Профессор Биннз, как всегда, донельзя потрясенный тем обстоятельством, что в классе полно каких-то детей, оторвал глаза от конспекта.
– Плохо себя чувствуете? – неуверенно повторил он.
– Очень плохо, – решительно подтвердил Гарри, поднимаясь из-за парты. Хедвигу он прятал за спиной. – Кажется, мне надо в лазарет.
– Да, – сказал профессор Биннз, явно застигнутый врасплох. – Да… в лазарет… что ж, идите, Перкинс…
За дверью Гарри снова посадил Хедвигу на плечо и торопливо зашагал по коридору. Свернув за угол, он на секунду остановился подумать. Кто может вылечить сову? Естественно, первым делом на ум пришел Огрид, но, раз Огрида нет, остается профессор Гниллер-Планк.
Он выглянул в окно. Погода стояла ненастная, небо было мрачное, затянутое тучами. Возле хижины Огрида никого; видимо, у Гниллер-Планк нет урока, а значит, она, скорее всего, в учительской. Гарри стал спускаться по лестнице. Хедвига слабо ухала, покачиваясь у него на плече.
Дверь в учительскую охраняли две каменные горгульи. Увидев Гарри, одна прокаркала:
– Почему не на уроке, сынок?
– Срочное дело, – огрызнулся Гарри.
– А-а-ах, срочное? Вот оно что? – высоким голосом пропела другая горгулья. – А мы-то тут прохлаждаемся.
Гарри постучал. Послышались шаги, дверь распахнулась, и он оказался лицом к лицу с профессором Макгонаголл.
– Только не говорите, что вас опять наказали! – сразу же сказала она. Квадратные стекла очков пугающе сверкнули.
– Нет-нет, профессор, – поспешил разуверить Гарри.
– Почему тогда вы не на уроке?
– У него срочное дело, – язвительно сообщила вторая горгулья.
– Я ищу профессора Гниллер-Планк, – объяснил Гарри. – Моя сова ранена.
– Ранена сова, говорите?
За спиной Макгонаголл появилась профессор Гниллер-Планк. Она курила трубку и держала в руках «Оракул».
– Да, – подтвердил Гарри, осторожно снимая Хедвигу с плеча. – Прилетела позже остальных, у нее очень странно вывернуто крыло, смотрите…
Профессор Гниллер-Планк решительно сунула трубку в рот и забрала у Гарри сову. Профессор Макгонаголл молча наблюдала.
– Хмм, – промычала профессор Гниллер-Планк, и трубка, зажатая в зубах, покачнулась. – Похоже, на нее напали. Правда, не представляю, кто или что. В принципе тестрали иногда нападают на птиц, но местных Огрид выучил не трогать сов…
Гарри не знал, кто такие тестрали, и ему, честно говоря, было на это совершенно наплевать, лишь бы с Хедвигой все обошлось. Но профессор Макгонаголл пронзила Гарри острым взглядом и спросила:
– Поттер, вы знаете, откуда прилетела ваша сова?
– Э-э, – замялся Гарри. – Наверное, из Лондона.
Их глаза на мгновение встретились, и по тому, как сошлись на переносице брови Макгонаголл, он понял: она догадалась, что «Лондон» означает «площадь Мракэнтлен, дом № 12».
Профессор Гниллер-Планк достала из внутреннего кармана монокль, вставила его в глаз, внимательно осмотрела крыло Хедвиги и изрекла:
– Я ее вылечу, Поттер, но ей придется побыть у меня. В любом случае несколько дней ее нельзя никуда посылать.
– Э-э… понятно… Спасибо, – ответил Гарри, и одновременно с его словами прозвучал колокол с урока.
– Не стоит, – буркнула профессор Гниллер-Планк, поворачиваясь спиной.
– Одну минутку, Вильгельмина! – окликнула ее профессор Макгонаголл. – Письмо.
– Ах да! – сказал Гарри, который о нем совершенно забыл.
Профессор Гниллер-Планк передала ему свиток и вместе с Хедвигой удалилась в учительскую. Птица огромными глазами смотрела на Гарри, будто не в силах поверить, что хозяин вот так запросто отдает ее чужим людям. Гарри, слегка угрызаясь, собрался было уйти, но профессор Макгонаголл окликнула и его:
– Поттер!
– Да, профессор?
Она огляделась; коридор заполнялся школьниками.
– Не забывайте, – быстро и тихо сказала профессор Макгонаголл, глядя на свиток в его руке, – за каналами связи в «Хогварце» могут следить. Поняли?
– Я… – начал Гарри, но тут его буквально смыло человеческой волной. Профессор Макгонаголл коротко кивнула и скрылась в учительской, а Гарри вместе с толпой вынесло во двор. Там он увидел Рона и Гермиону, которые, подняв воротники, стояли в уголке, прячась от дождя и ветра. Гарри на ходу вскрыл письмо и прочел пять слов, написанных почерком Сириуса:
Сегодня, тогда же, там же.
– Что с Хедвигой? – взволнованно спросила Гермиона, не успел Гарри подойти.
– Куда ты ее отнес? – спросил Рон.
– К Гниллер-Планк, – ответил Гарри. – И еще я встретил Макгонаголл… Слушайте…
И он поведал, что она сказала. К его удивлению, друзья не были потрясены – напротив, многозначительно посмотрели друг на друга.
– Что? – спросил Гарри, переводя взгляд с Рона на Гермиону и обратно.
– Понимаешь, я только что говорила Рону… а вдруг Хедвигу пытались перехватить? Раньше-то с ней никогда ничего не случалось, правда?
– А от кого, кстати, письмо? – поинтересовался Рон, забирая у Гарри записку.
– От Шлярика, – тихо ответил Гарри.
