– А куда ты убежал? – вытаращился Гарри.
– К твоему отцу, – ответил Сириус. – Твои бабушка с дедушкой очень хорошо ко мне отнеслись – можно сказать, усыновили. Ну и вот, школьные каникулы я прожил у них, а в семнадцать лет обзавелся собственным домом. Получил порядочное наследство от дяди Альфарда – видишь, его тоже отсюда убрали, наверно, за это; так или иначе, с того времени я стал сам себе хозяин. Но на воскресный обед у мистера и миссис Поттер всегда мог рассчитывать.
– Но… почему ты?..
– Ушел из дома? – Сириус горько усмехнулся и провел пальцами по длинным непричесанным волосам. – Потому что ненавидел их всех: родителей с их манией чистоты крови, с их убежденностью, что «Блэк» практически означает «король»… братца-идиота, слабака, который во все это верил… вот он.
Сириус ткнул пальцем в самый низ древа, в имя «Регул Блэк». Рядом с датой рождения стояла и дата смерти (лет пятнадцать назад).
– Он был младше меня, – продолжил Сириус, – и он был хорошим сыном, о чем мне не уставали напоминать.
– Но он умер, – сказал Гарри.
– Да, – кивнул Сириус. – Болван… примкнул к Упивающимся Смертью.
– Да ты что!
– Брось, Гарри, ты мало здесь видел? Не понял, какими колдунами были мои предки? – бросил Сириус.
– А… твои родители… они тоже были Упивающимися Смертью?
– Нет-нет, но, уверяю тебя, идеи Вольдеморта они считали вполне разумными. Тоже были за очищение колдовской расы, за избавление от муглорожденных и за то, чтобы правительство состояло только из чистокровных колдунов. Собственно, они не единственные такие были – многие, до того как Вольдеморт показал свое истинное лицо, думали, что его идеи во многом верны… Это потом все испугались, когда поняли, на что он пойдет ради власти. Но родители наверняка считали, что Регул – настоящий герой, раз сначала примкнул к Вольдеморту.
– Его убили авроры? – робко спросил Гарри.
– О нет, – ответил Сириус. – Нет. Его убил Вольдеморт. Или скорее кто-то по его приказу. Едва ли Регул был важной персоной, Вольдеморт не стал бы сам пачкать об него руки. Насколько я смог выяснить после смерти братца, он довольно глубоко увяз, потом понял, чего от него ждут, запаниковал и попытался выйти из игры. Вольдеморт не принимает прошений об отставке. Ему служат всю жизнь – либо умирают.
– Обед, – раздался голос миссис Уизли.
Высоко поднятой волшебной палочкой она вела перед собой по воздуху огромный поднос, нагруженный сэндвичами и пирожными. У нее все еще было очень красное лицо и сердитый вид. Все радостно бросились к еде, но Гарри остался возле Сириуса, склонившегося к гобелену.
– Я его так давно не рассматривал… Вот Финей Нигеллий, видишь?.. мой прапрадедушка… самый нелюбимый из всех директоров «Хогварца»… Вот Арамина Уболтайна… кузина моей матери… пыталась протащить в министерстве билль о разрешении охоты на муглов… Дорогая тетя Элладора… завела прелестную семейную традицию рубить головы домовым эльфам, когда они дряхлеют и уже не могут носить подносы с чаем… Естественно, в семье рождались и приличные люди, но от них быстренько отказывались. Вот Бомс, например, здесь нет. Наверное, поэтому Шкверчок ее не слушается – по идее он должен повиноваться всем членам семьи…
– Вы с Бомс родственники? – удивился Гарри.
– Да, ее мать Андромеда – моя любимая двоюродная сестра, – подтвердил Сириус, не отводя глаз от гобелена. – Кстати, и Андромеды тут нет, смотри…
Он показал Гарри на еще одну прожженную дырочку между «Беллатрикс» и «Нарциссой».
– А вот ее родные сестры никуда не делись: они благоразумно вышли замуж в приличные чистокровные семьи, а бедняжка Андромеда полюбила муглорожденного Теда Бомса, ну и…
Сириус изобразил, как прожигает гобелен волшебной палочкой, и горько расхохотался. Гарри между тем не смеялся; он внимательно смотрел на имя справа от бывшей Андромеды. Двойная золотая вышитая линия соединяла Нарциссу Блэк с Люциусом Малфоем, а от них, в свою очередь, одинарная линия вела вниз к имени «Драко».
– Ты в родстве с Малфоями?!
– Все чистокровные семьи в родстве друг с другом, – пожал плечами Сириус. – Если твои дети могут вступать в браки только с чистокровными колдунами, выбор весьма ограничен; нас почти и не осталось. Мы с Молли – двоюродные, Артур мне тоже какой-то там двоюродный дядя. Но здесь их искать бесполезно – если и есть на свете семья выродков и предателей, так это Уизли.
Но Гарри уже перевел взгляд на имя слева от Андромеды: Беллатрикс Блэк. Двойная золотая линия вела от нее к Родольфу Лестранжу.
– Лестранж, – вслух произнес Гарри. Что-то зашевелилось в памяти, где-то он слышал – он не мог вспомнить где, но от этого имени ему стало жутко.
– Они оба в Азкабане, – отрывисто произнес Сириус.
Гарри с любопытством посмотрел на него.
– Беллатрикс и Родольфа посадили одновременно с молодым Сгорбсом, – сказал Сириус все так же равнодушно. – И с братом Родольфа, Рабастаном.
