– Тогда Думбльдору.
– Он и так знает, – буркнул Гарри. Он встал со скамейки, снял плащ с крючка и накинул на плечи. – Что толку сто раз говорить одно и то же.
Рон, застегивая свой плащ, задумчиво посмотрел на Гарри.
– А по-моему, Думбльдор должен знать, – проговорил он.
Гарри пожал плечами:
– Пойдем… Нам еще замолчары отрабатывать.
Ни слова не говоря, они шагали по темному двору, поскальзываясь и спотыкаясь на раскисшей траве. Гарри напряженно думал. Что так нужно Вольдеморту? Что происходит медленнее, чем ему бы хотелось?
«…у него есть и другие цели… их он может достичь без всякого шума… нечто такое, что добывается только хитростью… скажем, оружие. То, чего у него не было в прошлый раз».
С головой погрузившись в школьную жизнь, в борьбу с Кхембридж и несправедливостью министерства, Гарри уже которую неделю не вспоминал эти слова. А теперь вспомнил и задумался… Если Вольдеморту не удается добраться до этого самого оружия – не важно, что это такое, – его гнев вполне понятен. Видимо, Орден мешает Вольдеморту, не дает заполучить оружие? Где оно хранится? У кого оно сейчас?
– Мимбулюс мимблетония. – Голос Рона вывел Гарри из забытья как раз вовремя, и он через дыру за портретом вскарабкался в общую гостиную.
Гермиона, как оказалось, ушла спать рано. Косолапсус валялся в кресле. На столике у камина было разложено множество шишковатых шапочек. Гарри был рад, что Гермионы нет; у него не было сил снова говорить о боли в шраме и выслушивать советы сообщить обо всем Думбльдору. Рон то и дело беспокойно на него косился, но Гарри решительно достал учебник по зельям и принялся за сочинение. Впрочем, мысли его где-то витали, и, к тому времени как Рон тоже собрался спать, Гарри почти ничего не написал.
Наступила и миновала полночь, а Гарри все читал и перечитывал абзац про любисток, а также цинготную и чихотную траву, не понимая ни слова.
Растенья эти распаляют мозг, а оттого особо действенны в замешательном и задуряющем зельях, когда колдун желает возбудить горячечность и безрассудство…
Гермиона сказала, что Сириус стал безрассуден, из-за того что безвылазно сидит дома…
…распаляют мозг, а оттого особо действенны…
…если бы в «Оракуле» узнали, что Гарри улавливает чувства Вольдеморта, они сочли бы, что у него воспаление мозга…
…в замешательном и задуряющем зельях…
…замешательно… это уж точно… Откуда он знает, что чувствует Вольдеморт? Из-за той самой связи между ними, которую Думбльдор так и не смог толком объяснить?
…когда колдун желает…
…как же хочется спать…
…возбудить горячечность…
…у камина тепло и уютно, дождь стучит в окна, Косолапсус мурлычет, потрескивает огонь…
Книга выскользнула из рук и с глухим стуком упала на коврик. Голова Гарри запрокинулась набок…
Он опять шел по коридору без окон, и его шаги гулко отдавались в тишине. Дверь в конце коридора становилась все больше; сердце от волнения колотилось… только бы ее открыть… войти…
Он протянул руку… почти коснулся двери кончиками пальцев…
– Гарри Поттер, сэр!
Сильно вздрогнув, Гарри проснулся. Свечи погасли, а совсем рядом что-то движется…
– Хтозесь? – Гарри подскочил в кресле. Огонь в камине почти потух, в комнате было очень темно.
– Добби принес вашу сову, сэр! – проскрипел чей-то голос.
– Добби? – пробубнил Гарри, вглядываясь в темноту на голос.
У стола, где Гермиона оставила полдюжины своих творений, стоял домовый эльф Добби. На его голове высилась пирамида шапочек, надетых одна на другую – похоже, всех, что связала Гермиона. В шапочках голова эльфа удлинилась фута на два, а то и три. Под ними торчали большие заостренные уши. Сверху, мирно ухая, покачивалась вполне здоровая Хедвига.
– Добби вызвался вернуть Гарри Поттеру его сову, – пропищал эльф. Его лицо светилось обожанием. – Профессор Гниллер-Планк говорит, что сова здорова, сэр. – Он склонился в глубоком поклоне, клюнув вытертый коврик острым носом-карандашиком. Хедвига возмущенно ухнула и перепорхнула к Гарри на подлокотник.
– Спасибо тебе, Добби! – поблагодарил Гарри, поглаживая Хедвигу по голове.
Он усиленно моргал – перед глазами еще стояла запертая дверь… Все было так ярко… Гарри посмотрел на Добби внимательнее и заметил, что эльф надел несколько шарфиков и кучу носков, отчего ноги у него стали огромны до нелепости.
– Ты собираешь все, что связала Гермиона?
– Ой нет, сэр, – радостно ответил эльф. – Добби берет вещи и для Винки, сэр.
– Как она поживает? – поинтересовался Гарри.
Уши Добби немного поникли.
– Винки по-прежнему много пьет, Гарри Поттер, сэр, – уныло пробормотал он, уставив в пол круглые зеленые глаза, огромные, как теннисные мячи. – И она никак не полюбит одежду. Другие эльфы тоже, сэр. Никто больше не хочет прибираться в гриффиндорской башне, сэр, здесь повсюду носки и шапочки, это их обижает, сэр. Добби приходится самому, сэр, но Добби не против, Добби каждый раз надеется встретить Гарри Поттера, сэр, и сегодня его мечта сбылась! – Эльф опять склонился в глубоком поклоне. – Но Гарри Поттер отчего-то грустен, – продолжал Добби, выпрямляясь и робко поднимая глаза на Гарри. – Добби слышал, как Гарри Поттер бормотал во сне. Ему снился плохой сон?
