– Должна сказать, класс для своего возраста производит неплохое впечатление, – бодро обратилась Кхембридж к спине Злея. – Но я не уверена, что детям стоит изучать живительную жидкость. Насколько мне известно, в министерстве подумывают совсем исключить ее из программы.
Злей медленно выпрямился и повернулся к ней.
– Итак… как давно вы состоите в штате «Хогварца»? – спросила Кхембридж, занося перо над пергаментом.
– Четырнадцать лет, – ответил Злей. Его лицо было непроницаемо. Гарри, не сводя с него глаз, добавил в котел несколько капель. Зелье грозно зашипело и из бирюзового стало оранжевым.
– По моим сведениям, вы первоначально претендовали на место преподавателя защиты от сил зла? – продолжала Кхембридж.
– Да, – тихо подтвердил Злей.
– Безуспешно?
Губы Злея изогнулись.
– Как видите.
Профессор Кхембридж нацарапала что-то на пергаменте.
– И с зачисления в штат «Хогварца» вы регулярно подаете заявку на эту должность?
– Да, – еще тише, еле шевеля губами, ответил Злей. Было видно, что он сильно разгневан.
– Вы не знаете, почему Думбльдор упорно вам отказывает? – спросила Кхембридж.
– Предлагаю спросить об этом у него самого, – раздраженно ответил Злей.
– Разумеется, я так и сделаю, – сладко улыбнулась Кхембридж.
– Это относится к делу? – сузив черные глаза, поинтересовался Злей.
– О да, – сказала профессор Кхембридж, – да. Министерство хочет знать все подробности… эмм… биографии учителей.
Она развернулась, подошла к Панси Паркинсон и начала задавать ей вопросы по предмету. Злей повернул голову к Гарри, и их глаза на мгновение встретились. Гарри поспешно перевел взгляд на свое зелье. Оно успело коагулироваться и отвратительно пахло паленой резиной.
– Как всегда, ноль баллов, Поттер, – мстительно объявил Злей и легким движением палочки опустошил котел. – К следующему уроку напишете мне работу о правильном приготовлении данного зелья, с указанием своих ошибок. Ясно?
– Да, – разъяренно бросил Гарри. Злей уже и так задал предостаточно, а на вечер была назначена квидишная тренировка. Чтобы написать работу, придется не спать еще пару ночей. Невозможно поверить, что утром он был счастлив! Теперь хотелось только одного – чтобы этот день как можно скорее закончился.
– Наверно, придется прогулять прорицание, – хмуро пробормотал Гарри. После обеда друзья стояли во дворе, и ветер трепал полы мантий и поля шляп. – Скажусь больным, а сам напишу работу для Злея. Тогда не придется сидеть над ней полночи.
– Нельзя прогуливать прорицание, – сурово изрекла Гермиона.
– Кто бы говорил, ты сама его вообще бросила, ты же ненавидишь Трелони! – возмутился Рон.
– Я ее не ненавижу, – несколько свысока ответила Гермиона, – а считаю никчемным педагогом и нелепой шарлатанкой. Но Гарри уже пропустил историю магии, и, по-моему, сегодня ему больше не стоит прогуливать.
Гермиона была, к несчастью, права, и через полчаса Гарри, ненавидя всех и вся, занял свое место в жарком, душном от благовоний классе прорицания. Профессор Трелони снова стала раздавать «Толмач сновидений». Намного полезнее было бы писать работу для Злея, а не сидеть здесь, выискивая скрытый смысл в придуманных снах.
Но сегодня не он один пребывал в дурном расположении духа. Профессор Трелони, поджав губы, швырнула учебник на стол Гарри и Рону и стремительно прошла дальше; бросила, едва не попав Шеймасу в голову, следующий экземпляр между ним и Дином, а последнюю книгу метнула Невиллу в грудь с такой силой, что тот свалился с пуфика.
– Ну-с, приступайте! – громко приказала профессор Трелони высоким голосом, в котором слышались истерические нотки. – Вы знаете, что делать! Или я настолько бездарный преподаватель, что даже не научила вас открывать книги?
Ребята в изумлении уставились на нее, потом переглянулись. Впрочем, Гарри догадывался, в чем дело. Когда профессор Трелони – в ее огромных глазах стояли сердитые слезы – бросилась в свое кресло, он склонился к Рону и прошептал:
– Кажется, она получила результаты проверки.
– Профессор? – тихо позвала Парвати Патил (они с Лавандой всегда преклонялись перед Трелони). – Профессор, что-нибудь… э-э… не так?
– Не так! – вне себя выкрикнула профессор Трелони. – Разумеется, нет! Все так! Правда, мне нанесли оскорбление… отвратительными, гнусными инсинуациями… ужасными, необоснованными обвинениями… но нет, все так, все так!
Она судорожно перевела дыхание и отвела глаза от Парвати. Из-под очков брызнули злые слезы.
– Я не буду напоминать, – захлебываясь, продолжила прорицательница, – о шестнадцати годах беспорочной службы… их, как я понимаю, никто и не заметил… Но обижать себя я не позволю, нет, нет!
– Но, профессор, кто вас обижает? – робко спросила Парвати.
– Государственная машина! – глубоким, драматическим, дрожащим голосом провозгласила профессор Трелони. – О, люди, чей взгляд замутнен земными обольщениями, люди, которым не дано Видеть то, что Вижу я, недоступно то, что Понимаю я… Впрочем, нас, провидцев, всегда боятся, всегда подвергают гонениям… такова – увы! – наша судьба.
