Всю неделю Гарри ломал голову над тем, как убедить Дивангарда поделиться истинными воспоминаниями, но озарений не произошло, и он, как всегда, решил поискать совета на полях «Высшего зельеделия»: учебник постепенно превращался в панацею на все случаи жизни.
– Здесь ты ничего не найдешь, – твердо сказала Гермиона поздно вечером в воскресенье.
– Ой, только не начинай, – недовольно отозвался Гарри. – Если б не Принц, Рона бы сейчас с нами не было.
– Был бы, если бы в первом классе ты как следует слушал Злея, – отрезала она.
Гарри пропустил ее слова мимо ушей. Он как раз наткнулся на заклинание сектумсемпра, нацарапанное поверх интригующей надписи «Для врагов», и сразу же захотел его испробовать, но побоялся делать это при Гермионе и лишь украдкой загнул уголок страницы.
Они сидели у камина в общей гостиной, где сейчас остались одни шестиклассники. Еще недавно здесь царила суматоха: после ужина ребята обнаружили на доске объявление, гласившее, что первый экзамен на аппарирование состоится двадцать первого апреля. Тем, кто к этому времени достигнет совершеннолетия, предлагалось записаться на дополнительные практические занятия, которые должны были проводиться в Хогсмеде при соблюдении строжайших мер безо пасности.
Рон, прочитав объявление, запаниковал; у него пока ничего не получалось, и он боялся, что не успеет подготовиться к экзамену. Гермиона дважды успешно аппарировала и чувствовала себя увереннее, а Гарри до семнадцатилетия оставалось целых четыре месяца, и его вся эта история не касалась.
– Ты хотя бы уже умеешь, – сдавленно сказал Рон. – И в июле спокойно сдашь!
– У меня получилось всего один раз, – напомнил Гарри; на прошлом занятии он сумел наконец исчезнуть и заново материализоваться в кольце.
Рон убил кучу времени на громкие сетования о собственной бестолковости и теперь, страшно мучаясь, торопливо дописывал чрезвычайно трудное сочинение по защите от сил зла, с которым Гарри и Гермиона уже разделались. Гарри предчувствовал самую низкую оценку – они со Злеем полностью расходились во мнениях относительно того, как лучше бороться с дементорами. Впрочем, сейчас его это не волновало; гораздо важнее было воспоминание Дивангарда.
– Говорю тебе, Гарри, твой идиотский Принц не поможет! – еще громче воскликнула Гермиона. – Заставить человека действовать по своей указке можно только проклятием подвластия, а его применять запрещено…
– Спасибо, я в курсе, – бросил Гарри, не отрывая глаз от учебника, – потому и разыскиваю что-нибудь еще. Думбльдор говорит, признавалиум не годится, но, может, есть какое-нибудь зелье или заклинание…
– Ты взялся за дело не с того конца, – перебила она. – Думбльдор сказал, что добыть воспоминание можешь только ты. То есть ты обладаешь таким влиянием на Дивангарда, какого нет у других. И значит, ему не зелье надо подсовывать, это всякий дурак сможет, а…
– Как пишется «просчитаться»? – спросил Рон, глядя в свой текст, и сильно встряхнул перо. – Ведь не П-Р-Ы-Щ…
– Нет. – Гермиона придвинула к себе его сочинение. – И не «агрязивный», а «агрессивный». Что у тебя за перо?
– Из магазина Фреда и Джорджа, с проверкой орфографии… только, по-моему, чары уже повыветрились…
– Да уж, очевидно, – Гермиона ткнула в заглавие, – ведь нас просили написать, как справляться с дементорами, а не «демымрами», и потом, я не помню, чтобы ты менял имя на «Рунил Уизлиб».
– Ой нет! – вскричал Рон, в ужасе уставившись на пергамент. – Только не говорите, что придется заново переписывать!
– Ничего страшного, сейчас мы все поправим. – И Гермиона достала волшебную палочку.
– Гермиона, я тебя обожаю, – сказал Рон, откидываясь в кресле и устало протирая глаза.
Гермиона чуть покраснела, но ответила только:
– Главное, не говори этого при Лаванде.
– Не скажу, – буркнул Рон себе в ладони. – Или, наоборот, скажу… и пусть она меня бросит…
– Почему ты сам ее не бросишь, если тебе так хочется? – поинтересовался Гарри.
– Ты-то небось никого не бросал, – отозвался Рон. – Вы с Чо просто…
– Просто взяли и разошлись, да, – согласился Гарри.
– Вот бы и мне с Лавандой так, – мрачно изрек Рон, наблюдая, как Гермиона молча постукивает волшебной палочкой по неправильно написанным словам, а те сами собой исправляются. – Но чем больше я намекаю, что хочу завязать, тем сильней она за меня цепляется. Прямо гигантский кальмар какой-то.
– Держи, – минут через двадцать сказала Гермиона, протягивая Рону сочинение.
– Спасибо большое-пребольшое, – ответил тот. – Можно я закончу твоим пером?
Гарри, так и не обнаружив в заметках Принца-полукровки ничего полезного, огляделся. Они остались в гостиной одни; Шеймас только что отправился спать, на чем свет стоит понося Злея вместе с его сочинением. Было тихо; лишь в камине потрескивал огонь, и Рон шуршал пером Гермионы, дописывая сочинение. Гарри закрыл учебник, зевнул, и вдруг…
Хлоп.
Гермиона ойкнула, Рон пролил на пергамент чернила, а Гарри воскликнул:
– Шкверчок!
