– Ну еще бы, – подтвердил Гарри, бросив пригоршню драконьей печенки в большой металлический таз и взяв со стола нож, чтобы нарезать еще. – А то сколько можно писать о бедном трагическом герое? Это скучно.
– Ей нужен новый ракурс, Огрид, – поучительно произнес Рон, облупляя скорлупу с саламандровых яиц. – Надо было признаться, что Гарри – малолетний маньяк.
– Какой же он маньяк! – Огрид был искренне шокирован.
– Взяла бы интервью у Злея, – буркнул Гарри. – Он бы такого порассказал. «Поттер упорно нарушает все возможные правила с первого дня…»
– Это он так говорил? – спросил Огрид, а Рон с Гермионой засмеялись. – И то, бывает, ты правила обходишь… но вообще-то ты у нас молодец.
– Твое здоровье, – ухмыльнулся ему Гарри.
– А ты на бал придешь, а, Огрид? – поинтересовался Рон.
– Может, и приду, чего ж нет, – пробасил Огрид. – Должно быть знатно. Гарри, ты открываешь танцы? Кого пригласишь-то, знаешь уже?
– Пока нет. – Гарри почувствовал, что снова заливается краской. Развивать тему Огрид не стал.
В последнюю неделю семестра школа прямо бурлила – чем дальше, тем больше. Повсюду носились слухи о Рождественском бале, хотя Гарри не верил и половине из них – скажем, тому, что Думбльдор закупил у мадам Росмерты восемьсот баррелей глинтмеда. Но то, что он ангажировал знаменитых «Чертовых сестричек», вроде было истинной правдой. Кто или что такое «Чертовы сестрички», Гарри понятия не имел, у него никогда не было колдовского радио, но, по безумному ажиотажу среди тех, кто вырос, регулярно слушая КВН («Канал Волшебных Новостей»), он заключил, что это ужасно популярная музыкальная группа.
Некоторые учителя, например маленький профессор Флитвик, оставили попытки обучать детей, когда их мысли явно где-то витают; в среду он разрешил играть в игры и почти весь урок беседовал с Гарри о том, как идеально тот выполнил призывное заклятие на первом испытании. Другие учителя благородничать не собирались. Так, профессора Биннза ничто не могло отвратить от тщательного перепахивания конспектов о восстаниях гоблинов – ему и собственная смерть не помешала учительствовать, что уж говорить о такой мелочи, как Рождество. Удивительно, но Биннзу удавалось даже о кровавых злодейских бунтах рассказывать так, что они выходили скучнее отчета Перси о днищах котлов. Профессор Макгонаголл и Хмури заставляли класс работать до последней секунды, а Злей, разумеется, скорее усыновил бы Гарри, чем позволил играть у себя на уроке. С премерзким видом оглядев класс, он уведомил всех, что на последнем уроке триместра даст контрольную по противоядиям.
– Злыдень, вот кто он такой, – горестно вздохнул вечером Рон в гриффиндорской гостиной. – Устроить контрольную на самом последнем уроке. Испортить последние денечки дурацким повторением.
– Ммм… нельзя сказать, чтобы ты перенапрягался, – заметила Гермиона, взглянув на него поверх пергамента по зельеделию. Рон сосредоточенно строил домик из колоды карт-хлопушек – по сравнению с мугловыми картами занятие куда интереснее, потому что все сооружение в любую секунду могло взорваться.
– Рождество же, Гермиона, – лениво проговорил Гарри; сидя в кресле у камина, он в десятый раз перечитывал «Полеты с “Пушками”».
Гермиона и его одарила свирепым взглядом:
– А ты мог бы заняться чем-нибудь поконструктивнее, даже если не хочешь повторять противоядия!
– Например? – небрежно полюбопытствовал Гарри, увлеченно наблюдая, как игрок «Пушек» Джои Дженкинс запускает Нападалу в Охотника «Недотепских нетопырей».
– А яйцо? – прошипела Гермиона.
– Да ладно тебе, до двадцать четвертого февраля еще куча времени! – отмахнулся Гарри.
Золотое яйцо было спрятано в сундуке, и после вечеринки в честь первого испытания Гарри ни разу яйца не открывал. В конце концов, на загадку скрипучего завывания осталось еще два с половиной месяца.
– А вдруг тебе понадобится много недель! – воскликнула Гермиона. – Представь, все будут знать разгадку, а ты нет! Это же каким идиотом ты выставишься!
– Оставь его в покое, Гермиона, он заслужил отдых, – вмешался Рон, установил последние две карты на вершину карточного домика, и сооружение немедленно взорвалось, опалив ему брови.
– Отлично выглядишь, Рон… это пойдет к твоей парадной мантии!
Явились близнецы и сели за столик к ребятам. Рон на ощупь определял нанесенный бровям ущерб.
– Рон, можно взять Свинринстеля? – попросил Джордж.
– Нет, он улетел с письмом, – ответил Рон. – А зачем вам?
– Джордж хочет пригласить его на бал, – съязвил Фред.
– Письмо надо послать, тупица ты невозможная, – объяснил Джордж.
– Кому это вы все пишете, а? – спросил Рон.
– Носик прочь от наших дел, а то я тебе и его опалю, – пригрозил Фред, помахав палочкой. – Итак… нашли уже себе партнерш?
– Не-а, – ответил Рон.
– Поторопитесь, друзья, хороших быстро разбирают, – усмехнулся Фред.
– А сам с кем пойдешь? – полюбопытствовал Рон.
– С Ангелиной, – без тени смущения тут же ответил Фред.
