– Что за человек, – обессиленно вздохнул Рон. Гермиона уже унеслась вверх по мраморной лестнице.
– Эй, Рон, – вдруг сказал Гарри, – а вон и твоя подруга…
С улицы через парадную дверь вошли бэльстэковцы – и среди прочих девочка-вейла. Пропуская их, собравшиеся вокруг Кубка Огня расступились, пристально наблюдая.
Мадам Максим вошла в вестибюль последней и тут же выстроила своих учеников в стройную линейку. Дисциплинированные бэльстэковцы по одному пересекали Возрастной Рубеж и бросали кусочки пергамента в бело-голубое пламя. Глотая имена, пламя ненадолго краснело и искрило.
– А что будет с теми, кого не выберут, как думаешь? – тихонько спросил Рон у Гарри, когда девочка-вейла бросила в огонь свою заявку. – Уедут обратно? Или останутся смотреть Турнир?
– Откуда я знаю? – пожал плечами Гарри. – Останутся, наверное… Мадам Максим ведь остается, она же будет судьей…
Когда все бэльстэковцы подали заявки, мадам Максим вывела их обратно на улицу.
– А они-то где спят? – Рон, как зачарованный, непроизвольно двинулся следом.
Громкое звяканье возвестило о возвращении Гермионы с коробкой значков П.У.К.Н.И.
– О, отлично, пойдем быстрей, – обрадовался Рон и запрыгал вниз по парадной лестнице, не отрывая глаз от спины девочки-вейлы, которая вместе со всей группой мадам Максим уже одолела полсклона.
Ребята подошли к хижине Огрида на опушке Запретного леса, и тайна местонахождения штаб-квартиры «Бэльстэка» раскрылась. Ярдах в двухстах стояла гигантская бледно-голубая карета, и бэльстэковцы как раз забирались внутрь. Слоноподобные летающие кони паслись рядом в импровизированном загоне.
Гарри постучал в хижину. В ответ сразу же гулко загавкал Клык.
– Наконец-то! – воскликнул Огрид, распахнув дверь и увидев, кто пришел. – А я уж было решил, вы забыли, где я живу!
– У нас завал всяких дел, Огр… – Гермиона внезапно потеряла дар речи. Она в изумлении воззрилась на Огрида.
Тот облачился в парадный (и немыслимо уродливый) ворсистый коричневый костюм и галстук в желто-оранжевую клетку. Но это было еще не самое страшное; ко всему прочему Огрид предпринял попытку укротить свои дикие волосы, обильно измазав их, кажется, колесной мазью. Теперь прилизанная грива разделялась надвое – наверное, Огрид сначала попробовал завязать хвост, как у Билла, но потом понял, что волос слишком много. Такая прическа совершенно Огриду не шла. Гермиона, некоторое время потаращив глаза, все-таки решила воздержаться от комментариев и спросила:
– Эмм… как драклы?
– Они на тыквенных грядках, – заулыбался Огрид. – Растут, между прочим, уже три фута почти! Вот только беда – стали убивать друг дружку!
– Да что ты! – ахнула Гермиона, предупреждающе стрельнув глазами на Рона, который не сводил удивленного взора с дурацкой прически Огрида и уже открыл было рот.
– Угу, – удрученно вздохнул Огрид, – ну да ничего, я их рассадил по отдельным ящикам. Штук двадцать еще осталось.
– Какая удача, – сказал Рон. Сарказма Огрид не уловил.
В хижине была всего одна комната. В углу стояла громадная кровать, покрытая лоскутным одеялом. Перед камином, под свисающими с потолка многочисленными окороками и птичьими тушками, располагался не менее громадный деревянный стол, окруженный стульями. Гарри, Рон и Гермиона уселись, а Огрид принялся готовить чай. Вскоре все они погрузились в обсуждение Тремудрого Турнира. Огрид предвкушал Турнир ничуть не меньше ребят.
– Вот погодите, – улыбался он, – вы только погодите. Такое увидите, чего сроду не видывали. Первое задание… Эх, мне ж нельзя вам говорить!
– Ну скажи, Огрид! – хором упрашивали Гарри, Рон и Гермиона, но он, не переставая улыбаться, лишь мотал головой.
– Чего ж я буду сюрприз портить… Только, доложу я вам, это будет зрелище! Чемпионам уж придется попотеть. Вот не чаял дожить до того, что снова Тремудрый Турнир увижу!
Ребята остались обедать с Огридом, но съесть им удалось немного – Огрид подал, как он сказал, говяжью запеканку, но, когда Гермиона откопала в своей порции здоровенный коготь, Гарри с Роном потеряли аппетит. И однако, они приятно провели время, пытаясь выудить из Огрида информацию о первом испытании, споря, кого выберут чемпионом, и гадая, избавились ли уже Фред с Джорджем от бород.
После полудня закрапал дождик, и им было очень уютно сидеть у огня, слушать, как тихо постукивают капли по стеклу, наблюдать, как Огрид штопает носки и спорит с Гермионой из-за домовых эльфов – ибо, едва увидев значки, он категорически отказался вступить в П.У.К.Н.И.
– Это им не на пользу, Гермиона, – сурово проговорил он, вставляя толстую желтую нитку в большую костяную иглу. – У них это в натуре – за людьми присматривать, они такие – понимаешь? Ежели забрать у них работу, они станут несчастные, а уж если ты попробуешь им платить – так вообще разобидятся вусмерть.
– Но Гарри же освободил Добби, и тот чуть не до луны прыгал от радости! – возразила Гермиона. – И мы слышали, что он теперь требует жалованье!
– Ну так что ж, везде есть белые вороны. Я и не говорю, да, кой-какие эльфы хотят свободы, но большинство ты ни в жисть не уговоришь – нет, Гермиона, ничего не выйдет.
