– Хорошо, Лиэнн, – не без сочувствия сказала профессор Макгонаголл, – идите в лазарет и попросите мадам Помфри дать вам успокоительное.
Когда Лиэнн вышла, профессор Макгонаголл повернулась к остальным:
– Что было, когда Кэти дотронулась до ожерелья?
– Она поднялась в воздух, – первым ответил Гарри. – А потом начала кричать и упала. Профессор, прошу вас, можно мне увидеть профессора Думбльдора?
– Директора не будет до понедельника, Поттер, – удивилась профессор Макгонаголл.
– Не будет? – возмущенно повторил Гарри.
– Да, Поттер, не будет! – отчеканила она. – Однако все, что вы имеете сообщить об этом ужасном деле, несомненно, можно рассказать и мне.
Какую-то долю секунду Гарри колебался. Откровенничать с Макгонаголл не хотелось; Думбльдор, хоть и внушал больше робости, все-таки спокойнее относился к любым, самым диким гипотезам. Но сейчас речь идет о жизни и смерти, глупо бояться показаться смешным.
– Профессор, мне кажется, ожерелье Кэти дал Драко Малфой.
С одной стороны от него Рон смущенно потер нос; с другой – Гермиона затопталась на месте, словно ей не терпелось поскорее сбежать подальше от Гарри.
– Это очень серьезное обвинение, Поттер, – ошарашенно помолчав, произнесла профессор Макгонаголл. – У вас есть доказательства?
– Нет, но… – ответил Гарри и рассказал, как они проследили за Малфоем до «Боргина и Д’Авило» и подслушали его разговор.
Когда он закончил, профессор Макгонаголл воззрилась на него в недоумении:
– Малфой принес что-то на починку к «Боргину и Д’Авило»?
– Нет, профессор, он хотел, чтобы Боргин сказал ему, как починить какую-то вещь, у него не было ее с собой. Но это не важно, главное, в то же самое время он что-то купил, я думаю, ожерелье…
– Вы видели, как Малфой выходил из магазина с похожим свертком?
– Нет, профессор, он велел Боргину хранить его в магазине…
– Но, Гарри, – перебила Гермиона, – Боргин спросил, хочет ли он забрать это с собой, и Малфой сказал «нет»…
– Потому что не хотел трогать, разве не ясно? – разозлился Гарри.
– Вообще-то он сказал: «Вы что, с ума сошли, как я по улице понесу?» – уточнила Гермиона.
– С ожерельем он бы и правда выглядел болваном, – заметил Рон.
– Рон, – устало сказала Гермиона, – его бы завернули, чтобы не касаться, и его легко было бы спрятать под плащом! По-моему, то, что он оставил у «Боргина и Д’Авило», либо очень шумное, либо большое и привлекает внимание… И потом, – она повысила голос, не давая Гарри перебить, – я ведь спросила у Боргина про ожерелье, помнишь? Я хотела выяснить, что Малфой просил хранить, вошла и увидела ожерелье. А Боргин просто назвал цену, не сказал, что оно продано…
– Да, но ты так себя вела, что он через пять секунд догадался, чего тебе надо, и не стал бы все тебе рассказывать, и вообще, Малфой сто раз мог послать за ожерельем…
– Ну все, тихо! – прикрикнула профессор Макгонаголл, когда Гермиона в гневе открыла рот. – Поттер, я ценю вашу откровенность, но мы не можем обвинить мистера Малфоя только потому, что он посещал магазин, где оно продавалось. Там бывают сотни людей…
– Вот и я о том же… – пробормотал Рон.
– В любом случае при таких строгих мерах безопасности ожерелье не могло попасть в школу без нашего ведома…
– Но…
– А самое главное, – заявила профессор Макгонаголл, – мистер Малфой не был сегодня в Хогсмеде.
Гарри разинул рот и сдулся как воздушный шарик.
– Откуда вы знаете, профессор?
– Оттуда, что он отрабатывал мое взыскание. Малфой второй раз подряд не выполнил домашнее задание по превращениям. Поэтому спасибо, что поделились со мной своими подозрениями, Поттер, – сказала она и решительно прошла к выходу, – но сейчас мне нужно в лазарет, проверить, как себя чувствует Кэти. Доброго вам всем вечера.
И она открыла дверь кабинета. Ребятам ничего не оставалось, кроме как молча выйти.
Гарри сердился на друзей за то, что они приняли сторону Макгонаголл, и все же, когда они стали обсуждать случившееся, не мог не подключиться к беседе.
– Как думаете, для кого было ожерелье? – спросил Рон на лестнице. Они направлялись в общую гостиную.
– Кто знает, – ответила Гермиона. – Но ему или ей крупно повезло. Не коснувшись ожерелья, сверток не развернуть.
– Могло быть для кого угодно, – сказал Гарри. – Во-первых, для Думбльдора. Упивающиеся Смертью были бы счастливы от него избавиться, он, наверное, их главная мишень. Или для Дивангарда – Думбльдор говорит, Вольдеморт очень хотел его заполучить, поэтому они вряд ли рады, что он встал на сторону Думбльдора. Или…
– Или для тебя, – забеспокоилась Гермиона.
– Только не для меня, – покачал головой Гарри, – иначе Кэти просто обернулась бы и его отдала. Я шел позади нее всю дорогу от «Трех метел». Учитывая проверки Филча, было бы гораздо разумней отдать сверток вне «Хогварца». Интересно, почему Малфой велел ей пронести его в замок?
