И она достала блокнот, куда записывала членов П.У.К.Н.И. Вверху очень короткого списка Гарри увидел свое имя и имя Рона. Словно тысяча лет минула с тех пор, как они сидели вместе, сочиняя предсказания, а Гермиона пришла и назначила их секретарем и казначеем.
– Может, попробовать сагитировать жителей деревни вступить в П.У.К.Н.И? – глубокомысленно протянула Гермиона, оглядывая посетителей.
– Ага, так они и побежали, – скептически заметил Гарри. Он глотнул усладэля под плащом. – Гермиона, когда ты бросишь всю эту затею со своим П.У.К.Н.И?
– Когда домовые эльфы получат достойную заработную плату и приличные условия труда! – зашипела она в ответ. – Знаешь, я уже думаю, что пришло время для решительных действий. А как пробраться на школьную кухню?
– Понятия не имею, спроси у Фреда с Джорджем, – ответил Гарри.
Гермиона погрузилась в раздумья, а Гарри молча пил усладэль и разглядывал народ в трактирчике. Все такие веселые, спокойные… За соседним столиком Эрни Макмиллан менялся шокогадушными карточками с Ханной Аббот. У обоих на плащах красовался значок «Болей за СЕДРИКА ДИГГОРИ». У самой двери сидела Чо с большой компанией друзей-вранзорцев. У нее значка не было… и это чуточку порадовало Гарри…
Ну почему, почему он не один из них, кто болтает сейчас и смеется, у кого всех забот – невыполненные домашние задания? Он представил себе, каково бы ему было здесь, если б Кубок Огня не объявил его чемпионом. Для начала, Гарри не сидел бы сейчас в плаще. А рядом был бы Рон. Скорее всего, они втроем увлеченно гадали бы, какие страсти и ужасы предстоят во вторник чемпионам. Он бы предвкушал захватывающее зрелище, жаждал бы посмотреть, как чемпионы справятся с тем, с чем им там предстоит справиться… вместе со всеми болел бы за Седрика с безопасной трибуны…
Интересно, каково сейчас другим чемпионам. В последнее время Гарри видел Седрика исключительно в большой толпе поклонников – тот нервничал, но ликовал. Изредка в коридорах мелькала Флёр Делакёр, неколебимо высокомерная и невозмутимая. А Крум торчал в библиотеке над книжками.
Гарри вспомнил о Сириусе, и крепкий, тугой узел в груди немного ослаб. Всего через двенадцать часов они смогут поговорить: на сегодняшнюю ночь назначена встреча у камина – конечно, если ничего не случится, как оно регулярно бывает в последнее время…
– Смотри-ка, Огрид! – отметила Гермиона.
Над толпой возвышался косматый затылок – к счастью, Огрид перестал носить хвосты. Гарри подивился, как это он не заметил Огрида раньше, ведь тот такой большой, но, поднявшись в полный рост, увидел, что Огрид низко пригибается, разговаривая с профессором Хмури. Перед Огридом, как обычно, стояла кружка-ведерко, а Хмури пил из своей фляжки. Мадам Росмерта, хорошенькая хозяйка заведения, была не очень-то этим довольна; собирая с соседних столов пустые кружки, она то и дело косилась на Хмури. Наверное, почитала это оскорблением своему глинтмеду, но Гарри-то знал, в чем дело. На последнем занятии по защите от сил зла Хмури сказал, что сам готовит себе еду и питье, поскольку для черного колдуна нет ничего проще, чем отравить пищу, оставленную без присмотра.
На глазах у Гарри Огрид и профессор Хмури встали и собрались уходить. Гарри помахал, но потом вспомнил, что Огрид его не видит. Хмури, однако, задержался, и его волшебный глаз уставился в тот угол, где стоял Гарри. Хмури пихнул Огрида в поясницу (поскольку до плеча не доставал), что-то сказал ему тихонько, и оба через весь трактир пошли к столу Гарри и Гермионы.
– Порядочек, Гермиона? – громко спросил Огрид.
– Привет, – улыбнулась в ответ она.
Хмури проковылял вокруг стола, нагнулся – вроде бы над блокнотом П.У.К.Н.И. – и вдруг пробормотал:
– Красивый плащ, Поттер.
Гарри изумленно воззрился на него. Вблизи было особенно заметно, что в носу Хмури отсутствует целый кусок. Хмури усмехнулся.
– А что, ваш глаз?.. в смысле вы?..
– Да, я вижу сквозь плащи-невидимки, – тихо подтвердил Хмури. – Временами очень пригождается, уверяю тебя.
Огрид, сияя, глядел на Гарри, совершенно точно его не видя; должно быть, Хмури сказал Огриду, что Гарри здесь.
Под предлогом изучения блокнота Огрид тоже склонился над столом и прошептал так тихо, что услышал только Гарри:
– Приходи сегодня в полночь ко мне в хижину. В плаще.
Затем, выпрямившись, сказал громко:
– Приятно было повидаться, Гермиона, – подмигнул и удалился. Хмури последовал за ним.
– Зачем он зовет меня к себе в полночь? – ужасно удивился Гарри.
– Да? – насторожилась Гермиона. – Что это он затевает? Не знаю, стоит ли тебе идти… – Она нервно огляделась и прошептала: – Можешь опоздать к Сириусу.
И действительно, поход в двенадцать ночи к Огриду и встреча с Сириусом не очень-то состыковывались; Гермиона предложила послать к Огриду Хедвигу, предупредить, что Гарри не сможет прийти, – если, конечно, Хедвига снизойдет, – но Гарри решил, что надо просто быстренько разобраться с тем, чего хочет Огрид; прежде он никогда не звал к себе Гарри так поздно.
