– А мы… можем чем-то помочь? – спросила Гермиона, не обращая внимания на то, что Рон отчаянно гримасничает и трясет головой.
– Навряд ли, – ответил Огрид, давясь и пытаясь унять слезы. – Понимаешь, его племя… семья Арагога… как он занедужил… стали такие странные… нервные все…
– Ага, мы заметили, – вполголоса пробурчал Рон.
– …чужим щас к ним лучше не соваться, только мне, – закончил Огрид, звучно высморкался в фартук и поднял глаза. – Но все равно спасибо, Гермиона… тронут…
После этого обстановка существенно разрядилась: хотя ни Гарри, ни Рон не выказали готовности выкармливать гигантскими гусеницами смертельно опасного паучину, Огрид решил, что они тоже предлагают помощь, и снова стал самим собой.
– Я так и знал, что к вам в расписание не втиснусь, – проворчал он, наливая ребятам еще чаю. – Даже если с времяворотом…
– Ничего бы не вышло, – сказала Гермиона. – Мы же разбили весь министерский запас. Об этом писали в «Оракуле».
– Тогда и ладно, – отозвался Огрид. – Вам бы и никак… Извиняюсь, что… ну, сами понимаете… все нервы из-за Арагога… а еще сомневался, может, профессор Гниллер-Планк лучше…
Тут все трое категорически и абсолютно лживо заявили, что профессор Гниллер-Планк, которая несколько раз заменяла Огрида, отвратительнейший преподаватель. В результате, когда ребята уходили, Огрид уже ощутимо повеселел. Как только дверь закрылась и они торопливо зашагали по темному пустынному двору, Гарри объявил:
– Умираю с голоду. – Он чуть не сломал коренной зуб об Огридово печенье и передумал его есть. – А у меня еще сегодня Злей со взысканием, на ужин совсем мало времени…
Войдя в замок, они заметили на пороге Большого зала Кормака Маклаггена. Тот попал в дверь лишь со второй попытки, сначала уткнувшись в косяк. Рон злорадно хохотнул и проследовал за Маклаггеном, а Гарри схватил Гермиону за локоть.
– Что? – мгновенно ощетинилась она.
– На мой взгляд, – тихо сказал Гарри, – кто-то и правда наложил на него заморочное заклятие. Маклагген стоял прямо напротив тебя.
Гермиона вспыхнула.
– Ладно, ладно, это я, – прошептала она. – Но ты бы слышал, что он говорил про Рона и Джинни! И вообще, у него отвратный характер! Видел, как он взбеленился, когда его не взяли? Такой человек в команде не нужен.
– Не нужен, – согласился Гарри, – ты права. Но все равно, это разве честно, Гермиона? Ты же староста!
– Ой, помолчи, – шикнула она.
Гарри ухмыльнулся.
– О чем это вы шепчетесь? – подозрительно осведомился Рон, снова появляясь в дверях Большого зала.
– Ни о чем, – хором ответили Гарри и Гермиона и поспешили за Роном. От запаха ростбифа у Гарри подвело живот. Увы, не успели они сделать и трех шагов к гриффиндорскому столу, как дорогу им преградил профессор Дивангард.
– Гарри, Гарри, тебя-то я и хотел встретить! – добродушно загудел он, подкручивая кончики густых усов и выпячивая огромное пузо. – Надеялся поймать до еды! Что скажешь насчет ужина в моей скромной обители? У нас намечается собраньице, совсем небольшое, всего несколько восходящих звездочек! Маклагген, Цабини, очаровательная Мелинда Боббин – не знаю, знаком ли ты? Ее семья владеет огромной сетью аптек… И разумеется, от души надеюсь, что мисс Грейнджер также почтит нас своим присутствием.
Дивангард слегка поклонился Гермионе. Рона словно и не было; Дивангард на него даже не взглянул.
– Никак не могу, профессор, – не раздумывая ответил Гарри. – Меня ждет профессор Злей. У меня взыскание.
– Батюшки мои! – с комическим отчаянием воскликнул Дивангард. – А я так на тебя рассчитывал! Что ж, придется переговорить со Злотеусом, объяснить ситуацию; уверен, что сумею уговорить его отложить взыскание. Ну-с, Гарри, мисс Грейнджер, до встречи!
Он энергично двинулся к выходу.
– Ему Злея не уговорить, – сказал Гарри, едва Дивангард отошел подальше. – Взыскание уже один раз откладывали. Ради Думбльдора Злей согласился, но больше уж ни для кого.
– Ой, лучше б с тобой, а то как я там одна, – заныла Гермиона; Гарри понял, что она думает о Маклаггене.
– Вряд ли ты будешь одна. Джинни небось тоже пригласили, – недовольно буркнул Рон, очевидно обиженный невниманием Дивангарда.
После еды они пошли в гриффиндорскую башню. В общей гостиной было не протолкнуться, почти все уже вернулись с ужина, но им троим удалось найти свободный столик и сесть. Рон после встречи с Дивангардом куксился, поэтому сложил руки на груди и, нахмурясь, уставился в потолок. Гермиона потянулась за «Вечерним Оракулом», который кто-то оставил в кресле.
– Что новенького? – поинтересовался Гарри.
– Да ничего особенного… – Гермиона развернула газету. – Ой, Рон, смотри, твой папа… Все в порядке! – поскорей заверила она, когда Рон встревоженно вскинул голову. – Просто здесь сообщают, что он побывал в доме у Малфоя. «Это уже второй обыск жилища Упивающегося Смертью, однако он, похоже, не дал результатов. Артур Уизли из отдела по обнаружению и конфискации фальшивых оберегов заявил, что его бригада действовала по сигналу, полученному от частного лица».