И Гарри вдруг вспомнил. Он видел Беллатрикс Лестранж в Думбльдоровом дубльдуме, занятном приборе, где хранят мысли и воспоминания. Беллатрикс – та высокая черноволосая женщина с тяжелыми веками, которая на суде во всеуслышание объявила, что непоколебимо верна лорду Вольдеморту, гордится тем, что уже после падения своего господина пыталась его разыскать, и убеждена, что в один прекрасный день он вознаградит ее за преданность.
– Ты не говорил, что она твоя…
– А что, это очень важно, кто она мне? – огрызнулся Сириус. – Я от своей семьи отрекся. А от нее тем более. Я не видел ее с тех пор, как мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас, разве что один раз мельком, когда их привезли в Азкабан. Ты думаешь, я горжусь таким родством?
– Прости, – поспешно сказал Гарри. – Я не то… я просто удивился, и все…
– Да ладно, не извиняйся, – пробормотал Сириус. Он уже отвернулся от гобелена и стоял, глубоко засунув руки в карманы. – Мне тут очень плохо. Никогда не думал, что снова застряну в этом доме.
Гарри прекрасно его понимал. Он хорошо представлял себе, каково бы ему было вновь поселиться на Бирючинной, особенно если б он считал, что отделался от нее навсегда.
– Для штаба здесь, конечно, идеальное место, – снова заговорил Сириус. – Мой отец защитил его всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Дом неподступный, никакие муглы в гости не заглянут – можно подумать, они сюда так и рвутся… А теперь его защитил и Думбльдор, и поди найди в мире место безопаснее. Думбльдор – Хранитель Тайны Ордена, никто этот дом не отыщет, если сам Думбльдор не скажет ему адреса. Записка, которую вчера показал тебе Хмури, – это от Думбльдора… – Сириус коротко хохотнул, как будто гавкнул. – Если б мои родители видели, для чего используется их дом… Впрочем, ты слышал портрет моей мамочки – ты понимаешь… – Он хмуро помолчал, потом глубоко вздохнул: – Если б я мог время от времени выходить и делать что-то полезное. Я спросил у Думбльдора – может, он мне разрешит пойти с тобой на слушание – Шляриком, разумеется… Для моральной поддержки. Как тебе мысль?
Душа у Гарри ушла в пятки и провалилась на нижний этаж прямо сквозь пыльный ковер. Со вчерашнего ужина он ни разу не вспоминал о слушании; он был так рад снова оказаться рядом с теми, кого любит, и на него обрушилось столько новостей, что про слушание он совсем забыл. А теперь навалился гнетущий страх. Гарри посмотрел на Гермиону, на братьев Уизли, с аппетитом вгрызавшихся в бутерброды, и попытался вообразить, каково ему будет, если все они отправятся в «Хогварц» без него.
– Не бойся, – сказал Сириус. Гарри поднял глаза – Сириус за ним наблюдал. – Тебя точно оправдают, в Международном законе о секретности наверняка есть что-нибудь о применении колдовства для самозащиты.
– Но, если меня все-таки исключат, можно мне жить с тобой здесь? – тихо спросил Гарри.
Сириус грустно улыбнулся:
– Посмотрим.
– Мне было бы намного легче на слушании, если б я знал, что к Дурслеям возвращаться не придется, – не отступил Гарри.
– М-да, каковы же они, если ты предпочитаешь жить здесь? – невесело проговорил Сириус.
– Эй, вы, двое! Поторопитесь, а то вам ничего не останется! – крикнула миссис Уизли.
Сириус еще раз тяжко вздохнул, сурово поглядел на гобелен, и они с Гарри направились к остальным.
После обеда, пока они чистили серванты, Гарри изо всех сил старался о слушании не думать. К счастью, работа требовала сосредоточенности – большинство предметов упорно не желали покидать насиженные места. Одна вздорная серебряная табакерка сильно покусала Сириуса, и через несколько секунд укушенная рука покрылась неприятной хрусткой коркой, похожей на тесную коричневую перчатку.
– Ничего страшного, – сказал Сириус, с интересом оглядев свою руку, а затем постучал по ней волшебной палочкой и вернул в нормальное состояние. – Судя по всему, бородавочный порошок.
И он бросил табакерку в мешок для мусора. Пару минут спустя Гарри увидел, что Джордж, обмотав руку тряпкой, схватил табакерку и переправил ее к себе в карман, и без того полный мольфеек.
Они наткнулись на отвратительного вида серебряный инструмент, похожий на многоногие щипцы, которые, стоило Гарри их взять, напрыгнули ему на руку и попытались прокусить кожу. Сириус схватил щипцы и разбил их фолиантом под названием «Истоки благородства: колдовская генеалогия». Также им попалась музыкальная шкатулка – едва ее завели, она принялась зловеще позвякивать, и всеми овладела беспомощная сонливость; к счастью, Джинни догадалась захлопнуть крышку. Еще там был тяжелый медальон, который никто не смог открыть, а в пыльной коробке – орден Мерлина первой степени, награда, выданная деду Сириуса за «особые заслуги перед министерством».
– Подарил им гору золота, вот и все заслуги, – презрительно пояснил Сириус и швырнул орден в мусорный мешок.
Периодически в комнату просачивался Шкверчок и пытался что-нибудь вынести под набедренной повязкой. Будучи пойман на месте преступления, он разражался страшными проклятиями, а когда Сириус вырвал у него из рук большое золотое кольцо с гербом семьи Блэков, Шкверчок разрыдался от злости и, громко всхлипывая, выбежал из комнаты, обзывая Сириуса словами, каких Гарри никогда в жизни не слышал.