Огрид беспокойно следил за всем этим из окошка хижины. Когда экзаменатор Гарри, маленькая полная ведьма, улыбнулась и сказала: «Можете идти», Гарри, перед тем как направиться к замку, незаметно показал Огриду два больших пальца.
Письменную работу по астрономии в среду утром Гарри написал неплохо. Он не был уверен, что правильно перечислил все спутники Юпитера, зато твердо знал, что ни на одном из них нет меда. Практическую часть они сдавали ночью, поэтому на вторую половину дня назначили экзамен по прорицанию.
Многого Гарри от себя и не ждал, но все равно отвечал ужасно. Хрустальный шар упорно не желал ничего показывать – с тем же успехом можно было пялиться на деревянный стол. Гадая на чайной гуще, Гарри растерялся и сказал, что, по всей видимости, профессор Марчбэнкс скоро повстречается с круглой, мокрой и темной личностью. В завершение он перепутал линию жизни с линией головы и уведомил экзаменаторшу, что та должна была умереть в прошлый вторник.
– А нам ничего хорошего и не светило, – угрюмо пробурчал Рон уже на мраморной лестнице. Он только что немало утешил Гарри, признавшись, как долго и подробно рассказывал об уродливом мужике с бородавкой на носу, которого видит в хрустальном шаре, а потом поднял голову и понял, что описывает отражение экзаменатора.
– Вообще не надо было этим заниматься, – сказал Гарри.
– Зато теперь точно можем бросить.
– Да, – кивнул Гарри. – И не надо будет притворяться, что нас волнует излишняя близость Урана и Юпитера.
– А мне с сегодняшнего дня плевать, если моя заварка пишет: «Умри, Рон, умри». Она отправится в помойку, где ей, собственно, и место.
Гарри засмеялся, но увидел, что их догоняет Гермиона, и на всякий случай, чтобы ее не раздражать, сделал серьезное лицо.
– По-моему, я нормально сдала арифмантику, – сообщила она. Гарри и Рон вздохнули с облегчением. – Сейчас после ужина быстренько просмотрим звездные карты…
В одиннадцать вечера они поднялись на астрономическую башню. Небо было ясное, безоблачное, идеальное для экзамена. Луна заливала серебром все вокруг; было свежо. Экзаменуемые встали к телескопам и, по команде профессора Марчбэнкс, начали заполнять контурные звездные карты.
Марчбэнкс и Тофти прохаживались, глядя, как ребята наносят на карты точные координаты наблюдаемых звезд и планет. Стояла тишина; лишь изредка шелестел пергамент, поскрипывали телескопы, да шуршали перья. Прошло полчаса, час; золотые прямоугольнички, мерцавшие на земле, стали исчезать – в замке одно за другим гасли окна.
Гарри нанес на карту созвездие Ориона, и тут прямо внизу отворились парадные двери замка. Свет из вестибюля по каменным ступеням крыльца пролился во двор. Гарри, чуть повернув телескоп, посмотрел вниз. По ярко освещенной траве двигались пять или шесть длинных теней. Потом двери закрылись, и школьный двор опять поглотила тьма.
Гарри приник глазом к окуляру, навел фокус и нашел Венеру. Потом оторвался, чтобы отметить ее на карте, но снова отвлекся и замер, занеся перо над пергаментом. Прищурившись, он заметил, что по газону идут люди. Если бы они не двигались и лунный свет не скользил бы по макушкам, различить их в темноте было бы невозможно. Возглавляла процессию какая-то приземистая фигура, и Гарри, несмотря на расстояние, по походке догадался, кто это.
Интересно, с чего это Кхембридж вздумалось гулять по окрестностям после полуночи, да еще в такой большой компании? Покашливание за спиной напомнило Гарри, что он на экзамене. Где там эта Венера? Он уже и забыл… Прижав глаз к окуляру, Гарри отыскал ее снова и занес перо над картой, как вдруг – его чуткое ухо ловило любые подозрительные шорохи – услышал вдалеке стук, эхом разнесшийся по пустынному двору, а затем глухой собачий лай.
У Гарри сильно забилось сердце, и он оторвался от телескопа. В окнах хижины горел свет, и на их фоне четко прорисовывались силуэты. Открылась дверь. Шесть черных фигур переступили порог, вошли в хижину. Дверь закрылась. Воцарилась тишина.
Гарри сделалось не по себе. Он оглянулся: что там Рон и Гермиона, видели? Но за его спиной в это время проходила профессор Марчбэнкс. Гарри не хотел, чтобы она подумала, будто он списывает, и поспешно склонился над своей картой, якобы что-то пишет; на самом деле он смотрел на хижину. Люди теперь двигались за окнами, почти закрывая свет.
Гарри затылком почувствовал взгляд профессора Марчбэнкс и прижался к окуляру, уставившись на луну, положение которой определил еще час назад. Едва профессор Марчбэнкс отошла, из хижины раздался рев, отчетливо слышный даже на астрономической башне. Несколько человек рядом с Гарри оторвались от телескопов и поглядели на хижину.
Профессор Тофти сухо кашлянул.
– Не отвлекаемся, не отвлекаемся, мальчики и девочки.
Большинство тут же приникли к окулярам. Гарри повернул голову влево. Гермиона не отрывала глаз от жилища Огрида.
– Эхем… осталось двадцать минут, – сказал профессор Тофти.
Гермиона вздрогнула и вернулась к заполнению карты. Гарри тоже вспомнил о своей работе, заметил, что вместо «Венера» написал «Марс», и наклонился, чтобы исправить ошибку.
