– Шипучая шмелька, – пропела Кхембридж. Каменная горгулья отпрыгнула, стена расступилась, они взошли на движущуюся каменную лестницу и через минуту уже стояли перед полированной дверью с молотком-гриффоном. Впрочем, Кхембридж не стала стучать, а прошла прямо в кабинет, не ослабляя хватки на локте Гарри.
В кабинете было полно людей. Думбльдор сидел за письменным столом – лицо безмятежно, пальцы домиком. Рядом очень прямо, с каменным лицом, стояла профессор Макгонаголл. Министр магии Корнелиус Фудж, чем-то очень довольный, на каблуках раскачивался у камина; по обе стороны от двери, как стража, высились Кингсли Кандальер и незнакомый колдун крепкого сложения и с жестким ежиком. Поодаль, у стены, маячил веснушчатый, очкастый, вдохновенный Перси Уизли с пером и тяжелым пергаментным свитком – очевидно, готовился стенографировать.
Портреты директоров и директрис сегодня не притворялись спящими; они были настороженны и серьезны. При виде Гарри некоторые бросились к соседям и принялись жарко шептаться.
Дверь закрылась, и Гарри высвободился из рук Кхембридж. На него злобно, но удовлетворенно уставился Корнелиус Фудж.
– Так, – сказал он. – Так-так-так…
Гарри в ответ поглядел как только мог свирепо. Сердце выскакивало из груди, но в голове было на удивление ясно и спокойно.
– Он бежал к гриффиндорской башне, – объявила Кхембридж с прямо-таки неприличным возбуждением. Лицо ее сияло той жестокой радостью, с какой она наблюдала за рыдающей Трелони. – Его схватил Малфой-младший.
– Вот как? Молодец, – похвалил Фудж. – Не забыть рассказать Люциусу… Что же, Поттер… Надо думать, тебе известно, почему ты здесь?
Гарри хотел бросить в лицо министру вызывающее «да»; открыл рот, почти произнес это слово… и тут его взгляд случайно упал на Думбльдора. Тот смотрел не на Гарри, а куда-то повыше его плеча, но, когда Гарри поглядел, Думбльдор чуть-чуть – на крохотную долю дюйма – повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону.
Гарри переменил решение на полуслове.
– Д… нет.
– Что-что? – переспросил Фудж.
– Нет, – решительно повторил Гарри.
– Не знаешь, почему тебя сюда привели?
– Не знаю, – сказал Гарри.
Фудж, не веря собственным ушам, посмотрел на Кхембридж. Гарри воспользовался случаем, чтобы еще раз украдкой поглядеть на Думбльдора. Тот едва заметно кивнул и подмигнул ковру под ногами.
– Стало быть, ты понятия не имеешь, – голос Фуджа источал сарказм, – почему профессор Кхембридж привела тебя сюда? И не знаешь, что нарушил школьные правила?
– Школьные правила? – поднял брови Гарри. – Нет.
– Декреты министерства, – сердито поправился Фудж.
– Если и да, то мне об этом ничего не известно, – нахально заявил Гарри.
Сердце билось как бешеное. Врать стоило хотя бы ради того, чтобы у Фуджа подскочило давление, но выкрутиться не удастся. Если Кхембридж узнала про Д. А., Гарри, зачинщик, сейчас отправится собирать вещи.
– Значит, тебе неизвестно, – продолжал Фудж невнятным от гнева голосом, – что в школе обнаружено нелегальное ученическое общество?
– Нет. – Гарри спешно изобразил невинное удивление – нельзя сказать, что удачно.
– Полагаю, министр, – приятнейше пропела Кхембридж, – мы быстрее достигнем успеха, если я приведу осведомителя.
– Да, да, пожалуйста, – закивал Фудж. Кхембридж вышла. Фудж мстительно посмотрел на Думбльдора: – Что может быть лучше хорошего свидетеля, не так ли, Думбльдор?
– Истинно так, Корнелиус, – сурово ответил Думбльдор, склоняя голову.
Они ждали несколько минут, стараясь не встречаться взглядами; затем Гарри услышал за спиной скрип двери. Мимо прошла Кхембридж. Она вела за плечо Мариэтту, кудрявую подругу Чо, прятавшую лицо в ладонях.
– Не бойся, дорогая, не бойся, – мягко проговорила Кхембридж, похлопывая девочку по спине, – все в порядке. Ты все сделала правильно. Министр очень доволен. Он расскажет твоей маме, какая ты умница. Вы знаете мать Мариэтты, министр, – добавила Кхембридж, взглянув на Фуджа. – Это мадам Эджком из департамента волшебных путей сообщения, управление кружаных путей – помните, она помогала нам с каминами «Хогварца»?
– Отлично, отлично! – обрадовался Фудж. – Яблочко от яблоньки, а? Ну, детка, посмотри-ка на меня, не стесняйся, давай послушаем, что ты нам… ах ты ж, горгулья ясная!
Мариэтта подняла голову; Фудж в ужасе отшатнулся, попал ногой в камин и, чертыхнувшись, принялся топтать задымившийся подол. Мариэтта взвыла и натянула мантию до самых глаз. Тем не менее все успели увидеть уродливые лиловые гнойники на носу и щеках, образующие слово «ГНИДА».
– Забудь о прыщах, милая, – нетерпеливо сказала Кхембридж, – опусти мантию и расскажи министру…
Но Мариэтта опять глухо взвыла и отчаянно затрясла головой.