– Правильно, от меня! – воскликнул Гарри. – Я рассказал ему на вокзале про Малфоя и ту штуку, которую он хотел починить! Что ж, раз ее нет у них дома, значит, он привез ее в «Хогварц»…
– Каким образом, Гарри? – удивилась Гермиона и отложила газету. – Когда мы приехали, нас всех обыскали, забыл?
– Правда? – недоуменно спросил Гарри. – Меня – нет.
– Ах да, ты же опоздал… Так вот, когда мы проходили в вестибюль, Филч с головы до ног обшарил нас сенсорами секретности. Любую подозрительную вещь обязательно обнаружили бы; я абсолютно точно знаю, что у Краббе конфисковали сушеную голову. Малфой никак не мог ничего протащить!
Некоторое время Гарри обескураженно смотрел, как Джинни играет с пигмейским пуфкой Арнольдом, – пока не придумал, что возразить:
– Значит, ему это прислали совиной почтой. Мать или еще кто.
– Сов тоже проверяют, – ответила Гермиона. – Нам Филч поведал, пока тыкал сенсорами куда ни попадя.
Гарри не нашел что сказать на это и сдался. Похоже, Малфой действительно не мог протащить в школу ничего опасного. В надежде на поддержку Гарри взглянул на Рона, но тот по-прежнему сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на Лаванду Браун.
– А ты не знаешь, как Малфой мог бы?..
– Ой, да кончай уже, – бросил Рон.
– Слушай, я не виноват, что Дивангард пригласил нас с Гермионой на свой дурацкий ужин! Мы вообще не хотим туда идти, ясно? – вспылил Гарри.
– Ну а меня ни на какие ужины не приглашали, – поднимаясь, проговорил Рон, – поэтому я иду спать.
Он решительно направился к двери в спальни мальчиков. Гарри и Гермиона оторопело смотрели ему вслед.
– Гарри? – Рядом неожиданно возникла Демельза Робинс, новая Охотница. – У меня для тебя сообщение.
– От профессора Дивангарда? – с надеждой спросил Гарри и сел прямее.
– Нет… от профессора Злея, – сказала она. У Гарри упало сердце. – Он говорит, что сегодня вечером в половине девятого ты должен быть у него в кабинете и отработать взыскание… э-э… даже если тебя пригласили на двадцать пять ужинов. А еще он просил сказать, что ты будешь сортировать скучечервей для зельеделия, отбирать протухших, и еще… и что защитные перчатки тебе не пригодятся.
– Понял, – мрачно кивнул Гарри. – Спасибо большое, Демельза.
Глава двенадцатаяСеребро и опалы
Но где же Думбльдор и чем он занят? За несколько недель Гарри видел директора дважды, да и то мельком. В Большом зале тот не появлялся. Видимо, Гермиона права: Думбльдора подолгу не бывает в школе. Но как же уроки, которые он собирался давать Гарри? Сначала сказал, что они связаны с пророчеством, успокоил, а теперь бросил…
На середину октября назначили первый в году поход в Хогсмед. Гарри боялся, что из соображений безопасности идти вообще запретят, поэтому очень обрадовался, узнав о прогулке; всегда приятно на несколько часов выбраться из замка.
В день похода – он обещал быть ненастным – Гарри проснулся рано и решил до завтрака полистать «Высшее зельеделие». Его редко случалось застать за чтением учебника в постели. Как справедливо заметил Рон, такое поведение просто неприлично, если ты не Гермиона, в этом смысле больная на голову. Но Гарри не считал «Высшее зельеделие» Принца-полукровки учебником. Чем больше он читал, тем ясней понимал, сколько там всевозможной ценной информации – не только советов по приготовлению зелий, благодаря которым Гарри удалось заслужить восхищенное уважение Дивангарда, но и различных заклятий и любопытных видов порчи, изобретенных, судя по многочисленным вычеркиваниям и исправлениям на полях, самим Принцем.
Гарри уже испробовал несколько его заклинаний: порчу, от которой ногти на ногах росли устрашающе быстро (Гарри испытал ее на Краббе и получил весьма забавные результаты); заклятие, приклеивавшее язык к нёбу (Гарри дважды наложил его на ничего не подозревающего Аргуса Филча, вызвав всеобщие аплодисменты). Но самым полезным оказалось заглуши – заклятие, от которого уши людей вокруг наполнялись невнятным гудением, и можно было сколько угодно разговаривать в классе, не опасаясь, что тебя подслушают. Одна только Гермиона упорно не одобряла этих развлечений и вообще отказывалась общаться под заглуши.
Гарри сел в постели и повернул книгу к свету, чтобы лучше разглядеть инструкции к заклятию, с которым Принцу, похоже, пришлось повозиться. Многое он вычеркнул и переправил, но в самом верху страницы очень мелким почерком вписал:
Левикорпус (нврб).
В стекла бил ветер и мокрый снег, Невилл громко храпел, а Гарри не отрываясь смотрел на буквы в скобках. Нврб… видимо, «невербальное». Вряд ли он сможет это выполнить; с невербальными заклятиями у него по-прежнему трудности, о чем Злей не забывает упомянуть на каждом уроке защиты от сил зла. С другой стороны, Принц показал себя более талантливым педагогом…
Направив палочку в пространство, Гарри легонько махнул ею вверх и мысленно произнес: «Левикорпус».