– А куда делся Червехвост, после того как вы напали на Хмури? – спросил Думбльдор.
– Червехвост вернулся в дом моего отца, заботиться о моем господине и следить за моим отцом.
– Но твой отец сбежал, – сказал Думбльдор.
– Да. Позже он, как и я, научился бороться с проклятием подвластия. Временами он понимал, что происходит. Господин решил, что отца больше нельзя выпускать из дома. Заставлял его посылать в министерство письма. Вынудил сказаться больным. Но Червехвост пренебрег своими обязанностями. Он плохо следил, и отец сбежал. Господин догадался, что он направился в «Хогварц». Мой отец хотел во всем признаться Думбльдору. Хотел сознаться, что выкрал меня из Азкабана… Господин сообщил, что мой отец сбежал. Велел остановить его любой ценой. Я выжидал, следил. Пользовался картой, которую взял у Гарри Поттера. Картой, которая чуть было все не погубила.
– Картой? – живо переспросил Думбльдор. – Что за карта?
– Карта «Хогварца». Она принадлежит Поттеру. Он увидел меня на ней. Увидел, как я краду компоненты для зелья из кабинета Злея. Он принял меня за моего отца, потому что у нас одинаковое имя. В ту ночь я забрал у Поттера карту. Сказал, что мой отец ненавидит черных магов. Поттер поверил, что мой отец выслеживал Злея… Примерно неделю я ждал прибытия отца в «Хогварц». Наконец как-то вечером я увидел его на карте. Я надел плащ-невидимку и спустился во двор ему навстречу. Он шел по опушке леса. И вдруг появились Поттер и Крум. Я затаился. Поттера нельзя было трогать, он требовался моему господину. Поттер побежал за Думбльдором. Я сшиб Крума. И убил отца.
– Не-е-е-е-ет! – взвыла Винки. – Господин Барти, господин Барти, что же вы такое говорите?!
– Ты убил своего отца, – мягко повторил Думбльдор. – Что ты сделал с телом?
– Отнес в лес. Накрыл плащом-невидимкой. Карта была у меня с собой. Я видел, как Поттер прибежал в замок. Он встретил Злея. Потом к ним пришел Думбльдор. Я видел, как Поттер ведет Думбльдора из замка. Я вышел из леса, обогнул их с тыла, подошел. Сказал Думбльдору, что это Злей объяснил мне, куда идти… Думбльдор велел найти моего отца. Я вернулся к телу. Следил по карте. Когда все ушли, я превратил моего отца в кость… и, надев плащ-невидимку, зарыл на свежевскопанном участке перед хижиной Огрида.
Воцарилось молчание, прерываемое лишь плачем Винки.
Затем Думбльдор произнес:
– А сегодня…
– Сегодня перед ужином я вызвался отнести Тремудрый Приз в лабиринт, – прошептал Барти Сгорбс. – Превратил его в портшлюс. План моего господина удался. Он вернул себе власть и теперь вознаградит меня превыше всех мечтаний.
Безумная улыбка вновь озарила его черты, а потом его голова упала на плечо. Рядом рыдала безутешная Винки.
Глава тридцать шестаяПути расходятся
Думбльдор встал и сверху вниз с отвращением посмотрел на Барти Сгорбса. Затем взмахнул палочкой, и из нее вылетели веревки, туго связавшие пленника.
Думбльдор повернулся к профессору Макгонаголл:
– Минерва, можно попросить вас посторожить его, пока я отведу Гарри наверх?
– Конечно, – отозвалась профессор Макгонаголл. Лицо у нее было слегка брезгливое, словно при ней только что кого-то стошнило. Тем не менее она достала волшебную палочку и направила ее на Барти Сгорбса твердой рукой.
– Злотеус, – Думбльдор повернулся к Злею, – попросите, пожалуйста, мадам Помфри спуститься сюда. Аластора Хмури нужно отправить в лазарет. Затем пойдите во двор, разыщите Корнелиуса Фуджа и приведите его в этот кабинет. Он, без сомнения, захочет сам допросить Сгорбса. А если ему понадобится видеть меня, скажите, что через полчаса я буду в лазарете.
Злей молча кивнул и отбыл.
– Гарри, – ласково позвал Думбльдор.
Гарри встал и снова покачнулся – боль в ноге, о которой он на время позабыл, слушая Сгорбса, вернулась с новой силой. Кроме того, он вдруг заметил, что его колотит. Думбльдор подхватил его под руку и, поддерживая, вывел в темный коридор.
– Сначала мы зайдем ко мне в кабинет, Гарри, – тихо сказал Думбльдор, когда они двинулись по коридору. – Нас ждет Сириус.
Гарри кивнул. На него навалилось оцепенение, ощущение полнейшей нереальности, но ему было безразлично, он даже был рад. Он не желал думать обо всем, что случилось после прикосновения к Тремудрому Призу. Не хотел углубляться в эти воспоминания, свежие и яркие, как фотографии, хотя они мелькали в голове и помимо его воли. Шизоглаз Хмури в сундуке. Червехвост на земле баюкает культю. Вольдеморт восстает из дымящегося котла. Седрик… мертв… Седрик просит отнести его к родителям…
– Профессор, – пробормотал Гарри, – а где мистер и миссис Диггори?
– Они у профессора Спарж, – ответил Думбльдор. Его голос, такой невозмутимый при допросе Барти Сгорбса, в первый раз еле заметно дрогнул. – Она куратор колледжа и знала Седрика лучше всех.
Они подошли к каменной горгулье. Думбльдор сказал пароль, горгулья отпрыгнула, и они с Гарри по винтовому эскалатору поднялись к дубовой двери. Думбльдор ее распахнул.
