– Поттер и Чан! – скрипуче взвизгнула Панси, и ее слова потонули во взрыве презрительного хохота. – Ну и вкус у тебя, Чан! Диггори по крайней мере был красавчик!
Девицы быстро ушли вперед, вопя, хохоча и демонстративно оборачиваясь на Гарри и Чо. Те смущенно молчали. Гарри не знал, что еще сказать про квидиш, а покрасневшая Чо сосредоточенно смотрела себе под ноги.
– Ну… куда пойдем? – спросил Гарри, когда они вошли в Хогсмед. На Высокой улице было полно школьников: они лениво гуляли, глазели на витрины, группками стояли на тротуаре, оживленно болтали.
– Ой… мне все равно, – пожала плечами она. – Может… походим по магазинам?
Они медленно направились к «Дервишу и Гашишу». В витрине висело большое объявление; возле него стояли несколько деревенских жителей. Когда подошли Гарри с Чо, люди чуть отодвинулись, и Гарри опять увидел фотографии десяти беглецов. В объявлении, «по приказу министерства магии», предлагалось вознаграждение в тысячу галлеонов за любую информацию, которая поможет поймать преступников.
– Странно, – тихо сказала Чо, глядя на Упивающихся Смертью, – помнишь, когда бежал Сириус Блэк, повсюду было полно дементоров? Сейчас бежали десять человек – а дементоров нет…
– Да, – ответил Гарри, оторвал взгляд от Беллатрикс Лестранж и из конца в конец осмотрел Высокую улицу. – И правда странно.
Он ничуть не жалел об отсутствии дементоров, но, если подумать, оно говорило само за себя. Дементоры не только позволили приспешникам Вольдеморта сбежать, но даже не пытаются их разыскивать… Видно, они и впрямь больше не подчиняются министерству.
Десять беглецов смотрели на Гарри и Чо со всех витрин. Когда они проходили мимо магазина Шкрябенштюка, пошел дождь; холодные тяжелые капли били Гарри по лицу и падали за воротник.
– А не хочешь… выпить кофе? – потупив глаза, спросила Чо. Дождь усилился.
– Давай, – Гарри завертел головой. – А где?
– Там, дальше, есть замечательное место! Был когда-нибудь у мадам Пуднафут? – оживленно спросила Чо и повела Гарри в переулок к маленькому кафе, которого он никогда раньше не замечал. В тесном зальчике было очень жарко и абсолютно все украшено кружевами и бантиками. Гарри вспомнил кабинет Кхембридж, и ему стало неприятно.
– Миленько, правда? – с воодушевлением сказала Чо.
– Э-э… да, – неискренне согласился Гарри.
– Смотри, как она все украсила к Валентинову дню! – Чо показала на стайки золотых херувимчиков, которые порхали над круглыми столиками и время от времени осыпали посетителей розовым конфетти.
– Да-а…
Они заняли последний свободный столик у запотевшего окна. В полутора футах от них, держась за руки, сидели Роджер Дэйвис, квидишный капитан «Вранзора», и хорошенькая блондинка. При виде их Гарри сделалось не по себе, а потом, когда он обвел кафе взглядом и понял, что за столиками – одни парочки и все, решительно все, держатся за руки, ему стало и вовсе нехорошо. Наверно, Чо ждет, чтобы он тоже взял ее за руку?
– Что вам принести, мои дорогие? – Мадам Пуднафут, очень полная женщина с блестящими черными волосами, собранными в пучок, с превеликим трудом втиснулась между их столиком и столиком Роджера Дэйвиса.
– Два кофе, пожалуйста, – заказала Чо.
Когда они дождались кофе, Роджер Дэйвис и его подруга, склонившись друг к другу над сахарницей, уже начали целоваться. Гарри ужасно страдал; Дэйвис словно задавал некий стандарт поведения – Чо, вероятно, скоро захочет, чтобы он, Гарри, соответствовал. Гарри бросило в жар; он отвел глаза к окну, но оно запотело, и за ним ничего не было видно. Оттягивая момент, когда придется снова посмотреть на Чо, Гарри поднял глаза к потолку, будто проверяя, хорошо ли тот покрашен, и получил по физиономии розовым конфетти.
После нескольких минут тягостного молчания Чо заговорила о Кхембридж. Гарри вздохнул с облегчением, и они некоторое время дружно поносили главного инспектора, но, поскольку Кхембридж была предметом бесконечных обсуждений на встречах Д. А., тема быстро исчерпалась. Воцарилась тишина. Гарри отчетливо различал хлюпанье за соседним столиком и лихорадочно придумывал, о чем бы еще поговорить.
– Слушай… а ты не хочешь к обеду подойти в «Три метлы»? Я там встречаюсь с Гермионой Грейнджер.
Чо подняла брови:
– С Гермионой Грейнджер? Сегодня?
– Да. Понимаешь, она попросила… Вот я и думаю, надо бы. Пойдешь со мной? Она сказала, если ты тоже придешь, не страшно.
– О!.. Как мило с ее стороны.
Но по тону Чо было ясно – она вовсе не считает, что это мило; напротив, от ее слов сквозило холодком, а лицо посуровело.
Еще некоторое время прошло в гробовом молчании. Кофе исчезал с неимоверной быстротой – скоро Гарри понадобится вторая чашка. Роджер Дэйвис с девицей, видимо, навсегда приклеились друг к другу губами.