Домовый эльф согнулся в низком поклоне и заговорил, обращаясь к собственным ногам:
– Хозяин приказал регулярно докладывать о том, чем занимается младший Малфой, и Шкверчок пришел сообщить…
Хлоп.
Рядом со Шкверчком возник Добби в съехавшей набекрень стеганой чайной бабе.
– Добби тоже помогал Гарри Поттеру! – пискливо вскричал он, обиженно покосившись на Шкверчка. – А Шкверчок обязан предупреждать Добби, когда отправляется к Гарри Поттеру, чтобы рапортовать вместе!
– Что это? – спросила Гермиона, донельзя потрясенная неожиданным нашествием эльфов. – Гарри, в чем дело?
Гарри замялся: он не говорил Гермионе, что поручил Шкверчку и Добби наблюдение за Малфоем, но знал, что домовые эльфы для нее – больная тема.
– Они… следят за Малфоем по моему поручению, – признался он наконец.
– Днем и ночью, – прокаркал Шкверчок.
– Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер! – гордо сообщил Добби и слегка пошатнулся.
Гермиона пришла в возмущение:
– Ты не спал, Добби? Гарри, ты ведь не мог приказать, чтобы…
– Конечно нет, – поспешил заверить Гарри. – Добби, спать можно, понял? Но вы хоть что-нибудь выяснили? – быстро, пока снова не вмешалась Гермиона, спросил он.
– Господин Малфой ступает благородно, как надлежит персоне его происхождения, – сразу заскрипел Шкверчок. – Тонкими чертами он напоминает мою хозяйку, а манерами…
– Драко Малфой – плохой мальчишка! – гневно пропищал Добби. – Плохой мальчишка, который… который…
Он содрогнулся весь, от кисточки чайной бабы до кончиков носков, и рванул к камину, явно собираясь кинуться в огонь. Гарри, которому такое поведение было не в новинку, схватил эльфа поперек туловища и поднял в воздух. Добби задергался, вырываясь, потом бессильно обмяк.
– Спасибо, Гарри Поттер, – прерывисто выдохнул он. – Добби пока трудно говорить о бывших хозяевах плохое…
Гарри его отпустил; Добби поправил шляпу-бабу и с вызовом обратился к Шкверчку:
– Но Шкверчок все равно должен знать, что Драко Малфой – плохой господин для домового эльфа!
– Да, нам вовсе неинтересно слушать, как ты обожаешь Малфоя, – сказал Гарри Шкверчку. – Поэтому опустим признания в любви и перейдем к тому, чем он занимается.
Шкверчок в негодовании снова отвесил поклон и забубнил:
– Господин Малфой ест в Большом зале, спит в спальне, посещает занятия по различным…
– Добби, расскажи ты, – оборвал Гарри. – Он ходил куда-нибудь, где ему быть не положено?
– Гарри Поттер, сэр, – запищал Добби; в его огромных шаровидных глазах мерцали отблески камина, – Добби ни разу не застиг юного Малфоя за нарушением правил, но видно, что он старается ускользнуть от соглядатаев. Он постоянно ходит на седьмой этаж с разными другими школьниками, и те сторожат, пока он сидит в…
– В Кстати-комнате! – Гарри треснул себя по лбу «Высшим зельеделием». Гермиона и Рон удивленно на него воззрились. – Так вот куда он шляется! Вот где он… занимается своими делишками! Вот почему исчезает с карты – если вдуматься, я вообще никогда не видел там Кстати-комнаты!
– Может, Каверзники про нее не знали, – заметил Рон.
– Думаю, это часть ее магических свойств, – сказала Гермиона. – Если нужно, чтоб она стала неподступной, ее и не видно.
– Добби, а тебе не удалось подсмотреть, что он там делает? – с жадным любопытством спросил Гарри.
– Нет, Гарри Поттер, это невозможно, – ответил Добби.
– Глупости, – отрезал Гарри. – Малфой в прошлом году проник в нашу штаб-квартиру, вот и я проберусь туда и подсмотрю за ним, без проблем.
– Сомневаюсь, – медленно произнесла Гермиона. – Малфой знал, для чего мы пользовались Кстати-комнатой, потому что дура Мариэтта проговорилась. Ему было нужно, чтобы комната была штаб-квартирой Д. А., и она ею становилась. А ты не знаешь, чем она является для Малфоя, и не знаешь, чего просить.
– Ничего, что-нибудь придумаю, – отмахнулся Гарри. – Добби, ты молодчина!
– Шкверчок тоже умница, – ласково похвалила Гермиона.
Шкверчок, однако, не выразил и тени благодарности, лишь отвел в сторону громадные, в красных прожилках глаза и скрипуче забубнил в потолок:
– Мугродье обращается к Шкверчку, Шкверчок притворится, будто не слышит мугродья…
– Пшел вон, – рявкнул Гарри. Шкверчок, отвесив низкий поклон напоследок, дезаппарировал. – И тебе лучше пойти поспать, Добби.
– Спасибо, Гарри Поттер, сэр! – счастливо пискнул Добби и тоже испарился.
Едва эльфы исчезли, Гарри повернулся к Рону и Гермионе и с жаром спросил:
– Ну как вам? Мы знаем, где бывает Малфой! Теперь он у нас в руках!
– Потрясно, – хмуро буркнул Рон, пытаясь промокнуть чернильную кашу, которая еще недавно была почти законченным сочинением. Гермиона подтянула пергамент к себе и стала собирать чернила волшебной палочкой.
– А что это он говорил про «разных других школьников»? – вспомнила Гермиона. – Сколько у Малфоя помощников? По идее он не должен доверять свой секрет кому попало…