– И министерство до сих пор не созвало слушанье по поводу колдовства несовершеннолетнего, который спасался от Упивающихся Смертью? – через весь стол спросил Гарри мистера Уизли. Тот помотал головой. – Потому что они понимают, что у меня не было выбора? Или хотят скрыть, что на меня напал Вольдеморт?
– Скорее второе. Скримджер не желает признаваться, что Сам-Знаешь-Кто обрел полную силу, а из Азкабана случился массовый побег.
– Действительно – зачем говорить людям правду? – Гарри так крепко сжал нож, что на тыльной стороне правой ладони побелели шрамы – слова: «Я никогда не должен лгать».
– И что, ни у кого в министерстве не хватает пороху ему возразить? – сердито спросил Рон.
– Хватает, Рон, но люди напуганы, – ответил мистер Уизли. – Боятся за себя, за детей! Слухи ведь ходят ужасные. Я, например, не верю, что преподавательница мугловедения «Хогварца» уволилась сама. Ее не видели уже несколько недель. А Скримджер целыми днями сидит взаперти в кабинете… и хорошо, если он там вырабатывает стратегию борьбы.
Повисло молчание. Миссис Уизли наколдовала стопку чистых тарелок и раздала шарлотку.
– Нужно гешить, как тебя спгятать, ‘Арри, – сказала Флёр, когда с десертом было покончено. – На свадьбе, – пояснила она, увидев его замешательство. – Сгеди ‘остей Упивающихся Смьертью не будьет, но вдгуг после шампанского у кого-то газвяжется язьик.
Гарри понял, что она до сих пор подозревает Огрида.
– Да, верно, – кивнула миссис Уизли во главе стола. Сдвинув очки на кончик носа, она изучала длиннющий свиток – список неотложных дел. – Так, Рон: ты прибрался в своей комнате?
– Зачем? – Рон со стуком опустил ложку на стол и возмущенно уставился на мать. – Зачем прибираться в моей комнате? Нас с Гарри она и так устраивает!
– Молодой человек, ваш брат через несколько дней женится и…
– Но не в моей же комнате? – разъярился Рон. – Нет? Так зачем, во имя Мерлинова левого…
– Не смей говорить с матерью в таком тоне, – твердо остановил его мистер Уизли. – И делай что говорят.
Рон хмуро поглядел на родителей, взял ложку и набросился на остатки шарлотки.
– Я помогу – там и мои вещи, – утешил его Гарри, но миссис Уизли вмешалась:
– Нет, Гарри, милый, лучше помоги Артуру почистить курятник. А тебе, Гермиона, я была бы очень благодарна, если б ты постелила чистое белье для мсье и мадам Делакёр. Они приезжают завтра в одиннадцать утра.
Выяснилось, впрочем, что в курятнике делать практически нечего.
– Знаешь… э-э… не обязательно говорить Молли, – пробормотал мистер Уизли, загораживая Гарри вход, – но, видишь ли, Тед Бомс прислал мне почти все, что осталось от мотоцикла Сириуса, и я прячу… ну то есть храню это здесь. Потрясающие штуки: выхлопная прохладка – так, по-моему, она называется – и совершенно великолепный аккумулятор, и я изучу наконец, как работают тормоза. Хочу попробовать собрать мотоцикл обратно, когда Молли не… ну в смысле в свободное время…
Они вернулись в дом. Миссис Уизли нигде не было видно, и Гарри потихоньку шмыгнул наверх к Рону.
– Да прибираюсь я, прибираюсь!.. А-а, это ты, – с облегчением выдохнул Рон и лег на кровать, откуда, судя по всему, только что вскочил. В комнате по-прежнему царил кавардак плюс в углу сидела Гермиона с Косолапсусом у ног. Она разбирала книги – Гарри узнал там и свои – и раскладывала их в две высоченные стопки.
– Привет, Гарри, – сказала она.
Гарри сел к себе на раскладушку.
– А тебе как удалось выкрутиться?
– Миссис Уизли забыла, что мы с Джинни вчера уже сменили белье. – Гермиона бросила «Нумерологию и грамматику» в одну стопку, а «Взлет и падение темных сил» – в другую.
– Мы как раз говорили о Шизоглазе, – сообщил Рон. – Я считаю, он мог выжить.
– Но Билл видел, как в него попало убийственное проклятие, – сказал Гарри.
– Да, но на Билла в тот момент тоже напали, – возразил Рон. – Тут что хочешь увидишь.
– Даже если проклятие промазало, Хмури упал где-то с тысячи футов, – заметила Гермиона, взвешивая на ладони «Квидишные команды Британии и Ирландии».
– Он мог закрыться заградительным заклятием…
– Флёр говорила, ему из рук выбило палочку, – сказал Гарри.
– Ладно, если вам так хочется, чтоб он умер… – угрюмо проворчал Рон, взбивая подушку поудобнее.
– Ничего нам не хочется! – воскликнула Гермиона. – Это ужасно, что он умер! Но приходится быть реалистами!
