– Конечно, физически Дауж не дотягивает до нормального Отбивалы, – высокомерно тянул Захария, – обычно у них лучше развита мускулатура…
– Залепи-ка ему Нападалой! – крикнул Гарри пролетающему мимо Даужу, но тот, широко ухмыляясь, запустил мяч в Харпера, который как раз летел навстречу. Гарри с удовлетворением услышал глухой удар, означавший, что Нападала попал в цель.
Казалось, в этом матче «Гриффиндор» просто обречен на успех. Они забивали гол за голом, снова и снова, а на другом конце поля Рон снова и снова с неподражаемой легкостью брал мячи противника. Теперь он вовсю улыбался, а когда публика в ответ на особенно впечатляющий маневр грянула ширящимся хором старый хит «Уизли – наш король», Рон сверху изобразил дирижера.
– Что, он считает себя героем? – сказал чей-то презрительный голос. Гарри чуть не упал с метлы – в него намеренно, со всей силы врезался Харпер. – Твой приятель – предатель крови…
Мадам Самогони была к ним спиной. Гриффиндорские болельщики возмущенно заорали, и она повернулась узнать, в чем дело, но Харпер уже умчался. Гарри с ноющим от боли плечом кинулся вдогонку, чтобы отомстить…
– Похоже, Харпер из команды «Слизерина» заметил Проныру! – крикнул в мегафон Захария Смит. – Да, точно! А Поттер проворонил!
Смит – идиот, подумал Гарри, он что, не видел, как они столкнулись? Но в следующий миг его сердце оборвалось и провалилось куда-то в тартарары – Смит оказался прав. Харпер летел вверх не просто так; он увидел то, что Гарри проглядел: быстрокрылого Проныру, четко выделявшегося на фоне ясного голубого неба.
Гарри прибавил скорость; ветер свистел в ушах, заглушая и комментарии Смита, и крики толпы. Но Харпер по-прежнему был впереди, а у «Гриффиндора» – преимущество всего лишь в сто очков; если Харпер окажется первым, «Гриффиндор» проиграет… Харпер протянул руку к золотому мячику…
– Эй, Харпер! – в отчаянии крикнул Гарри. – Сколько тебе Малфой заплатил, чтобы ты сыграл вместо него?
Он не знал, что заставило его так сказать, но Харпер замешкался, неловко цапнул Проныру, не поймал и пролетел дальше. Гарри сделал рывок и схватил крохотный трепещущий мячик.
– ЕСТЬ! – заорал он, развернулся и ринулся к земле, держа Проныру высоко над головой.
Спустя несколько мгновений публика сообразила, что случилось, и над стадионом поднялся громкий рев, почти заглушивший финальный свисток.
– Джинни, ты куда? – крикнул Гарри.
Вся команда бросилась обнимать его прямо в воздухе, но Джинни промчалась мимо и с чудовищным грохотом врезалась в комментаторскую площадку. Толпа завизжала, захохотала. Гриффиндорские игроки приземлились у обломков, под которыми слабо шевелился Захария Смит; Гарри услышал, как Джинни радостно говорит недовольной Макгонаголл:
– Забыла затормозить, профессор, извините.
Гарри смеясь высвободился из объятий и обвил рукой плечи Джинни, но сразу же отпустил и, избегая встречаться с ней взглядом, хлопнул по спине ликующего Рона. Забыв все распри, гриффиндорцы ушли с поля, держась за руки. Они победно потрясали кулаками и махали своим болельщикам.
В раздевалке они продолжали ликовать.
– Шеймас сказал, сейчас будем праздновать в общей гостиной! – в полной эйфории вопил Дин. – Пошли скорей, Джинни, Демельза!
Рон и Гарри остались в раздевалке вдвоем. Они уже собрались идти, когда на пороге появилась Гермиона. Она вертела в руках гриффиндорский шарф; вид у нее был расстроенный, но решительный.
– Гарри, я хочу с тобой поговорить. – Она набрала побольше воздуху. – Ты не должен был так поступать. Ты же слышал, что сказал Дивангард: это незаконно.
– И что ты сделаешь, выдашь нас? – негодующе спросил Рон.
– О чем это вы? – Гарри отвернулся, чтобы повесить форму и одновременно скрыть улыбку.
– Сам прекрасно знаешь! – пронзительно выкрикнула Гермиона. – За завтраком ты подлил Рону зелье удачи! Фортуну фортунату!
– Ничего я не подливал, – сказал Гарри и повернулся к ним.
– Еще как подливал, потому все и прошло хорошо, слизеринцы заболели, и Рон взял все голы!
– Я ничего никуда не подливал! – Гарри улыбнулся уже открыто. Он сунул руку в карман куртки и вытащил флакончик, который Гермиона видела у него в руках утром. Флакончик был доверху наполнен золотистой жидкостью, а пробка плотно запечатана воском. – Я хотел, чтобы Рон так подумал, – я затем и притворился у тебя на глазах. – Он посмотрел на Рона. – Ты взял все мячи, потому что был уверен, что тебе везет. Ты все сделал сам.
Он опять спрятал зелье.
– В соке ничего не было? – поразился Рон. – Но… хорошая погода… и Вейзи не смог играть… Мне правда ничего не подливали?
Гарри помотал головой. Рон изумленно посмотрел на него, а затем круто повернулся к Гермионе и передразнил:
– За завтраком ты подлил Рону зелье удачи и поэтому он взял все голы! Съела, Гермиона? Я могу брать мячи без посторонней помощи!
