И Гарри бросился бежать, как никогда еще не бегал в своей жизни. Отшвырнув по дороге двух ошалелых Упивающихся Смертью, он зигзагами понесся меж могил, зная, что вслед бьют проклятия, слыша, как они крошат памятники; он вилял, петлял между надгробьями, он мчался к телу Седрика, забыв о больной ноге, помня только о своей цели…
– Сшибить! – донесся вопль Вольдеморта.
До Седрика оставалось десять футов. Гарри нырнул за мраморного ангела. Мимо просвистел красный световой заряд, и у ангела откололся кончик крыла. Гарри крепче сжал палочку и выпрыгнул из-за ангела…
– Импедимента! – взревел он и через плечо ткнул палочкой в Упивающихся Смертью.
По приглушенному воплю он понял, что попал по крайней мере в одного, но времени оборачиваться не было; он перепрыгнул Тремудрый Приз и пригнулся, услышав сзади залпы; над головой пронеслись новые световые заряды. Гарри упал, потянулся к руке Седрика…
– Отойдите! Я убью его! Он мой! – завизжал Вольдеморт.
Гарри схватил Седрика за запястье; от Вольдеморта их отделяет могильный камень, но Седрик такой тяжелый, а до Приза отсюда не дотянуться…
В темноте блеснули красные глаза. Гарри увидел, как рот Вольдеморта кривится в улыбке, как Вольдеморт поднимает палочку.
– Акцио! – заорал Гарри, указав палочкой на Тремудрый Приз.
Кубок взмыл в воздух и прыгнул к нему – Гарри схватился за ручку…
Он одновременно услышал разъяренный вопль Вольдеморта и почувствовал, как что-то дернуло его за пупок, а это означало, что портшлюс сработал, – в вихре ветра и цветовых пятен их с Седриком уносило назад… они возвращались…
Глава тридцать пятаяПризнавалиум
Гарри всем телом рухнул на землю, лицом в траву – ее запах наполнил ноздри. В полете он закрыл глаза и сейчас не открывал. Он не шевелился. У него не было сил даже дышать, голова сильно кружилась, его словно качало на палубе корабля. Чтобы хоть как-то остановить эту качку, он крепче вцепился в два предмета, которые так и не выпустил, – гладкую, прохладную ручку призового кубка и тело Седрика. Стоит их выпустить, казалось Гарри, он провалится в черноту, что сгущалась по краям сознания. Крайнее изнеможение и шок не давали подняться; он лежал, вдыхая запах травы, и ждал… ждал, пока кто-нибудь что-нибудь сделает… пока что-нибудь произойдет… а шрам все саднил и саднил…
Оглушив и сбив с толку, на него вдруг обрушился ураган звуков – голоса, топот, крики… он оставался недвижим, но лицо мучительно исказилось – грохот причинял страдания, и Гарри терпеливо ждал, пока этот кошмар закончится.
Затем его жестко схватили и перевернули навзничь.
– Гарри! Гарри!
Он открыл глаза.
И неподвижно уставился в звездное небо. Над ним склонялся Альбус Думбльдор. Вокруг, надвигаясь, теснились черные тени – Гарри ощущал, как от их шагов дрожит под затылком земля.
Он лежал у границы лабиринта. Ввысь уходят трибуны, на них шевелятся силуэты, вверху звезды…
Гарри выпустил Приз, но еще крепче вцепился в Седрика. Свободной рукой впился в запястье Думбльдору. Лицо директора пульсировало перед глазами, то расплываясь, то становясь четче.
– Он вернулся, – прошептал Гарри. – Он вернулся. Вольдеморт.
– Что такое? Что случилось?
Над Гарри появилось перевернутое лицо Корнелиуса Фуджа – белое, смятенное.
– Святое небо… Диггори! – зашевелило губами оно. – Думбльдор!.. Он мертв!
Эти слова стали повторять, теснившиеся в первых рядах передавали их стоящим сзади… а те принялись выкрикивать – истошно – в ночь:
– Он мертв!
– Он мертв!
– Седрик Диггори! Мертв!
– Гарри, отпусти его, – раздался голос Фуджа, и чьи-то пальцы попытались оторвать руку Гарри от безжизненного тела – но он не отпустил Седрика.
Тогда к нему приблизилось лицо Думбльдора, все еще размытое, как в тумане:
– Гарри, ты больше не можешь ему помочь. Все закончилось. Отпусти.
– Он просил принести его назад, – забормотал Гарри – казалось, очень важно это объяснить. – Он специально просил. Чтобы я отнес его к родителям…
– Понятно, Гарри… а сейчас отпусти, ну-ка…
Думбльдор нагнулся и, явив силу, удивительную для такого худого и пожилого человека, поднял Гарри с земли и поставил на ноги. Гарри покачнулся. В голове бил молот. Раненая нога отказывалась держать. Вокруг все толкались, стараясь подобраться ближе, надвигаясь темной массой:
– Что случилось?
– Что с ним такое?
– Диггори умер!
– Его нужно в лазарет! – громко выкрикивал Фудж. – Ему плохо, он ранен – Думбльдор, здесь же родители Диггори, они на трибуне…
– Я возьму Гарри, Думбльдор, я его возьму…
– Нет, я бы предпочел…
– Думбльдор, сюда бежит Амос Диггори… вот он уже… вам не кажется, что его надо предупредить… до того, как он увидит?..
– Гарри, постой здесь…
Девочки визжали, истерически рыдали… Перед глазами у Гарри все мелькало…
– Все хорошо, сынок, я здесь… пойдем-ка… в лазарет…
– Думбльдор сказал постоять, – невнятно возразил Гарри. От пульсирующей боли в шраме все вокруг расплывалось; кажется, его сейчас вырвет.