Та ужасно надулась и спрятала коробку со значками в карман плаща.
К половине шестого стемнело, и ребята решили, что пора возвращаться в замок на пир по случаю Хэллоуина – а главное, на объявление имен чемпионов.
– Я с вами. – Огрид отложил штопку. – Секундочку погодьте.
Он встал, подошел к комоду у кровати и порылся в ящиках. Ребята не смотрели, пока до их ноздрей не долетел поистине ужасный запах.
Рон, закашлявшись, вскричал:
– Огрид, что это?!
– А? – Огрид повернулся. В руках у него была большая бутылка. – Чего, не нравится?
– Это лосьон после бритья? – полузадушенно поинтересовалась Гермиона.
– Э-э-э… одеколон. – Огрид побагровел. – Может, переборщил… – проворчал он. – Пойду смою, погодьте еще…
Он вышел, и через окно ребята увидели, как он энергично отмывается в бочке с водой.
– Одеколон? – в изумлении произнесла Гермиона. – Огрид?
– А прическа и костюм? – вполголоса добавил Гарри.
– Смотрите! – вдруг сказал Рон, показывая в окно.
Огрид как раз выпрямился и повернулся. И, если то, что произошло с ним раньше, называлось «побагровел», то для описания теперешнего его состояния эпитетов не имелось. Осторожно, чтобы Огрид их не заметил, Гарри, Рон и Гермиона приблизились к окну. Из кареты, тоже собравшись на пир, только что вышли мадам Максим и ее подопечные. Ребятам не было слышно, что говорит Огрид, но выражение, с которым он смотрел на мадам Максим, – этот восторг, этот затуманенный взгляд – Гарри видел лишь однажды, когда Огрид любовался на драконьего детеныша Норберта.
– Он пошел в замок с ней! – возмутилась Гермиона. – Что же он нас не подождал?
Ни разу не оглянувшись, Огрид брел рядом с мадам Максим. Бэльстэковцам приходилось бежать трусцой, чтобы поспеть за их великанскими шагами.
– Он в нее втюрился! – изумленно прошептал Рон. – Что ж, если у них родятся дети, они установят мировой рекорд – их младенец будет весить тонну!
Ребята вышли из хижины и закрыли за собой дверь. Снаружи, оказывается, сильно стемнело. Поплотнее закутавшись в плащи, они пошли вверх по склону.
– О-о-о, это же они, смотрите! – прошептала Гермиона.
От озера к замку шли дурмштранговцы – Виктор Крум рядом с Каркаровым, остальные сзади. Рон восхищенно уставился на Крума, но тот даже не обернулся, хотя подошел к дверям замка почти одновременно с Гарри, Роном и Гермионой.
Мерцающий огнями свечей Большой зал был почти полон. Кубок Огня перенесли – теперь он стоял на учительском столе перед пустым креслом Думбльдора. Фред с Джорджем, снова чисто выбритые, встретили свое поражение достойно.
– Надеюсь, выберут Ангелину, – сказал Фред, когда Гарри, Рон и Гермиона сели рядом.
– Я тоже! – выдохнула Гермиона. – Ну, скоро все узнаем.
Пир в честь Хэллоуина длился как будто гораздо дольше обычного. Возможно, оттого, что это был второй пир подряд, изысканные деликатесы не вызывали у Гарри должного энтузиазма. Наоборот, он, как и все в зале – если судить по непрерывно выгибающимся шеям, нетерпеливым гримасам, нервной суете и беспрерывному вскакиванию с целью посмотреть, доел ли уже Думбльдор, – нисколько не огорчился бы, если бы еда сию минуту исчезла с тарелок и объявили, кого выбрали чемпионами.
Наконец после бесконечно долгого ожидания золотые блюда вновь стали безупречно чисты, и по залу пробежал шумный рокот, мгновенно стихнувший, как только поднялся Думбльдор. По бокам замерли профессор Каркаров и мадам Максим – ими тоже владело общее напряженное волнение. Людо Шульман сиял и подмигивал кому попало. Мистер Сгорбс, напротив, происходящим, похоже, не интересовался и даже скучал.
– Что ж, Кубок почти готов дать ответ, – объявил Думбльдор. – По моим оценкам, осталось ждать минуту. Как только прозвучат имена чемпионов, я прошу их пройти сюда, к учительскому столу, а затем вот в ту комнату, – он показал на дверь позади себя, – где они получат первые инструкции.
Думбльдор достал волшебную палочку и широко ею взмахнул; все свечи, кроме тех, что горели в тыквах, мигом погасли, и в зале воцарился загадочный полумрак. Самым ярким пятном теперь был Кубок Огня, и от яркого бело-голубого пламени резало глаза. Все замерли в ожидании… кое-кто нетерпеливо посматривал на часы…
– Вот сейчас, – прошептал Ли Джордан, сидевший через два места от Гарри.
Огонь вдруг покраснел. Из Кубка полетели искры. И, вместе с длинным языком пламени, оттуда выстрелил обугленный кусочек пергамента – зал ахнул от неожиданности.
Думбльдор поймал пергамент и отодвинул подальше от себя, чтобы прочесть в свете огня, вновь ставшего бело-голубым.
– Чемпионом «Дурмштранга», – возвестил он звучным, ясным голосом, – объявляется Виктор Крум!
– А кто ж еще! – заорал Рон.
Зал взорвался радостными криками и аплодисментами. Гарри увидел, как Виктор Крум встал из-за стола «Слизерина» и, сутулясь, поплелся к Думбльдору, повернул направо, прошел вдоль учительского стола и исчез за дверью в задней комнате.