Гарри резко сел. Сердце сильно билось, тюрбан из бинтов съехал набок. Он нашел решение: есть все-таки способ выследить Малфоя! Как он мог забыть, почему не подумал об этом раньше?
Вопрос в том, как его вызвать? Что сделать?
Очень тихо, опасливо, Гарри сказал в темноту:
– Шкверчок?
Раздался очень громкий хлопок. Тишину комнаты прорезал жуткий визг и какая-то возня. Рон, вскрикнув, проснулся.
– Что такое?..
Гарри спешно ткнул палочкой в сторону кабинета мадам Помфри и шепнул: «Заглуши!», чтобы она не прибежала на шум. Затем передвинулся на край кровати – посмотреть, что происходит.
Посреди палаты катались по полу два домовых эльфа, один в севшем свекольном джемпере и нескольких шерстяных шапках, другой – в старой грязной тряпке, опоясывающей чресла на манер набедренной повязки. Потом раздался еще один хлопок – и в воздухе над дерущимися эльфами возник полтергейст Дрюзг.
– Я смотрел бой, Потрох! – возмущенно сказал он Гарри, указывая на драку внизу, а затем разразился громким хехеканьем. – Смотрел, как козявки друг друга мутузят… бах-трах… кусь-кусь…
– Шкверчок не смеет оскорблять Гарри Поттера в присутствии Добби, не смеет, или Добби заткнет Шкверчку его мерзкую пасть! – пронзительно кричал Добби.
– Хрясь-дрясь! – радостно вопил Дрюзг, пуляя в эльфов кусочками мела, чтобы разозлить их еще больше. – Щип-щип!
– Шкверчок будет говорить о хозяине что захочет, да-да, и что у него за хозяин, подлый друг мугродья, о, что бы сказала бедная госпожа…
Что именно сказала бы бедная госпожа, узнать не удалось, потому что Добби ткнул в рот Шкверчку шишковатый кулачок и вышиб половину зубов. Гарри и Рон вскочили с кроватей и растащили эльфов; те, впрочем, все равно пытались достать друг друга, подзадориваемые Дрюзгом, который носился вокруг лампы и голосил:
– Пальцы в нос, язык долой да и уши с головой!
Гарри нацелил на Дрюзга волшебную палочку и сказал:
– Ротназамок!
Дрюзг подавился, схватился за горло и вылетел из комнаты – с непристойными жестами, но не в силах произнести ни звука, поскольку его язык приклеился к нёбу.
– Здорово, – одобрил Рон и поднял дрыгающегося Добби в воздух, чтобы тот не дотянулся до Шкверчка. – Тоже Принцев фокус?
– Да, – кивнул Гарри, заламывая морщинистую ручонку Шкверчка ловким полунельсоном. – Так, все… запрещаю драться! Понял, Шкверчок? Тебе запрещается драться с Добби. Добби, я знаю, что не могу тебе приказывать…
– Добби – свободный домовый эльф и может повиноваться кому хочет! Добби сделает все, что прикажет Гарри Поттер! – отчеканил Добби. По сморщенному личику прямо на джемпер потекли слезы.
– Очень хорошо, – сказал Гарри, и они с Роном отпустили эльфов. Те упали на пол, но драться уже не пытались.
– Хозяин звал меня? – прокаркал Шкверчок, склоняясь в низком поклоне, но окинул Гарри взглядом, в котором ясно читалось пожелание скорейшей и мучительной смерти.
– Да, звал, – ответил Гарри и глянул на дверь кабинета мадам Помфри, проверяя, не выветрилось ли заклинание; по всей видимости, потасовки она не слышала. – Для тебя есть работа.
– Шкверчок сделает все, что прикажет хозяин, – эльф согнулся так низко, что его губы едва не касались заскорузлых пальцев ног, – потому что у Шкверчка нет выбора, но он стыдится такого господина, да-да…
– Добби все сделает, Гарри Поттер! – пискнул Добби; большие, как теннисные мячи, глаза все еще были полны слез. – Добби почтет за честь помочь Гарри Поттеру!
– Если подумать, вы оба пригодитесь, – сказал Гарри. – Очень хорошо… я хочу, чтобы вы проследили за Драко Малфоем.
Намеренно не замечая удивления и досады Рона, Гарри продолжал:
– Мне надо знать, где он бывает, с кем встречается и что делает. Я хочу, чтобы за ним следили круглые сутки.
– Да, Гарри Поттер! – тут же откликнулся Добби. Его огромные глаза взволнованно засияли. – А если Добби ошибется, Гарри Поттер, он бросится с самой высокой башни!
– Этого не нужно, – поспешил заверить Гарри.
– Хозяин хочет, чтобы я следил за младшим Малфоем? – прохрипел Шкверчок. – Шпионил за чистокровным внучатым племянником моей бывшей госпожи?
– Совершенно верно, – подтвердил Гарри. Он вовремя догадался о большой опасности и решил немедленно ее предотвратить. – И тебе, Шкверчок, запрещается даже намекать ему на это, показывать ему, чем ты занимаешься, разговаривать с ним, писать записки… и… вообще с ним контактировать – ясно?
Он видел, как Шкверчок отчаянно ищет лазейку, и ждал. Через минуту-другую, к удовлетворению Гарри, Шкверчок опять низко поклонился и с большой обидой произнес:
– Хозяин все продумал, и Шкверчок должен ему повиноваться, хотя он предпочел бы служить юному Малфою, да-да…
– Значит, решено, – сказал Гарри. – Мне нужны регулярные отчеты, но, прежде чем появиться, убедитесь, что со мной никого нет. Если Рон и Гермиона – тогда нормально. И не говорите никому, чем занимаетесь. Просто прилипните к Малфою как банные листы.