– Ну не то чтобы плохой. – Гарри зевнул и потер глаза. – Видали и похуже.
Эльф внимательно посмотрел на Гарри громадными шарообразными глазами. Потом, повесив уши, серьезно сказал:
– Добби очень хотел бы помочь Гарри Поттеру. Гарри Поттер освободил Добби, и Добби стал намного, намного счастливее.
Гарри улыбнулся:
– Ты ничем не можешь мне помочь, Добби, но я очень благодарен тебе за предложение.
Он наклонился и поднял книгу о зельях. Придется дописать сочинение завтра. Он захлопнул книгу, и тусклый свет камина упал на тонкий витой шрам – фразу, вырезанную на руке, напоминание о наказании Кхембридж…
– Погоди-ка, Добби… Я знаю, что ты можешь для меня сделать, – медленно проговорил Гарри.
Эльф, просияв, обернулся:
– Только скажите, что именно, Гарри Поттер, сэр!
– Мне нужно найти место, где двадцать восемь человек могли бы практиковаться в защите от сил зла и их не нашел бы никто из учителей. Особенно, – Гарри стиснул книгу, и слова на руке перламутрово сверкнули, – профессор Кхембридж.
Он ждал, что улыбка исчезнет с лица эльфа, а уши поникнут, он думал, Добби скажет, что это невозможно или в лучшем случае что он постарается, но надежды на успех мало. Гарри никак не ожидал, что Добби, тряхнув ушами, весело подпрыгнет и хлопнет в ладоши.
– Добби знает подходящее место, сэр! – вскричал эльф. – Добби услышал про него от других эльфов, когда только поступил на работу в «Хогварц», сэр. Это место называют Комната Есть-Нет, или Кстати-комната.
– Почему? – удивился Гарри.
– Потому что, – ответил Добби, – войти в эту комнату человек может, только когда она ему очень кстати. Иногда она появляется, иногда исчезает, но если она есть, человек всегда найдет в ней то, что ему нужно. Добби однажды был там, сэр, – эльф виновато понизил голос, – когда Винки сильно напилась усладэля. Добби спрятал ее в Кстати-комнате, сэр. Он нашел там средство от опьянения, сэр, и хорошую удобную кровать как раз эльфу по размеру, и Добби уложил Винки, чтоб она проспалась, сэр… И еще Добби знает, сэр, что мистер Филч всегда находит там запас моющих средств, когда они у него вдруг заканчиваются, а…
– А если человеку вдруг очень сильно приспичит в туалет, – перебил Гарри, внезапно вспомнив рассказ Думбльдора, – там будет полным-полно ночных горшков?
– Добби думает, что да, сэр, – без тени улыбки кивнул эльф. – Это очень и очень удивительная комната, сэр.
– А сколько народу про нее знает? – Гарри выпрямился в кресле.
– Очень мало, сэр. Большинство попадает туда случайно, когда им что-то до зарезу нужно, но потом, очень часто, больше не могут ее найти, они не знают, что комната всегда на месте, только и ждет, когда кому-нибудь понадобится.
– Но это же здорово! – Сердце у Гарри колотилось как бешеное. – Здорово, Добби! Когда сможешь показать, где эта комната?
– В любое время, Гарри Поттер, сэр. – Добби был в восторге, что сумел угодить Гарри. – Если желаете, можем пойти прямо сейчас!
Гарри чуть было не согласился. Он уже привстал с кресла, собираясь сбегать за плащом-невидимкой… но уже не в первый раз голос, чрезвычайно похожий на Гермионин, шепнул ему на ухо: безрассуден. И потом, уже поздно, и он ужасно устал.
– Нет, Добби, не сегодня. – Гарри неохотно опустился обратно. – Это слишком важно… Нельзя все испортить, я сначала должен как следует подумать. Слушай, а можешь мне точно рассказать, где эта Кстати-комната и как в нее попасть?
Когда на следующий день ребята шлепали по затопленному огороду на пару гербологии, мантии то развевались, то облепляли тело на ветру. Капли дождя, больше похожие на градины, так грохотали по крыше теплицы, что почти невозможно было расслышать объяснений профессора Спарж. Урок ухода за магическими существами пришлось перенести в пустую аудиторию на первом этаже. За обедом, ко всеобщему несказанному облегчению, Ангелина объявила команде, что на сегодня тренировка отменяется.
– И очень хорошо, – негромко ответил Гарри, – потому что мы нашли место для первого собрания. Встречаемся в восемь вечера на седьмом этаже, напротив гобелена, знаешь, где тролли забивают дубинами Барнабаса Безбашенного. Скажешь Кэти и Алисии?
Ангелину эта новость застала врасплох, но она обещала все передать. Гарри жадно набросился на пюре с сосисками. Подняв голову, чтобы отпить тыквенного сока, Гарри обнаружил, что за ним очень пристально наблюдает Гермиона.
– Что? – с набитым ртом спросил он.
– Просто… то, что предлагает Добби, не всегда безопасно. Забыл, как лишился костей?
– Но Добби не придумал эту комнату. Думбльдор про нее тоже знает – он упоминал на рождественском балу.