В кабинете стоял Сириус. Он был смертельно бледен и изможден, как в те времена, когда только что сбежал из Азкабана. Одним прыжком он пересек комнату.
– Гарри, ты как? Я знал… знал, что нечто подобное… что произошло?
Руки у него тряслись; он усадил Гарри в кресло перед столом.
– Что произошло? – спросил он настойчивее.
Думбльдор пересказал Сириусу все, что узнал от Барти Сгорбса. Гарри слушал вполуха. Он смертельно устал, все кости стонали, хотелось только одного – сидеть в этом кресле, час за часом, и чтобы никто не трогал, а потом забыться и уснуть.
Мягко зашуршали крылья. Феникс Янгус покинул свой насест, перелетел кабинет и уселся Гарри на колено.
– ‘вет, Янгус, – еле слышно произнес Гарри. Погладил красивые малиново-золотые перья. Янгус добродушно заморгал. В его теплой тяжести было что-то утешительное.
Думбльдор закончил свой рассказ. Через стол посмотрел на Гарри, но тот избегал этого взгляда. Думбльдор будет его расспрашивать. Заставит вновь все пережить.
– Гарри, мне нужно знать, что произошло, когда ты коснулся Приза, – сказал Думбльдор.
– Думбльдор, а нельзя это оставить до утра? – резко вмешался Сириус. Он положил руку на плечо Гарри. – Пусть он поспит. Ему нужно отдохнуть.
Гарри окатило теплой волной благодарности, но Думбльдор как будто не услышал Сириуса. Он лишь подался ближе к Гарри. С огромной неохотой тот поднял голову и поглядел в голубые глаза.
– Если бы я считал, что это поможет, – мягко начал Думбльдор, – погрузить тебя в зачарованный сон, отодвинуть момент, когда тебе придется вспомнить все, что сегодня произошло, – я бы непременно так и сделал. Но я-то знаю. Если заглушить боль на время, она станет еще острее потом, когда неизбежно вернется. Ты уже продемонстрировал безграничную храбрость превыше всех моих ожиданий. И сейчас я прошу тебя проявить ее еще раз. Пожалуйста, расскажи нам, что случилось.
Феникс пропел тихую дрожащую ноту. Она завибрировала в воздухе, и Гарри будто глотнул горячего чаю – звук согрел и придал ему силы.
Гарри глубоко вдохнул и заговорил. Он рассказывал, и перед глазами вставали сцены пережитого: он видел сверкающую поверхность зелья, которое воскресило Вольдеморта, Упивающихся Смертью, которые аппарировали на кладбище, тело Седрика, распластанное на земле подле призового кубка.
Пару раз Сириус, по-прежнему крепко сжимая плечо Гарри, открывал рот, собираясь что-то сказать, но Думбльдор жестом его останавливал, и Гарри был рад: раз уж начал, проще договорить. Так даже легче: словно что-то ядовитое вытекало из него; каждое слово давалось с неимоверным усилием, и все же он чувствовал, что, когда выговорится, ему станет лучше.
Но когда он дошел до того, как Червехвост вонзил ему в руку клинок, Сириус вскрикнул, а Думбльдор вскочил так стремительно, что Гарри вздрогнул. Думбльдор обошел стол и велел Гарри вытянуть руку. Гарри показал им обоим дырку на мантии и порез под ней.
– Он сказал, что моя кровь сделает его сильнее, чем любая другая, – объяснил Думбльдору Гарри. – Сказал, что та защита, которую дала мне моя… мама… что теперь эта защита будет и у него. И он был прав. Он смог дотронуться до меня, и ему ничего не было, он прикоснулся к моему лицу.
На долю секунды Гарри показалось, что в глазах Думбльдора блеснуло торжество. Но спустя миг он уверился, что ему показалось. Когда Думбльдор снова сел, лицо у него было крайне усталое, даже дряхлое.
– Очень хорошо, – произнес он. – Этот барьер Вольдеморт преодолел. Гарри, пожалуйста, продолжай.
Гарри продолжил. Он рассказал, как Вольдеморт восстал из котла, и постарался как можно точнее пересказать его речь перед Упивающимися Смертью. Потом рассказал, как Вольдеморт развязал его, вернул ему палочку и предложил дуэль.
Но на том месте, когда золотая нить соединила их палочки, у Гарри внезапно перехватило горло. Он хотел говорить дальше, но не мог – его захлестывали воспоминания о тех, кто появился из палочки Вольдеморта. Гарри видел Седрика, старика, Берту Джоркинс… маму… папу…
Он был благодарен Сириусу за то, что тот нарушил молчание.
– Палочки соединились? – сказал Сириус, переводя взгляд от Гарри к Думбльдору. – Почему?
Гарри тоже посмотрел на Думбльдора – лицо у того отрешенно застыло.
– Приори инкантатем, – пробормотал он.
Он пристально поглядел Гарри в глаза, и между ними почти зримо пробежала искра понимания.
– Реверсивный заклинательный эффект? – резко переспросил Сириус.
– Совершенно верно, – подтвердил Думбльдор. – У их палочек одинаковая сердцевина: хвостовое перо одного и того же феникса. Этого феникса, если быть точным, – прибавил он и показал на малиново-золотую птицу, уютно устроившуюся у Гарри на колене.
– В моей палочке перо Янгуса? – поразился Гарри.
– Да, – кивнул Думбльдор. – Четыре года назад мистер Олливандер сообщил мне, что ты приобрел вторую палочку, едва ты вышел из магазина.