Со двора донеслось громкое «БАММ!». Одновременно несколько человек вскрикнули «Ой!» – слишком резко повернув головы, они ударились о телескопы.
Дверь хижины распахнулась. В круге света была ясно видна массивная фигура – она орала, потрясала кулаками, а вокруг сгрудились еще шестеро. Они, судя по тонким красным лучикам, направленным на человека в центре, пытались усмирить его сногсшибальными заклятиями.
– Нет! – закричала Гермиона.
– Милая моя! – воскликнул донельзя шокированный профессор Тофти. – Вы на экзамене!
Но никто больше не обращал внимания на звездные карты. Метавшиеся внизу красные лучики почему-то не причиняли Огриду никакого вреда; он по-прежнему был на ногах и, насколько видел Гарри, упорно сопротивлялся. Над двором носились крики, вопли; кто-то заорал: «Будь же благоразумен, Огрид!»
В ответ прогремел голос Огрида:
– Иди ты куда подальше, Давлиш, меня просто так не возьмешь!
Гарри видел крохотного Клыка, который, пытаясь защитить хозяина, наскакивал на нападавших; потом пса ударило сногсшибателем, и он упал без чувств. Огрид яростно взвыл, поднял виновного в воздух и отшвырнул прочь – человек пролетел десять футов, упал на землю и остался лежать. Гермиона ахнула и прижала руки ко рту. Гарри оглянулся на Рона. Тот смотрел испуганно. Им еще не доводилось видеть Огрида в таком бешенстве.
– Смотрите! – пискнула Парвати, перевешиваясь через перила и показывая на подножие замка. Парадные двери опять распахнулись, плеснув наружу светом; по газону одиноко побежала длинная черная тень.
– Да что ж это такое, – озабоченно проговорил профессор Тофти. – Осталось всего шестнадцать минут!
Его никто не услышал: все следили за человеком, который стремительно летел к хижине, в самое сердце сражения.
– Как вы смеете! – закричал человек на бегу. – Как вы смеете!
– Это Макгонаголл! – шепотом воскликнула Гермиона.
– Оставьте его! Оставьте, я сказала! – прозвучал из темноты голос профессора Макгонаголл. – На каком основании?.. Он ничего не сделал…
Гермиона, Парвати и Лаванда дружно вскрикнули. Те, кто напал на Огрида, ударили по Макгонаголл как минимум четырьмя сногсшибателями. Она была на полпути от замка к хижине, когда красные лучи попали ей в грудь; мгновение она стояла, испуская потустороннее красное мерцание, а потом ровно, как доска, упала на спину и осталась неподвижна.
– Горгулья вам на голову! – завопил профессор Тофти, тоже позабыв об экзамене. – Без предупреждения! Возмутительно!
– МЕРЗАВЦЫ! – взревел Огрид. Крик долетел до самой вершины башни, и в замке снова зажглись несколько окон. – СВОЛОЧИ ПРОКЛЯТЫЕ! ВОТ ВАМ… И ВОТ ВАМ…
– Ой ма… – выдохнула Гермиона.
Огрид наотмашь ударил сразу двух нападавших; те свалились. Огрид согнулся пополам – Гарри подумал, что сногсшибатель все-таки настиг его, но великан тут же распрямился, взваливая на шею какой-то мешок. Через секунду Гарри сообразил, что это бесчувственное тело Клыка.
– Держите его, держите! – визжала Кхембридж. Однако единственный оставшийся подручный не торопился лезть под кулаки Огриду и попятился прочь так быстро, что споткнулся о своего поверженного коллегу и упал. Огрид с Клыком на плечах повернулся и со всех ног побежал к воротам. Кхембридж послала вдогонку последний сногсшибатель, но промахнулась. Огрид растворился в темноте.
На астрономической башне воцарилось напряженное молчание – все, разинув рты, смотрели вниз. Потом профессор Тофти пролепетал:
– Э-э… ребята, осталось пять минут.
Гарри заполнил всего две трети карты, но ему было уже не до экзамена. Едва тот закончился, они с Роном и Гермионой наспех поставили телескопы на место и ринулись вниз по винтовой лестнице. У подножия собралась толпа. Никто и не собирался спать, все громко, возбужденно обсуждали произошедшее.
– Вот дрянь! – теряя голос от гнева, выкрикнула Гермиона. – Напасть ночью, исподтишка!
– Она хотела избежать сцены, как с Трелони, – изрек Эрни Макмиллан, протискиваясь к ним сквозь толпу.
– Огрид-то молодец, а? – сказал Рон, скорее испуганно, чем восхищенно. – А почему сногсшибатели от него отскакивали?
– Это все кровь гигантов, – дрожащим голосом объяснила Гермиона. – Они же как тролли, непрошибаемые… но вот… бедная профессор Макгонаголл… четыре сногсшибателя в грудь… а она ведь не молоденькая…
– Ужасно, ужасно, – проговорил Эрни, театрально качая головой. – Ладно, я пошел спать. Спокойной всем ночи.
Народ стал расходиться, продолжая взволнованно гомонить.
– По крайней мере, Огрида не забрали в Азкабан, – сказал Рон. – Теперь он небось отправится к Думбльдору, как думаете?
– Наверное. – Гермиона была на грани истерики. – Это же ужас! Я так надеялась, что вернется Думбльдор, а вместо этого мы остались без Огрида!
Они кое-как дотащились до гриффиндорской башни. В гостиной было полно народу. Шум во дворе разбудил нескольких ребят, а те поспешили поднять своих товарищей. Шеймас и Дин, вернувшиеся чуть раньше, уже поведали об увиденном.