– А когда? – сердито бросил Гарри. – Что нам, ждать до ужина? Гермиона, Сириуса пытают сейчас!
– Я… все, ладно, – в отчаянии согласилась она. – Иди за плащом, встретимся в конце коридора, где кабинет, да?
Гарри не ответил – он молниеносно вылетел из класса и, продираясь сквозь толпу, понесся в гриффиндорскую башню. Двумя этажами выше ему встретились Дин и Шеймас. Они окликнули Гарри и весело сообщили, что собираются в общей гостиной до рассвета праздновать окончание экзаменов. Гарри едва слушал и быстро вскарабкался в дыру за портретом, а Дин и Шеймас остались снаружи, споря о том, сколько бутылок контрабандного усладэля им понадобится. Гарри выбрался обратно с плащом и ножом в рюкзаке, и лишь тогда Дин с Шеймасом заметили, что он вообще куда-то уходил.
– Гарри, внесешь парочку галлеонов? Гарольд Дингл обещает уступить огневиски…
Но Гарри уже умчался и через две минуты, перепрыгнув последние несколько ступеней, подбежал к Рону, Гермионе, Джинни и Луне, которые кучкой стояли в начале коридора, ведущего к кабинету Кхембридж.
– Принес, – пропыхтел он. – Ну что, готовы?
– Да, – прошептала Гермиона – мимо проходила шумная группа шестиклассников. – Так, Рон, – ты идешь отвлекать Кхембридж… Джинни, Луна, начинайте освобождать коридор… А мы с Гарри спрячемся под плащ и подождем, пока путь будет свободен…
Рон отправился выполнять задание – его ярко-рыжая шевелюра была видна, пока он не свернул в конце коридора; в другом конце из толпы выделялась точно такая же огненная голова Джинни и светловолосая – Луны.
– Давай сюда. – Гермиона за руку утянула Гарри в нишу, где на колонне стоял и безостановочно что-то бормотал уродливый каменный бюст средневекового колдуна. – Кстати, ты… точно хорошо себя чувствуешь? Ты ужасно бледный.
– Все нормально, – коротко ответил он, доставая из рюкзака плащ-невидимку. Вообще-то шрам саднил, но не очень сильно – значит, Вольдеморт пока не нанес смертельного удара… когда пытали Эйвери, болело намного сильнее… – Вот так. – Гарри накрыл себя и Гермиону плащом. Они замерли, внимательно вслушиваясь в каждый звук, чему страшно мешала латинская невнятица бюста.
– Сюда нельзя! – донесся издали крик Джинни. – Извините, придется обойти по вращающейся лестнице – здесь кто-то напустил гарротного газа…
Послышалось недовольное ворчание; чей-то голос сварливо сказал:
– Не вижу никакого газа.
– Это потому, что он бесцветный, – объяснила Джинни правдоподобно усталым тоном, – но, если хочешь, иди, пожалуйста, очень даже хорошо – твое тело послужит доказательством для других неверующих.
Толпа постепенно редела. Видимо, известие о гарротном газе распространилось по школе; никто больше не шел в этот коридор. Наконец вокруг стало почти совсем пусто, и Гермиона тихо проговорила:
– Гарри, пожалуй, уже можно – пошли.
Они под плащом осторожно выбрались из ниши. В дальнем конце коридора, спиной к ним, стояла Луна. Проходя мимо Джинни, Гермиона шепнула:
– Молодец… не забудь про сигнал.
– А какой сигнал? – еле слышно спросил Гарри уже у двери кабинета.
– Если идет Кхембридж, они громко поют «Уизли – наш король», – ответила Гермиона. Гарри вставил лезвие ножа в щель между дверью и косяком. Замок щелкнул, и они с Гермионой вошли.
Яркие уродцы грелись на солнышке, освещавшем тарелки, а в остальном в кабинете было тихо, как и в прошлый раз. Гермиона с облегчением вздохнула:
– Я боялась, после второго нюхля она усилит охрану.