Глава двадцатаяПросьба лорда Вольдеморта
В понедельник утром Гарри и Рона выписали из лазарета. Благодаря стараниям мадам Помфри они полностью поправились и теперь могли беспрепятственно наслаждаться всеми привилегиями пострадавших. Самым же приятным было то, что Гермиона помирилась с Роном и даже пришла проводить его и Гарри на завтрак. Она принесла с собой новость: оказывается, Джинни поругалась с Дином. Чудище, дремавшее в груди Гарри, вздернуло голову и с надеждой принюхалось.
– А из-за чего? – спросил Гарри как можно безразличнее. Они свернули в коридор седьмого этажа, совершенно пустой, если не считать одной очень маленькой девочки, которая разглядывала гобелен с троллями в балетных пачках. При виде шестиклассников она так испугалась, что выронила из рук тяжелые медные весы.
– Ничего страшного! – ласково успокоила ее Гермиона, бросаясь на помощь. – Держи… – Она постучала по разбитым весам волшебной палочкой и произнесла: – Репаро.
Девочка даже не сказала спасибо. Она словно вросла в землю и не отрываясь смотрела им вслед. Рон обернулся.
– С каждым годом они становятся меньше и меньше, – проговорил он.
– Ну и ладно, – с легким нетерпением отозвался Гарри. – Гермиона, так почему Джинни поругалась с Дином?
– Дин смеялся, что Маклагген попал в тебя Нападалой, – ответила Гермиона.
– Наверное, это и вправду было смешно, – резонно заметил Рон.
– Ни чуточки! – жарко возразила Гермиона. – Это было ужасно! Если бы Пикс и Дауж не подхватили Гарри, он бы страшно расшибся!
– Конечно, но Джинни и Дину незачем из-за этого расставаться, – сказал Гарри, по-прежнему изображая незаинтересованность. – Или они не расставались?
– Нет – но почему это тебя так волнует? – Гермиона пристально посмотрела на Гарри.
– Просто не хочу, чтобы в команде все опять пошло кувырком! – поспешил объяснить он, но Гермиона не сводила с него подозрительного взгляда, и Гарри страшно обрадовался, когда его окликнули сзади, дав тем самым предлог повернуться к Гермионе спиной.
– А, привет, Луна.
– Я ходила к вам в лазарет, – сообщила Луна, роясь в рюкзаке. – Но там сказали, что вас уже выписали… – Она сунула в руки Рону нечто, напоминающее зеленую луковицу, большой мухомор и что-то вроде горстки кошачьего помета, а потом наконец извлекла потрепанный пергаментный свиток и протянула его Гарри: – Вот, просили тебе передать.
Гарри увидел, что это приглашение на индивидуальное занятие к Думбльдору, развернул пергамент и тут же объявил Рону и Гермионе:
– Сегодня вечером.
– А ты очень здорово комментировала! – похвалил Рон, когда Луна стала забирать у него луковицу, мухомор и кошачий помет. Луна неопределенно улыбнулась:
– Издеваешься, да? Все говорят, это было ужасно.
– Нет, я серьезно! – заверил Рон. – Давно не получал такого удовольствия! Кстати, что это? – поинтересовался он, поднимая вверх луковицу.
– Ой, это корнеплох, – сказала Луна, запихивая кошачий помет с мухомором обратно в рюкзак. – Хочешь, оставь себе. У меня их навалом. Отлично отгоняют зажиручих загланцев.
Она ушла, а Рон стоял, давясь от смеха, с корнеплохом в руках. Затем они снова зашагали в Большой зал.
– Знаете, а она мне все больше нравится, эта Луна, – изрек Рон. – Она, конечно, чокнутая, но в хорошем…
Он осекся. У подножия мраморной лестницы с грозным видом стояла Лаванда Браун.
– Привет, – нервно пролепетал Рон.
– Смываемся, – пробормотал Гарри Гермионе, и они прошмыгнули мимо, но все равно услышали слова Лаванды:
– Почему ты не сказал, что тебя сегодня выписывают? И с какой это стати с тобой она?
Рон появился за столом через полчаса, надутый и раздраженный. Он сел с Лавандой, но, насколько видел Гарри, за весь завтрак не обменялся с ней ни единым словом. Гермиона вела себя так, будто ее это совершенно не касается, но раз или два Гарри ловил на ее лице необъяснимо довольную усмешку. В тот день она вообще пребывала в приподнятом настроении, а вечером даже снизошла до того, чтобы проверить (иначе говоря, дописать) сочинение Гарри по гербологии – а ведь раньше решительно отказывалась, зная, что Гарри дает списывать Рону.
– Спасибо тебе большое. – Гарри легонько хлопнул Гермиону по спине. Потом взглянул на часы и увидел, что уже почти восемь. – Слушай, мне пора, а то опоздаю к Думбльдору…
Она не ответила, только с утомленным видом вычеркнула из его сочинения еще несколько неудачных предложений. Гарри, улыбаясь, вылез через дыру за портретом и побежал к кабинету директора. При упоминании об ирисочных эклерах горгулья отскочила в сторону. Гарри, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся по винтовой лестнице и постучал в дверь ровно в ту минуту, когда часы за ней пробили восемь.
– Войдите, – раздался голос Думбльдора, но, стоило Гарри протянуть руку к двери, как ее рывком распахнули изнутри. На пороге возникла профессор Трелони.
– Ага! – закричала она, театрально указывая перстом, и уставилась на Гарри сквозь огромные очки, часто моргая. – Вот из-за кого меня беспардонно вышвырнули из кабинета!