– Я и не говорила, что не можешь… Рон, ты тоже думал, что тебе подлили зелье!
Но он уже вскинул метлу на плечо и прошел мимо Гермионы к двери.
– Эмм, – во внезапно наступившей тишине промычал Гарри; он не ожидал, что его блистательный план так странно обернется, – ну что… пойдем наверх, праздновать?
– Идите! – воскликнула Гермиона, моргая, чтобы прогнать подступившие слезы. – А я ужасно устала от Рона. Не понимаю, в чем я еще провинилась…
И она тоже вылетела из раздевалки.
Гарри медленно побрел к замку сквозь толпу болельщиков. Многие выкрикивали поздравления, но он чувствовал себя обманутым; ему-то казалось, что, если Рон выиграет, они с Гермионой сразу помирятся… Гарри не понимал, как – за давностью преступления – объяснить Гермионе, что она виновата лишь в том, что целовалась с Виктором Крумом.
На празднике в честь победы, который, когда появился Гарри, шел полным ходом, Гермионы не было. Гарри встретили радостными криками и рукоплесканиями, окружили и принялись поздравлять. Он долго не мог отделаться от братьев Криви, желавших услышать поминутный отчет о матче, и от девочек, усиленно трепетавших ресницами и смеявшихся над самыми скучными его репликами, поэтому далеко не сразу начал искать Рона. Наконец он вырвался от Ромильды Вейн, которая недвусмысленно намекала, что мечтает пойти с ним на рождественский вечер к Дивангарду, и, пробравшись к столику с напитками, столкнулся с Джинни. На плече у нее сидел пигмейский пуфка Арнольд, а у ног с надеждой мяукал Косолапсус.
– Ищешь Рона? – усмехнулась Джинни. – Вон он, противный лицемер.
Гарри поглядел в угол, куда она указывала. Там, на виду у всех, стоял Рон и так крепко обнимал Лаванду Браун, что было невозможно понять, где чьи руки.
– Такое впечатление, что он хочет съесть ее губы, правда? – бесстрастно заметила Джинни. – Надеюсь, со временем он отработает технику… Отлично сыграли, Гарри.
Она похлопала его по руке – у Гарри внутри все оборвалось – и пошла за усладэлем. Косолапсус потрусил за ней, не сводя желтых глаз с Арнольда.
Гарри отвернулся от Рона, который явно не собирался в ближайшее время выныривать на поверхность, и у него опять упало сердце: в закрывающемся отверстии за портретом он, кажется, разглядел пушистую каштановую гриву.
Он бросился к выходу, в очередной раз увернувшись от Ромильды Вейн, и оттолкнул портрет. В коридоре было пусто.
– Гермиона?
Он нашел ее в первом же незапертом классе. Она сидела на учительском столе, одна, если не считать стайки желтых птичек, с громким щебетанием выписывавших круги у нее над головой. Гермиона, очевидно, создала их прямо из воздуха. Гарри не мог не восхититься, что даже в столь трудную минуту она способна творить такие изумительные вещи.
– А, Гарри, привет, – сказала она надтреснутым голосом. – Вот, решила поупражняться.
– Да… э-э… красивые… – пробормотал Гарри.
Он не находил слов и только смутно надеялся, что она все-таки не видела Рона, а ушла из общей гостиной, спасаясь от шума. Но Гермиона неестественно тонко произнесла:
– Рон, похоже, веселится вовсю.
– Да? – делано удивился Гарри.
– Не притворяйся, что не заметил, – сказала Гермиона. – Он, в общем-то, не скрывался…
Дверь распахнулась, и, к ужасу Гарри, вошел Рон; он смеясь тащил за руку Лаванду. При виде Гарри и Гермионы он охнул и застыл на месте.
– Ой! – вскрикнула Лаванда, захихикала и попятилась из класса. Дверь за ней захлопнулась.
Повисло тягостное молчание. Гермиона смотрела прямо на Рона. Тот, упорно не поднимая глаз, с неловкой бравадой выпалил:
– Гарри! А я думаю, куда ты делся?
Гермиона соскользнула со стола. Стайка золотых птичек по-прежнему вилась у нее над головой – вместе они напоминали оперенную модель Солнечной системы.
– Не заставляй Лаванду ждать, – тихо проговорила Гермиона. – Она будет переживать, что ты пропал.
А затем медленно и очень прямо пошла к выходу. Гарри поглядел на Рона. Тот явно радовался, что не случилось ничего похуже.
– Оппуньо! – раздался вдруг крик от двери.
Гарри круто обернулся и увидел, что Гермиона с безумным лицом тычет палочкой в Рона, и к нему градом золотых пуль несется птичья стайка. Рон взвизгнул и закрыл лицо руками, но птицы безжалостно атаковали его; они клевали и раздирали когтями все, до чего могли добраться.
– Пошли на фиг! – верещал Рон. Гермиона с мстительной яростью поглядела на него в последний раз, с силой распахнула дверь и исчезла, но, прежде чем дверь захлопнулась, до Гарри донесся всхлип.
Глава пятнадцатаяНерушимая клятва
За обледеневшими окнами снова кружился снег; быстро приближалось Рождество. Огрид уже принес положенные двенадцать елей для Большого зала; перила лестниц были увиты гирляндами из мишуры и остролиста; под шлемами рыцарских доспехов светились вечногорящие свечи, а в коридорах через равные интервалы висели огромные шары омелы. Под ними стайками собирались девочки; они поджидали Гарри, создавая заторы; к счастью, он, благодаря частым ночн