В половине двенадцатого Гарри, до этого притворившийся, что хочет рано лечь спать, завернулся в плащ-невидимку и тихонько спустился в общую гостиную. Народу там еще сидело порядочно. Братья Криви откопали где-то упаковку значков «Болей за СЕДРИКА ДИГГОРИ» и старались их переколдовать, чтобы надпись гласила: «Болей за ГАРРИ ПОТТЕРА». Пока что, однако, надпись лишь заело на «ПОТТЕР – ВОНЮЧКА». Гарри прокрался мимо них к дыре и подождал, не сводя глаз с часов. Потом, согласно плану, Гермиона открыла портрет Толстой Тети снаружи. Гарри проскользнул мимо Гермионы, прошептал «Спасибо!» и зашагал по замку.
Во дворе было очень темно. Гарри спустился по холму к огонькам хижины. Огромное обиталище бэльстэковцев светилось изнутри; стуча в дверь хижины, Гарри слышал голос мадам Максим, доносящийся из кареты.
– Гарри, ты? – шепнул Огрид, открыв дверь и озираясь.
– Угу, – Гарри проскользнул внутрь и стащил с головы плащ. – В чем дело?
– Хочу кой-чего показать, – сказал Огрид.
Он был сильно взволнован. В петлице у него красовался цветок, похожий на громадный артишок. К колесной мази он больше не прибегал, но явно пробовал расчесать волосы – из гривы торчали сломанные зубья гребня.
– Что ты мне хочешь показать? – опасливо спросил Гарри. Неужто драклы снесли яйцо или Огрид купил в трактире очередную трехголовую собаку?
– Пошли, только не вылезай из-под плаща и ни гу-гу – понял? – велел Огрид. – Клыка не берем, ему это будет не по нраву…
– Слушай, Огрид, я долго не могу… Мне надо в замок к часу…
Но Огрид не слушал; он отворил дверь хижины и вышел в ночь. Гарри поспешил за ним и, к своему несказанному удивлению, обнаружил, что Огрид ведет его к бэльстэкской карете.
– Огрид, что?..
– Ш-ш-ш! – шикнул на него Огрид и трижды постучал в дверь с золотыми скрещенными палочками.
Ему открыла мадам Максим. Ее массивные плечи окутывала шелковая шаль. Лицо при виде Огрида озарилось улыбкой:
– Ах, Ог’ид… что, уже вгемя?
– Бонь-свар, – лучась счастьем, отозвался Огрид и протянул громадную ладонь, чтобы помочь даме спуститься по золотым ступенькам.
Мадам Максим закрыла за собой дверь кареты, Огрид галантно подставил ей локоть, и вместе они двинулись в путь вдоль ограды загона с гигантскими крылатыми конями. Следом, еле поспевая за великанами, трусил абсолютно ошеломленный Гарри. Огрид что, хотел показать ему мадам Максим? Гарри ее уже видел и всегда может посмотреть еще… Да ее и не захочешь – увидишь…
Однако стало понятно, что мадам Максим тоже было обещано какое-то любопытное зрелище, потому что спустя некоторое время она игриво произнесла:
– Куда же ви меня ведете, Ог’ид?
– Вам понравится, – хрипло отозвался Огрид, – Стоит поглядеть, чес’слово. Только… никому не говорите, что я вам показал, ладно? Вам про это знать не положено.
– Газумьеется, – ответила мадам Максим, трепеща длинными черными ресницами.
Они шли и шли. Гарри, трусивший сзади, все больше дергался и поминутно смотрел на часы. Огрид придумал какую-то ерунду, а Гарри, чего доброго, пропустит встречу с Сириусом. Если они через две минуты не дойдут до места, он просто развернется и пойдет в замок, а Огрид пусть гуляет под луной с мадам Максим сколько влезет…
Но тут – они прошли по краю Запретного леса уже так далеко, что и замок, и озеро скрылись из виду, – Гарри услышал что-то странное. Впереди кричали… потом раздался сокрушительный рев…
Огрид провел мадам Максим вокруг рощицы и остановился. Гарри бегом их догнал – сначала ему померещились костры, вокруг них носились люди – но потом челюсть у него отвисла.
Драконы.
Четыре взрослых, огромных, очень злобных дракона, страшно храпя, приседали на задние лапы в загоне за толстыми досками. Они тянули шеи, и в пятидесяти футах над землей, на фоне черного неба, из разверстых клыкастых пастей вырывались вихри пламени. Один дракон был серебристо-голубой, с длинными острыми рогами – он огрызался и щелкал пастью на колдунов-драконоводов; второй – зеленый, гладко-чешуйчатый, извивался и изворачивался изо всех сил; третий – красный с золотой оборкой острых игл вокруг морды, выпускал в воздух клубы огненных грибов; а четвертый, стоявший ближе всех, был громадный, черный и больше остальных походил на ящера.
Человек тридцать, по семь-восемь на дракона, старались обуздать чудовищ, натягивая цепи, прикрепленные к широким кожаным ошейникам и ножным путам. Гарри как завороженный задрал голову и встретился взглядом с черным драконом. Драконьи глаза с кошачьими зрачками выкатились – то ли от страха, то ли от ярости, не поймешь… Дракон страшно, со скрипом выл…
– Стой там, Огрид! – заорал ближайший к ограде колдун, изо всей силы удерживая цепь. – Они плюют огнем футов на двадцать! А этот хвосторог и на все сорок, я сам видел!
– Ну разве не красавец? – нежно проворковал Огрид.
– Не помогает! – закричал другой колдун. – На счет три, сногсшибатели, быстро!