Они сняли плащ; Гермиона прошла к окну, встала сбоку, так, чтобы ее не было видно с улицы, и с палочкой наготове стала следить за двором. Гарри бросился к камину, схватил горшок с кружаной мукой и бросил щепотку в очаг. Вспыхнуло зеленое пламя. Он упал на колени, сунул голову в пляшущий огонь и выкрикнул:
– Площадь Мракэнтлен, дом двенадцать!
Голова закружилась, будто он спрыгнул с карусели, но колени остались неподвижно стоять на холодном полу. Гарри зажмурился, чтобы пепельный вихрь не запорошил глаза, и открыл их, лишь когда вращение прекратилось. Перед ним была длинная, холодная кухня дома Сириуса.
Никого. Гарри этого и ожидал, но все же при виде пустой кухни накатила раскаленная волна ужаса и паники.
– Сириус? – громко позвал он. – Сириус, ты здесь?
Крик эхом разнесся по кухне. Ответа не было. Однако справа, за камином, что-то зашуршало.
– Кто здесь? – крикнул Гарри. Вероятно, мышь.
Из-за стенки выполз Шкверчок, необычайно чем-то довольный, хотя и серьезно пострадавший – обе кисти обмотаны бинтами.
– В камине – голова мальчишки Поттера, – уведомил Шкверчок безлюдную кухню, поглядывая на Гарри воровато и торжествующе. – Шкверчок не понимает, зачем его сюда принесло.
– Шкверчок, говори, где Сириус! – потребовал Гарри.
Домовый эльф сипло усмехнулся:
– Хозяина нет дома, Гарри Поттер.
– А где он? Куда пошел? Говори, Шкверчок!
Шкверчок только захихикал.
– Ты у меня дождешься! – пригрозил Гарри, прекрасно понимая, что в своем теперешнем положении абсолютно для Шкверчка безопасен. – А Люпин? Шизоглаз? Кто-нибудь есть?
– Никого, один Шкверчок! – счастливо сообщил эльф, отвернулся от Гарри и зашаркал к двери. – Пожалуй, Шкверчок пойдет побеседует с хозяйкой, да, да, они долго не разговаривали, хозяин Шкверчку не разрешал…
– Где Сириус?! – заорал Гарри вслед эльфу. – Шкверчок, он в департаменте тайн?
Шкверчок замер. За лесом ножек стола и стульев его лысый затылок был едва различим.
– Хозяин не докладывает бедному Шкверчку, куда уходит, – пробормотал домовый эльф.
– Но ты знаешь! – закричал Гарри. – Знаешь ведь? Ты знаешь, где он!
После паузы эльф захихикал – на сей раз довольно громко.
– Хозяин не вернется из департамента тайн! – ликующе воскликнул он. – Шкверчок и хозяйка снова одни!
Он затопотал дальше и вскоре исчез за дверью в холл.
– Ты!..
Но Гарри не успел придумать ни ругательства, ни проклятия – макушка вдруг сильно заболела, он судорожно вдохнул кучу пепла, поперхнулся, его потащило назад сквозь огонь… и вот уже он смотрит в мертвенно-бледную жабью рожу профессора Кхембридж. Она за волосы выдернула Гарри из камина и теперь с силой гнула его голову назад, будто собираясь перерезать горло.
– Ты полагаешь, – прошипела она, отгибая ему голову еще дальше – он уже смотрел в потолок, – что после двух нюхлей я позволю еще хоть одному мелкому пакостнику без спросу пролезть ко мне в кабинет? Болван! У меня вся дверь в чужечующих чарах! Заберите у него палочку, – гавкнула она кому-то; чья-то рука зашарила у Гарри во внутреннем кармане и вытащила палочку. – И у нее тоже.
Кто-то завозился у двери, и Гарри понял, что у Гермионы тоже отбирают палочку.
– Ну-с, я требую объяснений! Что вам понадобилось в моем кабинете? – зарычала Кхембридж, тряся Гарри за волосы, и он пошатнулся.