Рука Чо лежала на столе у чашки, и Гарри все яснее чувствовал, что ему просто необходимо до нее дотронуться. Возьми, и все, – твердил он себе. В груди фонтаном били эмоции – и жуть, и восторг, и трепет. Протяни руку и хватай! Поразительно: заставить себя дотянуться до неподвижно лежащей ладони – всего каких-то двенадцать дюймов – труднее, чем схватить несущегося на бешеной скорости Проныру…
Но, стоило Гарри двинуть рукой, Чо убрала ладонь со стола. И с легким интересом стала наблюдать за Дэйвисом и его подругой.
– А знаешь, он звал меня на свидание, – еле слышно сказала Чо. – Пару недель назад. Роджер. Я отказалась.
Гарри – чтобы как-то объяснить резкое движение рукой, ему пришлось схватить сахарницу – удивился: для чего она это рассказывает? Если ей жаль, что не она взасос целуется с Дэйвисом, зачем было идти на свидание с ним?
Он промолчал. Херувимчик швырнул в них еще одну горсть конфетти. Несколько кружочков упали в остывшую кофейную бурду, которую Гарри как раз собрался допить.
– В прошлом году мы были здесь с Седриком, – прошептала Чо.
Когда смысл ее слов дошел до Гарри, его сердце сковало льдом. Да как она может говорить о Седрике здесь, где целуются парочки и летают херувимчики?
Чо заговорила снова, пронзительнее:
– Я давно хотела спросить… Седрик… говорил что-нибудь… обо м-мне… перед смертью?
О чем о чем, а об этом Гарри разговаривать не хотелось вовсе – тем более с Чо.
– В общем… нет, – скованно ответил он. – Понимаешь… он и не успел бы. Эмм… так ты… так ты… на каникулах часто ходила на квидиш? Ты ведь болеешь за «Торнадо», да?
Голос его прозвучал неестественно бодро. К своему ужасу, он увидел, что глаза Чо полны слез, совсем как тогда, под омелой.
– Слушай, – в отчаянии сказал он, наклоняясь к Чо очень близко, чтобы его больше никто не услышал, – давай сейчас не будем о Седрике… давай лучше о чем-нибудь другом…
Кажется, именно этого говорить не стоило.
– Я думала, – пролепетала Чо, и на стол брызнули слезы, – думала, что ты… должен меня по… понять! Мне нужно об этом говорить! И тебе, конечно, то… тоже! Ты же это ви… видел!
Проклятье, да что же это такое! Роджер Дэйвис даже отклеился от девицы, чтобы посмотреть на рыдающую Чо.
– Я… уже говорил, – прошептал Гарри, – с Роном и Гермионой, но…
– Ах, с Гермионой! – взвизгнула Чо. Ее лицо блестело от слез. Еще несколько пар перестали целоваться и повернули к ним головы. – А со мной, значит, нельзя! Может, мы лучше… мы лучше… мы… расплатимся, и ты пойдешь к Гермионе Гре… Грейнджер! Тебе же только этого и хочется!
Гарри смотрел на нее в полнейшем потрясении. Она схватила со стола кружевную салфетку и стала вытирать мокрое лицо.
– Чо? – пролепетал Гарри, страстно желая, чтобы Роджер Дэйвис вспомнил про свою девицу и перестал таращиться.
– Давай, давай, иди! – Чо разрыдалась в салфетку. – Я вообще не понимаю, зачем ты меня приглашал! Чтобы после меня встречаться с другими?.. Сколько у тебя свиданий на сегодня, после Гермионы?
– Да все совсем не так! – воскликнул Гарри. Догадавшись наконец, почему она сердится, он почувствовал такое облегчение, что даже рассмеялся – а это, как стало понятно секунду спустя, тоже было ошибкой.
Чо выскочила из-за стола. Все кафе, замерев, жадно наблюдало за бурной сценой.
– До свидания, Гарри! – трагически вскричала Чо, всхлипнула, бросилась к двери, распахнула ее и выбежала под дождь.
– Чо! – крикнул Гарри, но за ней уже с мелодичным звоном закрылась дверь.
Воцарилась полнейшая тишина. Все взгляды были устремлены на Гарри. Он бросил на столик галлеон, стряхнул с головы розовое конфетти и вслед за Чо выбежал на улицу.
Там хлестал ливень. Чо нигде не было. Гарри не мог взять в толк, почему все так обернулось, – ведь полчаса назад они отлично ладили.
– Женщины! – в сердцах бросил он и, сунув руки в карманы, зашлепал по мокрой дороге. – И чего, спрашивается, ей понадобилось говорить о Седрике? Зачем она постоянно вспоминает такое, от чего превращается в живой поливальный шланг?
Он повернул направо и побежал, взметая фонтаны брызг, а через пару минут уже вошел в «Три метлы». До встречи с Гермионой было далеко, но он подумал, что в баре наверняка найдется, с кем провести время. Убрав с глаз мокрые волосы, Гарри огляделся и заметил в углу мрачного Огрида.
– Эй, привет! – поздоровался он, протиснувшись между забитыми до отказа столиками, и придвинул стул.
Огрид вздрогнул и поглядел сверху вниз, будто не узнавая.
– А, это ты, – протянул он затем. На лице красовались два свежих пореза и несколько новых синяков. – Как делишки?
– Нормально, – соврал Гарри; впрочем, по сравнению с израненным и глубоко несчастным Огридом ему действительно было не на что жаловаться. – А ты как?
– Я? – переспросил Огрид. – Шикарно, Гарри, прям-таки обалдеть.
Он заглянул в оловянную кружку размером с ведро и тяжко вздохнул. Гарри не знал, что сказать; они помолчали. Затем Огрид отрывисто произнес:
– Ну чего, снова мы в одной лодке, да, Гарри?
– Ммм… – неопределенно промычал Гарри.
– Да… я всегда говорю… изгои мы с тобой, оба два, – мудро закивал Огрид. – Оба сироты. Да… оба сироты.