Она громко сглотнула, промокнула влажные щеки концом шали, вытащила из рукава вышитый платочек и высморкалась с таким звуком, какой любил издавать Дрюзг.
Рон хихикнул. Лаванда обожгла его негодующим взглядом.
– Профессор, – сказала Парвати, – вы говорите о… Вы о профессоре Кхембридж?
– Не упоминайте при мне имени этой женщины! – вскричала профессор Трелони и вскочила. Сверкнули очки, загремели бусы. – И, сделайте одолжение, вернитесь к занятиям!
Весь урок она, почти не пытаясь унять слезы, расхаживала по классу и вполголоса бормотала какие-то угрозы:
– …могу и уволиться… какое унижение… испытательный срок… мы еще посмотрим… да как она смеет…
– У вас с Кхембридж есть кое-что общее, – вполголоса сообщил Гермионе Гарри, встретившись с ней на защите от сил зла. – Кажется, она тоже считает, что Трелони – нелепая шарлатанка… похоже, назначила ей испытательный срок.
Вошла Кхембридж с бархатным бантом на голове и с чрезвычайно самодовольной гримасой.
– Добрый день, ребята.
– Добрый день, профессор Кхембридж, – уныло пропели ребята.
– Попрошу убрать палочки.
В ответ не раздалось ни звука – никто и не думал их доставать.
– Пожалуйста, откройте «Теорию защитной магии» на странице тридцать четыре и приступайте к чтению главы третьей, «Обоснование выжидательной тактики отражения колдовских атак». Объяснения…
– …не потребуются, – еле слышно хором закончили вместе с ней Гарри, Рон и Гермиона.
– Тренировки сегодня не будет, – замогильно возвестила Ангелина, едва Гарри, Рон и Гермиона вошли в общую гостиную после ужина.
– Но я ничего такого не делал! – в ужасе вскричал Гарри. – Я ей ни слова не сказал, Ангелина, клянусь, я…
– Знаю, знаю, – несчастным голосом вымолвила Ангелина. – Она говорит, ей нужно время, чтобы все обдумать.
– Что обдумать?! – гневно выкрикнул Рон. – Слизеринцам она сразу разрешила! А нам почему нельзя?
Но Гарри прекрасно понимал, как приятно Кхембридж держать их в подвешенном состоянии; естественно, ей не хочется выпускать из рук столь действенное оружие.
– Что ж, – сказала Гермиона, – нет худа без добра – у тебя есть время на задание Злея!
– И это ты называешь добром? – взвился Гарри. Рон вытаращился на Гермиону в безмолвном потрясении. – Никакой тренировки и дополнительное зельеделие?
Гарри плюхнулся в кресло, нехотя вытащил из рюкзака пергамент и принялся за работу. Сосредоточиться было трудно; конечно, он знал, что Сириус появится в камине еще очень и очень нескоро, но все равно каждые две минуты посматривал в огонь – так, на всякий случай. И потом, в гостиной страшно шумели: Фред с Джорджем наконец-то довели до совершенства одну из разновидностей злостных закусок и по очереди демонстрировали свои достижения вопящей от радости толпе.
Сначала Фред откусывал кусочек от оранжевого конца конфеты и театрально изрыгал содержимое желудка в подставленное ведро. Затем он с усилием заталкивал в рот фиолетовый кусок, и рвота мгновенно прекращалась. Ассистировавший при показе Ли Джордан то и дело лениво убирал рвоту исчезальным заклятием, которым Злей расправлялся с зельями Гарри.
Под регулярную рвоту, торжествующие вопли, голоса Фреда и Джорджа, которые вовсю принимали предварительные заказы у восхищенной публики, Гарри никак не мог сконцентрироваться. Гермиона тоже только мешала; едва струя рвоты била по дну ведра и затем следовал взрыв ликования, она громко и неодобрительно фыркала, что, собственно, и отвлекало Гарри больше всего.
– Если так не нравится, пойди и запрети им! – раздраженно сказал он, в четвертый раз зачеркнув неверный вес толченых когтей гриффона.
– Не могу, формально они не делают ничего плохого, – сквозь зубы процедила Гермиона. – Они имеют полное право глотать любую гадость, и я не нашла ни одного правила, где бы говорилось, что нельзя продавать эту гадость другим идиотам, если, конечно, гадость неопасна – что вряд ли.
Она, Гарри и Рон понаблюдали, как Джордж прицельно изверг струю в ведро, заглотил остаток конфеты и под бурные аплодисменты торжествующе выпрямился, простирая руки к зрителям.
– Не понимаю, почему они так плохо сдали С.О.В.У., – проговорил Гарри, глядя, как Фред, Джордж и Ли собирают у восторженной толпы деньги. – Они ведь знают свое дело.
– Да это все сплошная показуха, от нее никакой пользы, – пренебрежительно отозвалась Гермиона.
– Никакой пользы? – с чувством повторил Рон. – Гермиона, они за какие-то полчаса заработали двадцать шесть галлеонов минимум!
Толпа разошлась нескоро, потом Фред, Джордж и Ли очень долго подсчитывали прибыль, и, когда Гарри, Рон и Гермиона остались в общей гостиной одни, было уже далеко за полночь. Фред, демонстративно погремев коробкой с деньгами (Гермиона сурово нахмурилась), закрыл за собой дверь в спальни мальчиков. Гарри, крайне мало преуспевший в зельеделии, решил, что на сегодня хватит, и убрал книжки. Рон тихо дремал в кресле. Он заворчал, проснулся и мутным взором уставился в огонь.