– Как? – Новость застигла Рона врасплох. – Ты ее уже пригласил?
– Хороший вопрос, – заметил Фред. Он повернул голову и крикнул через всю гостиную: – Эй! Ангелина!
Ангелина, болтавшая у камина с Алисией Спиннет, посмотрела на него.
– Что?! – крикнула она в ответ.
– Пойдешь со мной на бал?
Ангелина оценивающе его оглядела.
– Ну давай, – согласилась она, повернулась к Алисии и продолжила беседу, слегка улыбаясь.
– Вот так, – сказал Фред Гарри и Рону, – дело в шляпе.
Потом встал, зевнул и прибавил:
– Пошли, Джордж, возьмем школьную сову…
Близнецы отбыли. Рон перестал щупать брови и поверх дымящихся останков карточного домика поглядел на Гарри.
– Надо бы нам поторопиться… пригласить кого-нибудь. Фред прав. Мы же не хотим остаться с парочкой троллих.
Гермиона от возмущения чуть не подавилась.
– Простите, с парочкой… кого?
– Ну, сама понимаешь, – пожал плечами Рон, – лучше в одиночестве, чем с… ну, скажем, с Элоизой Мошкар.
– Между прочим, прыщи у нее уже проходят – и потом, она очень милая!
– У нее нос набок, – отрезал Рон.
– Ах вот как! – взвилась Гермиона. – Понимаю! То есть лучше пригласить самую симпатичную из тех, кто согласится, даже если она клиническая идиотка?
– Ммнэ-э… примерно так, – ответил Рон.
– Я иду спать, – рявкнула Гермиона и, не сказав больше ни слова, бросилась к лестнице в спальню девочек.
В это Рождество преподавательский состав «Хогварца» вознамерился показать иностранным гостям замок в наилучшем виде. Такой красоты здесь еще не бывало. Перила мраморной лестницы запорошили нетающие снежинки; ежегодные двенадцать елок в Большом зале были увешаны всеми возможными украшениями, от светящихся ягод остролиста до живых и ухающих золотых сов. Рыцарские доспехи заколдовали, и, стоило к ним приблизиться, они начинали исполнять рождественские гимны. Это было что-то – вдруг услышать из-под пустого шлема, нетвердо знающего слова: «Придите, все верующие». Смотрителю Филчу несколько раз приходилось извлекать из доспехов Дрюзга – тот повадился там прятаться и заполнял промежутки лирикой собственного сочинения и редкого похабства.
А Гарри до сих пор не пригласил Чо. Они с Роном уже сильно нервничали, хотя, по справедливому замечанию Гарри, Рон без партнерши выглядел бы отнюдь не так глупо, как он сам, – ведь Гарри вместе с остальными чемпионами предстоит открывать бал.
– На крайний случай всегда есть Меланхольная Миртл, – хмуро проворчал он, вспомнив привидение, являвшееся в туалете для девочек на втором этаже.
– Гарри! Надо сжать зубы и сделать рывок, – объявил Рон в пятницу утром таким тоном, будто им предстояло штурмовать неприступную крепость. – Давай договоримся – вечером мы вернемся в спальню, уже зная, с кем идем на бал, хорошо?
– Ммм… хорошо, – сказал Гарри.
Но всякий раз, когда он встречал Чо – на переменах, потом за обедом и один раз по дороге на историю магии, – ее окружали друзья. Она вообще куда-нибудь ходит одна? Может, устроить на нее засаду по дороге в туалет? Но нет – она и туда ходила с эскортом из четырех-пяти подружек. А ведь если не застолбить ее сейчас, ее неизбежно пригласит кто-то другой.
На контрольной по противоядиям Гарри не мог сосредоточиться и забыл добавить главное – безоаровый камень, – чем, видимо, обеспечил себе низший балл. Впрочем, наплевать; сейчас важнее всего набраться наконец смелости и совершить подвиг. Едва прозвонил колокол, он схватил рюкзак и бросился к выходу из подземелья.
– Встретимся за ужином, – бросил он на бегу Рону с Гермионой.
Он просто попросит Чо на пару слов, и все дела… Гарри несся по людным коридорам, повсюду ее разыскивая и (гораздо раньше, чем ожидал) наткнулся на нее, когда она выходила из аудитории защиты от сил зла.
– Э-э… Чо? Можно с тобой поговорить?
Все эти хиханьки надо запретить законом, в ярости подумал Гарри. Девочки, окружавшие Чо, прыснули. Но не она сама. Она сказала: «Хорошо» – и отошла за ним на безопасное расстояние, чтобы их не услышали ее одноклассницы.
Гарри повернулся к Чо, и у него в животе все как-то странно подпрыгнуло, будто он шагнул мимо ступеньки на лестнице.
– Э-э-э, – начал он.
Он не мог этого произнести. Просто не мог. Но сказать необходимо. Чо смотрела на него, молча недоумевая.
Слова вырвались изо рта раньше, чем Гарри успел построить в уме фразу:
– Йдешсомойабал?
– Прости? – не поняла Чо.
– Ты… не хотела бы… пойти со мной на бал? – спросил Гарри. С какой, ну с какой стати ему понадобилось краснеть именно сейчас? С какой стати?
– Ой! – тихо воскликнула Чо и тоже покраснела. – Ой, Гарри, мне очень жаль, – похоже, ей и вправду было очень жаль. – Меня уже пригласили.
– А, – сказал Гарри.
Странно, секунду назад внутренности извивались как змеи, а сейчас вдруг куда-то исчезли.
– Ну ничего, – совладал с собой он, – все нормально.