– Ну хорошо, глупая, я расскажу, – рявкнула Кхембридж. Она вновь пристроила на лицо свою ужасную улыбочку и начала: – Итак, министр, сегодня вечером, вскоре после ужина, мисс Эджком пришла ко мне в кабинет, желая о чем-то рассказать. По ее словам выходило, что если я поднимусь в некую тайную комнату на седьмом этаже, так называемую Кстати-комнату, то найду нечто для себя приятное. Я расспросила ее подробнее и выяснила, что там состоится какое-то собрание. К несчастью, тут вступила в действие порча, – Кхембридж раздраженно указала на Мариэтту, – и мисс Эджком, случайно увидев себя в зеркале, так расстроилась, что больше не могла говорить.
– Ну что ж, – Фудж одарил Мариэтту взглядом, который, без сомнения, считал добрым и отеческим, – это очень смелый поступок. Ты сделала правильно. А теперь расскажи, что там происходило, на этом собрании? Для чего вы собирались? И кто там был?
Мариэтта не ответила и лишь еще раз потрясла головой, в страхе глядя перед собой широко раскрытыми глазами.
– А у нас что, нет контрпорчи? – нетерпеливо спросил Фудж у Кхембридж. – Чтобы она могла нормально разговаривать?
– Я пока не нашла, – неохотно призналась Кхембридж, и Гарри испытал невероятную гордость за Гермиону. – Но это не важно, она может и не говорить. Я сама. Помните, министр, в октябре я сообщала вам, что Поттер и некоторые другие учащиеся встречались в Хогсмеде, в «Башке борова»…
– У вас есть доказательства? – неожиданно вмешалась профессор Макгонаголл.
– Да, Минерва, – самодовольно заявила Кхембридж. – Показания Уилли Уиздесуйерса, который оказался в баре в то же самое время. Он был весь забинтован, но слух его отнюдь не пострадал. Он слышал каждое слово Поттера и, поспешив в школу, передал мне…
– Так вот почему он не понес наказания за срыгивающие унитазы, – сказала профессор Макгонаголл, высоко поднимая брови. – Любопытная подробность! Вот как, оказывается, работает наша правоохранительная система!
– Вопиющая коррупция! – загрохотал могучий красноносый колдун с портрета над столом Думбльдора. – В мое время, господа, министерство не вступало в сделки с преступниками!
– Благодарю вас, Фортескью, однако успокойтесь, – мягко проговорил Думбльдор.
– Целью встречи, – продолжала профессор Кхембридж, – было склонить собравшихся к вступлению в нелегальное общество с тем, чтобы изучать заклятия и контрпорчу, исключенные министерством из школьной программы…
– Вы ошибаетесь, Долорес, – перебил Думбльдор, спокойно глядя поверх очков на крючковатом носу.
Гарри удивленно на него уставился. Как Думбльдор собирается вытащить его из этой передряги? Если Уилли Уиздесуйерс действительно все слышал, ему, Гарри, спасения нет…
– Ого! – Фудж снова закачался на пятках. – Да-да, давайте послушаем очередное вранье! Вы готовы на все, лишь бы обелить Поттера! Ну же, Думбльдор, говорите! Полагаю, Уилли Уиздесуйерс лжет? В «Башке борова» был не Поттер, а его близнец? Или все, как обычно, элементарно объясняется путешествием во времени, воскрешением из мертвых и парочкой невидимых дементоров?
Перси Уизли картинно расхохотался:
– О, как смешно, министр, как остроумно!
Эх, пнуть бы его как следует! Тут Гарри, к своему огромному изумлению, увидел, что Думбльдор тоже улыбается.
– Не стану отрицать, Корнелиус, – уверен, не станет и Гарри, – он действительно был в «Башке борова» и хотел собрать группу для изучения защиты от сил зла. Я лишь хотел внести небольшое уточнение. Долорес Кхембридж неправа, утверждая, что в то время подобная группа была нелегальной. Если помните, министерский декрет, запрещающий школьные общества, появился через два дня после встречи в «Башке борова», а следовательно, Гарри не нарушал никаких правил.
У Перси сделался такой вид, будто он получил по физиономии чем-то очень тяжелым. Фудж, забыв опуститься на пятки, застыл с разинутым ртом.
Кхембридж пришла в себя первой.
– Все это прекрасно, директор, – сладко улыбнулась она, – но со дня издания декрета номер двадцать четыре прошло около полугода. И если первая встреча не была незаконной, то все остальные определенно были.
– Ну, – сказал Думбльдор, с вежливым интересом глядя на Кхембридж поверх сплетенных пальцев, – были бы, если бы продолжались после издания декрета. Но есть ли тому доказательства?
Пока Думбльдор это говорил, за спиной Гарри раздался странный шорох, и Кингсли как будто что-то произнес. К тому же нечто едва ощутимое – не то струя воздуха, не то птичье крыло – мазнуло Гарри по боку. Однако, опустив глаза, он ничего не заметил.
– Доказательства? – с кошмарной жабьей улыбкой повторила Кхембридж. – Вы не слушаете, Думбльдор? Зачем я, по-вашему, привела Мариэтту Эджком?
– Ах, так она готова свидетельствовать за все полгода? – вскинул брови Думбльдор. – Я-то думал, она сообщила только о сегодняшнем собрании.
– Мисс Эджком, дорогая, – тут же сказала Кхембридж, – расскажите, давно ли продолжались собрания. Можете только кивнуть или покачать головой – я уверена, прыщей от этого больше не станет. Итак: собрания происходили регулярно в течение последних шести месяцев?
У Гарри внутри все оборвалось. Вот, пожалуйста, – бесспорное доказательство, против которого не сможет возразить даже Думбльдор.