У Гарри привычно закипело в груди. Он прикусил язык, чтобы не отвечать, сел за стол и потянул к себе одну из коробок.
Работа, как и предполагал Гарри, оказалась бесполезной и скучной, при этом (чего, видимо, и добивался Злей) сердце регулярно пронзала боль, едва он натыкался на фамилии отца и Сириуса. Обычно они попадались вместе за разные мелкие хулиганства, иногда с Ремом Люпином или Питером Петтигрю. Но, переписывая сведения об их всевозможных преступлениях и последовавшей каре, Гарри неотступно размышлял о том, что происходит на улице… матч уже должен начаться… Джинни играет за Ловчего против Чо…
Он снова и снова поднимал глаза к большим часам, громко тикавшим на стене. Казалось, они шли в два раза медленней, чем положено; может, Злей специально их зачаровал? Вряд ли Гарри сидит здесь всего полчаса… час… полтора…
К половине первого у Гарри заурчало в животе. Злей, который после выдачи задания не произнес ни звука, поднял глаза в десять минут второго.
– Пожалуй, на сегодня достаточно, – холодно бросил он. – Отметь, где остановился. Продолжишь в десять утра в следующую субботу.
– Да, сэр.
Гарри сунул погнутую карточку в первую попавшуюся коробку и поскорее улизнул из кабинета – пока Злей не передумал. Потом стремительно взлетел по лестнице, напрягая слух и пытаясь понять, что происходит на стадионе. Тишина… значит, все кончено…
Он нерешительно потоптался перед Большим залом, где было полно народу, а затем побежал вверх по мраморной лестнице: все-таки и праздновать победу, и переживать поражения гриффиндорцы предпочитали в общей гостиной.
– Квид агис? – робко спросил он у Толстой Тети, гадая, что происходит внутри.
Та с непроницаемым лицом ответила:
– Увидишь.
И качнулась вперед.
Из дыры за портретом хлынул праздничный гомон. Увидев Гарри, все восторженно взревели, и он отвесил челюсть; несколько рук втащили его в комнату.
– Победили! – заорал Рон, выскакивая из толпы и потрясая серебряным кубком. – Мы победили! Четыреста пятьдесят – сто сорок! Мы победили!
И тут Гарри увидел Джинни, которая летела к нему с огненной решимостью в глазах. Она обхватила его руками – и Гарри без колебаний, без сомнений, нисколько не заботясь о том, что на них смотрят пятьдесят человек, страстно ее поцеловал.
Прошло несколько долгих мгновений – а может быть, полчаса – или даже пара солнечных дней, – и они оторвались друг от друга. В гостиной было очень-очень тихо. Затем кто-то присвистнул, кто-то нервно захихикал. Гарри поднял глаза и поверх головы Джинни увидел Дина Томаса с раздавленным бокалом в руке и Ромильду Вейн, которой явно хотелось чем-нибудь в него запустить. Гермиона сияла, но Гарри искал глазами Рона – и наконец нашел. Тот по-прежнему держал над головой кубок, но лицо у него было такое, будто его как следует огрели дубиной по темечку. Какую-то долю секунды они смотрели в глаза друг другу, а потом Рон еле заметно мотнул головой, словно говоря: «Ну, раз такие дела…»
Чудище в груди Гарри торжествующе взревело. Он улыбнулся Джинни и молча повел рукой на портрет: им обоим настоятельно требовалась длительная прогулка вокруг замка. Вероятно, они даже обсудят матч – если на это останется время.
Глава двадцать пятаяПодслушанная провидица
Роман Гарри и Джинни стал предметом живого интереса многих – главным образом девочек, – зато сам Гарри с приятным удивлением обнаружил, что сделался абсолютно невосприимчив к слухам. Оказалось, что это даже приятно – когда о тебе, для разнообразия, судачат не из-за какой-нибудь истории с черной магией, а потому, что ты счастлив как никогда в жизни.
– Можно подумать, им больше не о чем говорить, – сказала Джинни. Она сидела на полу в общей гостиной, привалясь спиной к ногам Гарри, и читала «Оракул». – Три нападения дементоров за неделю, а Ромильду Вейн интересует одно: правда ли, что у тебя на груди наколот гиппогриф.
Рон с Гермионой громко расхохотались. Гарри их проигнорировал.
– И что ты ответила?
– Что не гиппогриф, а венгерский хвосторог. – Джинни лениво перевернула страницу. – Как у настоящего мачо.
– Спасибо, – ухмыльнулся Гарри. – Ну а у Рона что?
– Пигмейский пуфка – я, конечно, не сказала где.
Гермиона покатилась со смеху, а Рон насупился.
– Смотрите у меня, – он строго погрозил пальцем Гарри и Джинни. – А то передумаю и отзову разрешение…
– Разрешение, – насмешливо повторила Джинни. – С каких это пор мне требуется твое разрешение? И вообще, ты сказал, что лучше Гарри, чем Дин или Майкл.
– Было дело, – неохотно признал Рон. – И пока вы не лижетесь у всех на виду…
– Гнусный лицемер! А сами с Лавандой? Липли друг к другу, как пара угрей, где только можно! – возмутилась Джинни.