– Тебе надо лечь… пошли, пошли…
Кто-то большой и сильный наполовину нес, наполовину волок его, проталкиваясь сквозь перепуганную толпу, – Гарри слышал аханье, крики, взвизгивания. Дальше, дальше, по газону, мимо озера, мимо дурмштранговского корабля. Гарри ничего не слышал, кроме тяжелого дыхания человека, помогавшего ему идти.
– Что произошло, Гарри? – спросил наконец человек, затаскивая Гарри на ступени парадного вхо-да. Клац. Клац. Клац. Это Шизоглаз Хмури.
– Приз оказался портшлюсом, – объяснил Гарри по дороге через вестибюль. – Нас с Седриком отнесло на кладбище… там был Вольдеморт… Лорд Вольдеморт…
Клац. Клац. Клац. Вверх по мраморной лестнице…
– Там был Черный Лорд? И что?
– Седрика убили… Они убили Седрика…
– А потом?
Клац. Клац. Клац. По коридору…
– Они сварили зелье… и он вернул свое тело…
– Черный Лорд вернул себе тело? Он возродился?
– Появились Упивающиеся Смертью… а потом мы дрались на дуэли…
– Ты дрался на дуэли с Черным Лордом?
– Я спасся… моя палочка… сделала что-то непонятное… я видел маму с папой… они вышли из его палочки…
– Заходи сюда, Гарри… заходи, садись… теперь все в порядке… выпей вот это…
Гарри услышал скрежет ключа в замке, почувствовал, как ему в руки суют чашку.
– Выпей… станет лучше… и давай же, Гарри, мне нужно знать в точности, что произошло…
Хмури помог Гарри глотнуть жидкость – горло ожег острый перечный вкус, Гарри закашлялся. Очертания кабинета сразу сделались четче, как и очертания самого Хмури… тот был бледен, как Фудж, и, не мигая, обоими глазами смотрел в лицо Гарри.
– Значит, Вольдеморт вернулся? Ты уверен, что он вернулся? Как он это сделал?
– Он взял кое-что из могилы своего отца, и у Червехвоста, и у меня, – объяснил Гарри. В голове прояснилось, шрам уже не так болел, Гарри хорошо видел лицо Хмури, хотя в кабинете было темно. С далекого квидишного поля доносились визги и вопли.
– Что взял у тебя Черный Лорд? – спросил Хмури.
– Кровь, – сказал Гарри, поднимая руку. Рукав мантии был порван там, куда Червехвост вонзил клинок.
Хмури длинно, с присвистом, выдохнул.
– А Упивающиеся Смертью? Тоже вернулись?
– Да, – кивнул Гарри. – Их очень много…
– Как он с ними обошелся? – тихо спросил Хмури. – Простил?
Но Гарри внезапно вспомнил что-то очень важное. Надо было сказать Думбльдору, надо было сразу сказать…
– В «Хогварце» есть Упивающийся Смертью! Он здесь, у нас – он поместил в Кубок мою заявку и сделал так, чтобы я дошел до конца Турнира…
Гарри попытался встать, но Хмури толкнул его обратно.
– Я знаю, кто этот Упивающийся Смертью, – спокойно произнес он.
– Каркаров? – дико вскричал Гарри. – Где он? Вы его схватили? Его заперли?
– Каркаров? – странно хохотнул Хмури. – Каркаров сбежал сегодня, едва почувствовав жжение Смертного Знака. Он предал слишком многих верных последователей Черного Лорда, он боится встречи с ними… впрочем, сомневаюсь, что ему удастся далеко убежать. У Черного Лорда есть способы выследить врага.
– Каркаров сбежал? Взял и сбежал? Но, значит… это не он положил в Кубок мою заявку?
– Нет, – медленно проговорил Хмури, – нет, не он. Это сделал я.
Гарри расслышал, но не поверил.
– Нет, не вы, – он замотал головой, – вы этого не делали… вы бы не могли…
– Уверяю тебя, это был я, – сказал Хмури, и его волшебный глаз провернулся в глазнице и замер на двери. Гарри понял, что Хмури проверяет, нет ли за ней кого-нибудь. Одновременно Хмури достал волшебную палочку и навел ее на Гарри. – Значит, он простил их, да? – пробормотал он. – Упивающихся Смертью, которые гуляли на свободе? Тех, кто не был в Азкабане?
– Что?
Гарри смотрел на палочку Хмури. Это какая-то дурацкая шутка, больше ничего.
– Я спрашиваю тебя, – раздельно повторил Хмури, – простил ли он мерзавцев, которые даже не пытались его разыскать? Трусов и предателей, которые не нашли в себе смелости пойти ради него в Азкабан? Неверных жалких негодяев, у которых хватило наглости скакать под масками на финале кубка, но которые сбежали, стоило мне создать Смертный Знак?
– Вы создали… о чем вы?..
– Я говорил тебе, Гарри… я тебе говорил… Что я ненавижу на свете, так это Упивающегося Смертью, который разгуливает на свободе. Они отвернулись от моего господина, когда он более всего в них нуждался. Я ждал, что он их накажет. Я ждал, что он будет их пытать. Скажи мне, Гарри, скажи, что он сделал им очень больно… – На лице Хмури вдруг зажглась безумная улыбка. – Скажи, он говорил им, что только я, я один, остался ему верен?.. Готов был пожертвовать собой, лишь бы доставить ему то единственное, чего он желал более всего на свете… тебя…
– Нет, это не вы… это… не могли быть вы…