– Гарри, Малфой не был в Хогсмеде! – напомнила Гермиона, даже притопнув ногой от досады.
– Значит, у него был сообщник, – не отступил Гарри. – Краббе или Гойл… а если подумать, другой Упивающийся Смертью, у него же теперь куча дружков почище Краббе с Гойлом…
Рон и Гермиона обменялись взглядами, ясно говорившими: «Спорить бесполезно».
– Королевская каша, – твердо сказала Гермиона, подходя к Толстой Тете.
Портрет распахнулся и впустил их в общую гостиную. Там было полно народу и пахло сырой одеждой; из-за плохой погоды многие рано вернулись из Хогсмеда. Однако никто не гомонил в страхе и не строил догадок; видимо, новость о Кэти сюда еще не дошла.
– Вообще-то нападение спланировано так себе. – Рон походя выгнал из кресла у камина какого-то первоклашку и сел сам. – Проклятие даже не проникло в замок. Ненадежненько.
– Ты прав, – ответила Гермиона, ногой вытолкнула Рона из кресла и снова предложила кресло первокласснику. – План совершенно не продуман.
– А с каких это пор Малфой у нас главный стратег? – осведомился Гарри.
Ни Рон, ни Гермиона не ответили.
Глава тринадцатаяРеддль в преддверии
На следующий день Кэти перевели в больницу св. Лоскута, Институт причудливых повреждений и патологий. Новость о проклятии успела распространиться по всей школе, но слухи ходили самые разные, и, похоже, никто, кроме Гарри, Рона и Гермионы, не подозревал, что истинным объектом нападения была не Кэти.
– И еще, конечно, знает Малфой, – заявил Гарри Рону и Гермионе.
Тех сразу поразил очередной приступ глухоты – такую тактику они избрали на случай, когда Гарри начинал развивать теорию о принадлежности Малфоя к Упивающимся Смертью.
Гарри не знал, вернется ли Думбльдор из своей таинственной поездки в срок и поспеет ли к занятию в понедельник, но, поскольку не получал никаких извещений, в восемь вечера постучал в кабинет директора и услышал приглашение войти. Думбльдор выглядел необычайно усталым, а его рука по-прежнему была черной и обугленной, однако он приветливо улыбнулся и указал Гарри на кресло. Дубльдум уже стоял на столе, отбрасывая на потолок серебристые отсветы.
– Насколько я знаю, ты бурно проводил время, – сказал Думбльдор. – Стал свидетелем происшествия с Кэти.
– Да, сэр. Как она?
– Все еще очень нездорова, но ей, можно считать, повезло. Видимо, она лишь чуть-чуть коснулась ожерелья: сквозь крохотную дырочку в перчатке. Если бы она надела его на шею или просто дотронулась голой рукой, смерть, скорее всего, была бы мгновенной. К счастью, профессор Злей сумел предотвратить быстрое распространение заклятия…
– Почему Злей? – вскинулся Гарри. – Почему не мадам Помфри?
– Возмутительно, – раздался негромкий голос с одного из портретов. Прапрадед Сириуса, Финей Нигеллий Блэк, который только что спал, положив щеку на руки, поднял голову. – В мое время учащимся не разрешалось задавать вопросы касательно ведения дел в школе.
– Да-да, благодарю вас, Финей, – успокаивающе покивал Думбльдор. – Видишь ли, Гарри, профессор Злей знает о черной магии намного больше, чем мадам Помфри. В общем, администрация больницы святого Лоскута ежечасно извещает меня о состоянии Кэти, и я надеюсь, что она, хоть и не сразу, но полностью поправится.
– Сэр, а где вы были в выходные? – спросил Гарри, хоть и чувствовал, что переходит границы дозволенного. Финей явно считал так же: от возмущения он тихо зашипел.
– Я бы предпочел не обсуждать это сейчас, – ответил Думбльдор. – Но в свое время ты непременно обо всем узнаешь.
– Вы мне расскажете? – поразился Гарри.
– Думаю, да, – сказал Думбльдор, доставая из внутреннего кармана новый флакон воспоминаний и вынимая пробку с помощью волшебной палочки.
– Сэр, – нерешительно заговорил Гарри, – в Хогсмеде я встретил Мундугнуса.
– Да, я уже знаю, что Мундугнус обращался с твоим имуществом без должного уважения, – чуть нахмурился Думбльдор. – После ваших дебатов около «Трех метел» он скрывается; надо полагать, боится меня. Впрочем, не беспокойся: вещей Сириуса он больше не тронет.
– Шелудивый недокровок ворует наследство Блэков? – разгневанно осведомился Финей Нигеллий и вышел куда-то за раму – видимо, отправился повидать свой портрет в доме № 12 на площади Мракэнтлен.
– Профессор, – после короткой паузы спросил Гарри, – профессор Макгонаголл рассказала вам, чтó мы с ней обсуждали после случая с Кэти? Насчет Драко Малфоя?
– Да, она рассказала о твоих подозрениях, – подтвердил Думбльдор.
– А вы?..
– Приму все необходимые меры в отношении причастных лиц, – сказал Думбльдор. – Но сейчас, Гарри, меня больше интересует наше занятие.
Гарри немного обиделся: если эти занятия настолько важны, почему между первым и вторым был такой большой перерыв? Впрочем, он решил временно забыть о Драко Малфое и стал следить, как Думбльдор сливает в дубльдум свежие воспоминания. Потом директор осторожно взял каменную чашу длинными тонкими пальцами и начал потихоньку вращать.