– «Тогда же, там же»? То есть в общей гостиной?
– Очевидно, – сказала Гермиона, тоже прочитав. Вид у нее был встревоженный. – Надеюсь, кроме нас, этого никто не видел…
– Свиток был запечатан, все как всегда, – отозвался Гарри, стараясь убедить не только ее, но и себя. – И вообще больше никто не поймет, что это значит. Откуда им знать, где мы с ним разговаривали в последний раз?
– Не знаю. – Ударил колокол, и Гермиона закинула рюкзак на плечо. – Запечатать свиток заново с помощью колдовства вовсе не сложно… а если за кружаной сетью следят… но я не вижу способа его отговорить так, чтоб не перехватили и наше письмо!
В глубокой задумчивости они побрели на зельеделие, но в подземелье у подножия лестницы их вывел из раздумья голос Драко Малфоя. Тот стоял у двери аудитории, размахивал каким-то явно официальным документом, и говорил еще громче, чем обычно, так что слышно было каждое слово:
– Вот так! Нашей команде Кхембридж мигом разрешила играть, я прямо с утра к ней ходил. Это, конечно, формальность, она же прекрасно знает папу, он постоянно бывает в министерстве… Интересно, а «Гриффиндору» дадут разрешение?
– Только не возникайте, – умоляюще прошептала Гермиона Рону и Гарри. У обоих окаменели лица, а руки сжимались в кулаки. – Ему только этого и надо.
– Я что хочу сказать. – Малфой, злобно сверкнув серыми глазами на Гарри и Рона, сильнее повысил голос: – Если это зависит от связей в министерстве, по-моему, у них нет шансов. Папа говорит, там уже много лет ищут повода уволить Артура Уизли… Я уж о Поттере молчу… Папа сказал, еще чуть-чуть – и министерство отправит Поттера к святому Лоскуту. Там вроде есть отделение для этих… Ну, у кого в мозгах волшебной палочкой помешали…
Малфой отвесил нижнюю челюсть и закатил глаза. Краббе и Гойл зашлись дебильным гоготом, а Панси Паркинсон завизжала от восторга.
Что-то больно ударило Гарри по плечу и отбросило в сторону. Через секунду он понял, в чем дело: это, бросившись на Малфоя, мимо пронесся Невилл.
– Невилл, стой!
И Гарри цапнул его сзади за мантию. Невилл отчаянно вырывался и пытался дотянуться до Малфоя, а тот застыл, совершенно опешив.
– Помоги! – крикнул Гарри Рону. Он сумел обхватить Невилла за шею и тащил его назад, подальше от слизеринцев. Краббе и Гойл загородили собой Малфоя и играли мускулами, готовясь в любую минуту ринуться в бой. Рон схватил Невилла за руки и помог Гарри отволочь его к гриффиндорцам. Лицо Невилла было пунцовым; рука Гарри давила ему на горло, и слов было почти не разобрать, но иногда доносилось:
– Не… смешно… не… сметь… Лоскута… ему… покажу…
Дверь распахнулась. На пороге стоял Злей. Его черные глаза пробежали по линейке гриффиндорцев и остановились на Гарри и Роне, пытавшихся совладать с Невиллом.
– Поттер, Уизли, Лонгботтом? Деремся? – холодно и высокомерно произнес Злей. – Минус десять баллов с «Гриффиндора». Поттер, отпустите Лонгботтома, иначе будете наказаны. Все в класс.
Гарри отпустил Невилла. Тот стоял, тяжело дыша и гневно сверкая глазами.
– У меня не было другого выхода, – с трудом переводя дух, выговорил Гарри и поднял с пола рюкзак. – Краббе с Гойлом разорвали бы тебя на куски.
Невилл ничего не ответил, схватил свой рюкзак и решительно направился на урок.
– Во имя Мерлина, что это было? – медленно произнес Рон, когда они с Гарри двинулись следом.
Гарри промолчал. Он прекрасно знал, почему упоминание о психиатрическом отделении больницы св. Лоскута так сильно расстроило Невилла. Но он поклялся Думбльдору никому не выдавать эту тайну. О том, что Гарри все известно, не знал даже сам Невилл.
Гарри, Рон и Гермиона, как обычно, прошли в самый конец класса, сели, достали пергамент, перья и учебник «Тысяча волшебных трав и грибов». Все вокруг оживленно шептались, обсуждая странное поведение Невилла, но замолчали, стоило Злею с гулким грохотом захлопнуть дверь.
– Обратите внимание, – презрительно процедил Злей, – что сегодня у нас на уроке присутствует гостья.
Он махнул рукой в темный угол, где с пергаментом на коленях сидела профессор Кхембридж. Гарри поднял брови и искоса взглянул на друзей. Злей – и Кхембридж. Два самых ненавистных учителя. Непонятно, за кого болеть.
– Сегодня мы продолжаем заниматься живительной жидкостью. Свои творения вы найдете в том же виде, в каком оставили их на прошлом уроке. Если вы все сделали правильно, за выходные зелье должно было хорошо настояться… Рецепт, – он снова взмахнул рукой, – на доске. Приступайте.
Первые полчаса профессор Кхембридж молча делала записи. Гарри мечтал о том, что будет, когда она начнет задавать Злею вопросы, и так замечтался, что про зелье и думать забыл.
– Гарри! – простонала Гермиона и схватила его за руку, чтобы он не добавил неверный ингредиент в третий раз. – Кровь саламандры, а не гранатовый сок!
– Точно, – рассеянно ответил Гарри и, не отрывая взгляда от Кхембридж, которая только что поднялась, отставил бутылочку. Увидев, что Кхембридж направляется к Злею, склонившемуся над котлом Дина Томаса, он чуть слышно добавил: – Ха!