– И что происходит, когда палочка встречает свою сестру? – спросил Сириус.
– Друг против друга они работают неправильно, – объяснил Думбльдор. – Если владельцы заставляют их сражаться… имеет место весьма редкое явление… Одна палочка заставляет другую исторгать ее прошлые заклинания – в обратном порядке. Сначала последнее… потом те, что перед ним…
Он испытующе поглядел на Гарри, и тот кивнул.
– А это означает, – медленно проговорил Думбльдор, не сводя глаз с Гарри, – что перед тобой должен был так или иначе вновь появиться Седрик Диггори.
Гарри еще раз кивнул.
– Диггори ожил? – встрепенулся Сириус.
– Нет такого заклинания, которое способно вернуть умершего к жизни, – тяжело вздохнул Думбльдор. – Тут могло быть лишь некое эхо. Из палочки могла появиться тень живого Седрика… я прав, Гарри?
– Он со мной заговорил, – сказал Гарри. Его вдруг снова затрясло. – Привидение Седрика, или что это было, заговорило со мной.
– Эхо, – объяснил Думбльдор, – сохранившее внешний вид и характерные черты Седрика. Видимо, появились и другие призраки… более давних жертв Вольдеморта…
– Старик. – Горло Гарри больно сжалось. – Берта Джоркинс. И еще…
– Твои родители? – тихо спросил Думбльдор.
– Да, – ответил Гарри.
Сириус до боли сжал его плечо.
– Последние убийства, выполненные палочкой, – покивал Думбльдор. – В обратном порядке. Появились бы и другие, если бы связь сохранилась. Очень хорошо, Гарри. И что же сделали эти… тени?
Гарри рассказал, как тени бродили у стен золотой клетки, как Вольдеморт боялся их, как тень отца подсказала Гарри, что делать; о последней просьбе Седрика тоже рассказал.
И почувствовал, что больше не в силах говорить. Оглянулся на Сириуса. Тот сидел, закрыв лицо руками.
Янгус, оказывается, спорхнул с колена Гарри на пол и положил красивую голову на поврежденную ногу. В рану, оставшуюся от паука, покатились крупные перламутровые слезы. Боль исчезла. Рана затянулась. Нога зажила.
– Я не могу не повторить, – произнес Думбльдор, а феникс перелетел обратно на насест, – ты продемонстрировал безграничную храбрость превыше всех моих ожиданий. Такую же храбрость, как те, кто погиб в сражениях с Вольдемортом в дни его наивысшего могущества. Ты взвалил на себя ношу, которая под силу лишь взрослому колдуну, и ты справился с ней – ты сделал для нас все, на что мы вправе рассчитывать. Сейчас мы пойдем в лазарет. Я не хочу, чтобы сегодня ты ночевал в общей спальне. Тебе необходимо сонное зелье и полный покой… Сириус, хочешь остаться с ним?
Сириус кивнул. Он снова превратился в большого черного пса, вместе с Гарри и Думбльдором вышел из кабинета, и они зашагали вниз по лестнице в лазарет.
Думбльдор открыл дверь, и Гарри увидел миссис Уизли, Билла, Рона и Гермиону, окруживших затурканную мадам Помфри. От нее, видимо, требовали ответа, где Гарри и что с ним случилось.
Едва вошли Гарри, Думбльдор и черный пес, все круто развернулись, и миссис Уизли приглушенно вскрикнула:
– Гарри! О Гарри!
Она бросилась к нему, но Думбльдор преградил ей дорогу.
– Молли, – сказал он, выставив ладонь, – выслушай, будь добра. Гарри пережил тяжелейшее испытание. И ему только что пришлось пережить его вновь, когда он все мне рассказывал. Сейчас ему нужны сон, покой и тишина. Если он хочет, чтобы вы, – Думбльдор повернулся к Рону, Гермионе и Биллу, – остались с ним – пожалуйста. Но никаких расспросов, пока он не будет в состоянии отвечать, и уж, разумеется, не сегодня.
Миссис Уизли кивнула. Она побелела как полотно.
Потом грозно повернулась к Рону, Гермионе и Биллу, как будто те шумели, и страшным шепотом произнесла:
– Вы слышали?! Ему нужен покой!
– Директор, – обратилась к Думбльдору мадам Помфри, с изумлением взирая на черного пса, – а что, позвольте спросить…
– Эта собака побудет с Гарри, – только и ответил Думбльдор. – Уверяю вас, она очень хорошо выдрессирована. Гарри… я подожду, пока ты ляжешь.
Гарри захлестнула невыразимая благодарность. Думбльдор пресек расспросы, спасибо ему. Нет, Гарри не хотел, чтобы все ушли, но самая мысль о том, чтобы опять пересказывать, переживать заново, была невыносима.
– Гарри, я вернусь, как только повидаю Фуджа, – сказал Думбльдор. – Я хочу, чтобы ты и завтра оставался здесь, пока я не поговорю с учащимися. – И он ушел.
Мадам Помфри отвела Гарри к ближайшей койке. В дальнем углу неподвижно лежал настоящий Хмури. Рядом на тумбочке располагались деревянная нога и волшебный глаз.
– Как он? – спросил Гарри.
– Поправится, – заверила мадам Помфри. Она выдала Гарри пижаму и закрыла шторы. Он снял мантию, натянул пижаму и залез в постель. Вошли Рон, Гермиона, Билл, миссис Уизли и черный пес. Расселись вокруг. Рон и Гермиона глядели на Гарри опасливо, почти в страхе.
– Я в порядке, – успокоил он их, – просто устал.
Глаза миссис Уизли наполнились слезами, и она безо всякой нужды разгладила простыню.