Впрочем, наступил июнь, и терпению Рона не грозили слишком тяжкие испытания. Гарри и Джинни проводили вместе гораздо меньше времени, чем раньше: приближались экзамены на С.О.В.У., и Джинни допоздна занималась. Как-то вечером, когда она пошла в библиотеку, Гарри сидел у окна в общей гостиной и якобы доделывал домашнее задание по гербологии, а в действительности заново переживал один особенно счастливый час, который они с Джинни вместо обеда провели на берегу озера. Вдруг между ним и Роном плюхнулась Гермиона, суровая и решительная.
– Гарри, мне надо с тобой поговорить.
– О чем? – сразу насторожился Гарри. Не далее как вчера она ругала его за то, что он отвлекает Джинни от подготовки к экзаменам.
– О так называемом Принце-полукровке.
– Опять двадцать пять, – простонал он. – Забудь ты об этом наконец!
Он боялся возвращаться в Кстати-комнату за учебником Принца, и на зельеделии уже не блистал (Дивангард, которому очень нравилась Джинни, только шутил: мол, бедняга, совсем потерял голову от любви). Но Гарри был уверен, что Злей спит и видит, как бы наложить лапы на учебник, и решил до лучших времен оставить книгу там, где она есть.
– Не забуду, – твердо сказала Гермиона, – пока ты меня не выслушаешь. В общем, так: я попробовала выяснить, у кого могло быть хобби изобретать черные заклинания…
– Да не было у него такого хобби…
– У него, у него… кто сказал, что Принц мальчик?
– Уже обсуждали, – рассердился Гарри. – Он Принц, Гермиона, Принц!
На щеках Гермионы запылали красные пятна.
– Именно! – выкрикнула она, достала из кармана очень старую газетную вырезку и шваркнула на стол перед Гарри. – Вот, посмотри! На снимке!
Гарри взял мятую вырезку и посмотрел на движущееся изображение; Рон тоже с любопытством склонился ближе. С пожелтевшей от времени фотографии смотрела худосочная девица лет пятнадцати, отнюдь не красавица – надутая и угрюмая, с бледным вытянутым лицом и густыми бровями. Подпись внизу гласила: «Айлин Принц, капитан команды “Хогварца” по игре в побрякуши».
– И что? – спросил Гарри, пробежав глазами короткую и скучную заметку о школьном соревновании.
– Ее звали Айлин Принц. Принц, Гарри.
Они посмотрели друг на друга, и до Гарри дошло. Он рассмеялся:
– Да ладно!
– Что?
– Думаешь, она – Принц-полукровка?.. Брось.
– А почему нет? Гарри, в колдовском мире нет настоящих принцев! Значит, это либо прозвище, либо выдуманный титул, которым кто-то решил себя наградить, либо настоящее имя, верно? Нет, ты послушай! Допустим, ее отец был колдун по фамилии Принц, а мать муглянка – получается, что она наполовину Принц!
– Да-да, просто гениально…
– Нет, правда! Может, она гордилась своей фамилией!
– Слушай, Гермиона, я точно знаю: он – не девочка. Просто знаю, и все.
– То есть ты считаешь, что девочки недостаточно умны, – ядовито сказала Гермиона.
– Конечно, целых шесть лет общаюсь с тобой и считаю, что девочки дуры, – оскорбился Гарри. – Нет, понимаешь… то, как он пишет… Я уверен, что Принц – мальчик, я чувствую! А твоя Айлин тут совершенно ни при чем. И вообще, где ты ее откопала?
– В библиотеке, – последовал предсказуемый ответ. – Там огромная подшивка старых номеров «Оракула»… В общем, я постараюсь разузнать о ней побольше.
– Ага, успеха, – раздраженно сказал Гарри.
– Спасибо, – невозмутимо откликнулась Гермиона. – И первым делом, – бросила она уже от портретной дыры, – я просмотрю архивные записи о наградах за успехи в зельеделии!
Гарри хмуро посмотрел ей вслед и вернулся к созерцанию темнеющего неба за окном.
– Никак не может простить, что ты ее в чем-то обошел, – пробормотал Рон, вновь погружаясь в чтение «Тысячи волшебных трав и грибов».
– Ты-то, надеюсь, не считаешь меня придурком за то, что я хочу вернуть учебник?
– Нет, конечно! – разгорячился Рон. – Он гений, твой Принц… и если б не его подсказка про безоар… – он многозначительно чиркнул пальцем по горлу, – я бы с тобой сейчас не разговаривал. В смысле я не говорю, что заклинание, которое ты применил к Малфою, хорошее…
– Я тоже не говорю, – быстро вставил Гарри.
– Но он же поправился? Как новенький, без проблем.
– Да, – кивнул Гарри; Малфой и впрямь поправился, но от совести-то не отмахнешься. – Спасибо Злею…
– В субботу опять пойдешь отрабатывать? – спросил Рон.
– Да, и в следующую тоже, и потом, – вздохнул Гарри. – А еще он намекает, что к концу года мне со всеми коробками не разделаться и мы продолжим в седьмом классе.
Сейчас отработки его особенно злили, поскольку отнимали драгоценное время, которое можно было бы провести с Джинни. Гарри нередко казалось, что Злей это прекрасно понимает, – с каждым разом тот задерживал его все дольше и к тому же отпускал многозначительные реплики: дескать, упускаешь хорошую погоду и прочие удовольствия.
От горьких размышлений Гарри отвлекло появление Джимми Пикса с пергаментным свитком в руках.
– Спасибо, Джимми… Ого, от Думбльдора! – взволнованно воскликнул Гарри, разворачивая послание и пробегая его глазами. – Просит как можно скорее прийти к нему в кабинет!