– Я… хотел выкрасть «Всполох»! – прохрипел он.
– Лжец! – Она снова дернула его за голову. – Твой «Всполох» в подземелье, под надежной охраной, о чем тебе, Поттер, прекрасно известно. Что ты делал в моем камине? С кем разговаривал?
– Ни с кем… – Гарри попытался высвободиться и лишился некоторого количества волос.
– Лжец! – заорала Кхембридж и отшвырнула его; он впечатался в письменный стол. Отсюда было видно Гермиону, которую прижала к стене Миллисент Балстроуд. Малфой стоял у окна, облокотившись на подоконник. Ухмыляясь, он одной рукой подбросил и тут же поймал волшебную палочку Гарри.
За дверью зашумели, и в кабинет ввалились несколько слизеринцев. Они втащили Рона, Джинни, Луну и – Гарри ужасно удивился – Невилла. Последнего волок за шею Краббе – казалось, Невилл вот-вот задохнется. У всех четверых пленников во рту были кляпы.
– Всех взяли, – доложил Уоррингтон, грубо вталкивая Рона в комнату. – Вот этот вот, – он ткнул толстым пальцем в Невилла, – хотел помешать схватить вот ее, – Уоррингтон показал на Джинни, которая изо всех сил пыталась брыкнуть свою захватчицу – крупную слизеринскую девицу, – так что я и его привел.
– Молодцы, молодцы, – проговорила Кхембридж, с праздным интересом наблюдая за Джинни. – Похоже, очень скоро «Хогварц» станет зоной, свободной от Уизли?
Малфой громко, подобострастно рассмеялся. Кхембридж растянула губы в довольной ухмылке, уселась в ситцевое кресло и уставилась на своих жертв, редко моргая, точно жаба в цветочной клумбе.
– Итак, Поттер, – процедила она. – Ты расставил охрану у моего кабинета и подослал ко мне этого шута горохового, – она кивнула на Рона, и Малфой расхохотался громче, – сказать, что полтергейст громит класс превращений, хотя из доклада мистера Филча мне было доподлинно известно, что подлый паскудник замазывает чернилами окуляры школьных телескопов. Очевидно, тебе было необходимо срочно с кем-то переговорить. С кем? С Альбусом Думбльдором? Или с этим гнусным полукровкой, Огридом? Едва ли с Минервой Макгонаголл – я слышала, она плоха и разговаривать не может.
Малфой и некоторые другие члены инспекционной бригады посмеялись и над этим. Гарри вдруг почувствовал, что от гнева и ненависти весь дрожит.
– С кем я разговаривал, вас не касается, – прорычал он.
Обвисшая физиономия Кхембридж напряглась.
– Прекрасно, – пропела она самым своим сладким и страшным голосом. – Прекрасно, мистер Поттер… Я дала вам шанс сделать добровольное признание. Вы им не воспользовались. Теперь я вынуждена заставить вас силой. Драко… приведи профессора Злея.
Малфой сунул палочку Гарри во внутренний карман и вышел из кабинета, мерзко ухмыляясь, но Гарри почти не обратил внимания на его злорадство. Он только что понял одну вещь. Что же он за дурень, как он не сообразил? Он все сокрушался, что в школе нет ни одного члена Ордена Феникса и никто не может помочь спасти Сириуса, а между тем в «Хогварце» оставался Злей!
В кабинете было тихо, если не считать возни слизеринцев, удерживавших Рона и остальных. Рон рвался из железного захвата Уоррингтона, и с его губы на ковер Кхембридж капала кровь; Джинни упорно брыкалась, пытаясь наступить на ногу шестикласснице-слизеринке, которая крепко держала ее за плечи; Невилл мучительно и безуспешно отдирал от своей шеи руки Краббе и с каждой секундой все сильнее багровел; Гермиона отпихивала Миллисент Балстроуд. Луна между тем, вяло повесив руки, стояла возле своего конвоира и равнодушно глядела в окно, словно находила все происходящее невероятн