Мадам Помфри вернулась из кабинета с кубком и пузырьком пурпурной жидкости.
– Надо выпить все, Гарри, – объявила она. – Это для сна без сновидений.
Гарри принял у нее из рук кубок и глотнул. Тотчас навалилась сонливость. Все кругом подернулось дымкой; лампы в палате добродушно подмигивали сквозь шторы; тело утопало в пуховой перине. Он не успел допить, не успел произнести ни слова – его утянуло в глубокий-глубокий сон.
Гарри проснулся; так тепло, так покойно, совсем неохота открывать глаза. Лучше снова провалиться в спасительную дремоту. В палате горел приглушенный свет; ясно, что еще ночь и что спал он совсем недолго.
Вокруг шептались:
– Они его разбудят, если не утихомирятся!
– Что они так орут? Вряд ли ведь еще что-то случилось?
Гарри с трудом открыл глаза. Кто-то снял с него очки. Он смутно видел размытые силуэты миссис Уизли и Билла. Миссис Уизли была на ногах.
– Это Фудж, – прошептала она. – И Минерва Макгонаголл, да? Чего они шумят?
Теперь и Гарри расслышал крики; к двери приближались торопливые шаги.
– Прискорбно, Минерва, но тем не менее… – громко говорил Корнелиус Фудж.
– Как вы могли привести его в замок! – вопила профессор Макгонаголл. – Когда Думбльдор узнает…
Дверь распахнулась. Незаметно для остальных – Билл отодвинул занавеску, и все дружно уставились на дверь – Гарри сел и надел очки.
По палате несся Фудж, за ним по пятам – профессор Макгонаголл и Злей.
– Где Думбльдор? – осведомился Фудж у миссис Уизли.
– Его здесь нет, – рассердилась та. – Здесь лазарет, министр, вам не кажется, что хорошо бы…
Но тут снова открылась дверь, и в палату ворвался Думбльдор.
– В чем дело? – Он сурово воззрился на Фуджа, а потом на профессора Макгонаголл. – Почему вы беспокоите этих людей? Минерва, я удивлен… я же просил охранять Барти Сгорбса…
– В этом больше нет необходимости, Думбльдор! – завизжала она. – Благодаря стараниям министра!
Гарри никогда не доводилось видеть, чтобы профессор Макгонаголл до такой степени теряла власть над собой. На ее щеках горели пятна, руки сжимались в кулаки, и от ярости ее всю трясло.
– Когда мы сообщили мистеру Фуджу, что схватили Упивающегося Смертью, ответственного за сегодняшние события, – очень тихо проговорил Злей, – он, очевидно, счел, что под угрозой его собственная безопасность. И настоял на том, чтобы призвать дементора. В сопровождении дементора он зашел в кабинет, где находился Барти Сгорбс…
– Я говорила, что вы против! – взорвалась профессор Макгонаголл. – Я говорила, вы бы не позволили, чтобы дементор вошел в замок, но…
– Милая леди! – взревел Фудж. Он тоже был взбешен, Гарри ни разу его таким не видел. – Я министр магии и вправе сам решать, нужна ли мне охрана, когда предстоит допрашивать потенциально опасного…
Но голос профессора Макгонаголл заглушил голос Фуджа.
– Как только это… чудовище… вошло в кабинет, – заорала она, тыча пальцем в дрожащего от возмущения Фуджа, – оно бросилось на Сгорбса и… и…
Профессор Макгонаголл подыскивала слова, но Гарри уже весь похолодел. Она могла бы и не договаривать. Он понимал, что сделал дементор. Он запечатлел на губах Барти Сгорбса свой страшный Поцелуй. И высосал душу. Сгорбс теперь хуже чем мертвый.
– Да и невелика потеря! – выпалил Фудж. – На нем висело несколько смертей!
– Однако он не сможет дать показания, Корнелиус, – возразил Думбльдор. Он пристально смотрел на Фуджа, словно впервые его увидел. – Он не сможет объяснить, почему убивал.
– Почему? Это и так ясно! – завопил Фудж. – Он – маньяк! Судя по тому, что говорят Минерва со Злотеусом, этот тип думал, будто действует по приказу Сами-Знаете-Кого!
– Лорд Вольдеморт действительно отдавал ему приказы, Корнелиус, – сказал Думбльдор. – Гибель этих людей – условно говоря, побочный продукт заговора с целью возрождения Вольдеморта. Заговор удался. Вольдеморт вновь обрел свое тело.
Фуджа словно кирпичом по голове ударили. Часто заморгав, он ошеломленно перевел взгляд на Думбльдора – видимо, не поверил своим ушам. И, не отводя от него вытаращенных глаз, сбивчиво забормотал:
– Сами-Знаете-Кто?.. Вернулся?.. Нелепица. Да вы что, Думбльдор!
– Вне всякого сомнения, Минерва и Злотеус уже сообщили вам, – отозвался тот, – что мы своими ушами слышали признание Барти Сгорбса. Под воздействием признавалиума он рассказал, как ему удалось бежать из Азкабана и как Вольдеморт – узнав от Берты Джоркинс, что молодой Сгорбс жив, – освободил его от отца и воспользовался его услугами, чтобы поймать Гарри. И, замечу, его план сработал. Сгорбс помог Вольдеморту вернуться к жизни.
– Послушайте, Думбльдор, – сказал Фудж, и Гарри с изумлением увидел, что на лице министра расцветает улыбочка, – вы… вы же на самом деле в это не верите. Сами-Знаете-Кто – вернулся? Полноте вам… разумеется, сам Сгорбс вполне мог считать, что действует по приказу Сами-Знаете-Кого, – но, Думбльдор… доверять показаниям безумца…