Гарри вдруг представил себе тело Шизоглаза, искореженное, как тогда Думбльдор, и волшебный глаз, по инерции вращающийся в глазнице… Ему стало противно – и как-то странно смешно.
– Упивающиеся Смертью, наверное, хорошо заметают следы, вот его и не нашли, – проницательно заметил Рон.
– Ну да, – отозвался Гарри. – Как вот Барти Сгорбса превратили в кость и зарыли на огороде у Огрида. А Хмури превратили и запихали…
– Хватит! – истерически вскрикнула Гермиона. Гарри вздрогнул и обернулся. Она горько рыдала, склонившись над «Тарабарием Толковиана».
– Ой. Только не это, – сказал Гарри, пытаясь подняться с продавленной раскладушки. – Гермиона, я не хотел…
Душераздирающе скрипнули пружины кровати: Рон вскочил и оказался рядом с Гермионой первым. Он обнял ее одной рукой, а другой вытащил из кармана джинсов отвратительный носовой платок, которым не так давно чистил духовку. Затем торопливо достал волшебную палочку, навел на платок и произнес:
– Тергео!
Палочка всосала почти всю грязь. Рон гордо протянул слегка дымящийся платок Гермионе.
– Ой… спасибо, Рон… простите… – Гермиона высморкалась и всхлипнула. – П-просто все так… чудовищно… Сразу после Думбльдора… Шизоглаз был такой… непрошибаемый, мне даже в голову не п-приходило, что он может умереть!
– Это да. – Рон обнял ее крепче. – Но ты ведь знаешь, что бы он нам сейчас сказал?
– «Н-неусыпная бдительность», – вытирая глаза, процитировала Гермиона.
– Именно, – кивнул Рон. – Он бы посоветовал учиться на его ошибках. И вот что выучил я: нельзя доверять трусомордому вралю Мундугнусу.
Гермиона нервно хихикнула и нагнулась еще за двумя книгами. Спустя секунду Рон убрал руку с ее плеча: Гермиона уронила ему на ногу «Чудовищную книгу чудовищ». Ремень, стянувший книгу, расстегнулся, та подпрыгнула и жадно впилась Рону в лодыжку.
– Прости, прости, пожалуйста! – закричала Гермиона.
Гарри с трудом оторвал книжку от Рона и снова крепко ее застегнул.
– А зачем тебе вообще книги? – спросил Рон, хромая к своей кровати.
– Решаю, какие брать с собой, – ответила Гермиона. – Когда отправимся за окаянтами.
– А, ну да! – Рон хлопнул себя по лбу. – Я и забыл! На охоту за Вольдемортом мы поедем в передвижной библиотеке!
– Ха-ха, – рассеянно произнесла Гермиона, уставившись на «Тарабарий Толковиана». – Интересно… потребуется ли переводить руны? Вполне вероятно… видимо, лучше взять… чтобы наверняка…
Она бросила книгу в ту стопку, что побольше, и взяла «Историю “Хогварца”».
– Послушайте-ка, – сказал Гарри.
Он сел очень прямо. Рон и Гермиона повернулись к нему. На лицах читалось усталое: «Ну что еще?!»
– Я знаю, после похорон Думбльдора вы сказали, что будете искать со мной… – начал Гарри.
Рон закатил глаза и заметил Гермионе:
– Завел волынку!
– Как и было предсказано, – вздохнула та, возвращаясь к разбору книг. – Знаете, «Историю “Хогварца”» я все-таки возьму. Даже если мы туда не вернемся, мне без нее будет неуютно…
– Послушайте! – вновь воззвал Гарри.
– Нет, это ты послушай, – перебила Гермиона. – Мы – с тобой. Мы так решили уже давно… в общем-то много лет назад.
– Но…
– Заткнись, – посоветовал Рон.
– Вы точно хорошо все обдумали? – упорствовал Гарри.
– Сам посуди. – Гермиона, скривившись довольно яростно, швырнула «Турне с троллями» в стопку ненужного. – Мы можем уехать в любую минуту, и я пакую вещи уже который день, для чего, к твоему сведению, пришлось много и сложно колдовать. И если б ты знал, как трудно было выкрасть весь запас всеэссенции Шизоглаза прямо из-под носа миссис Уизли! А еще я модифицировала память родителей, и они теперь считают себя Уэнделлом и Моникой Уилкинс, которые давно мечтали перебраться в Австралию, что благополучно и сделали. Это чтобы Вольдеморту труднее было их разыскать и допросить обо мне… или о тебе – к сожалению, я им немало о тебе рассказывала. Если останусь жива – найду маму с папой и сниму чары. Если же нет… надеюсь, моего колдовства хватит до конца их дней. Пусть живут счастливо и беззаботно. Уэнделл и Моника, видишь ли, не знают, что у них есть дочь…
Глаза Гермионы вновь наполнились слезами. Рон опять встал и обнял ее, поглядев на Гарри с упреком: поимей, мол, совесть. Гарри не нашелся, что сказать: кому-кому, но не Рону учить людей тактичности.
– Я… Гермиона, прости… я не…
– Не думал, что мы с Роном понимаем, чем все может кончиться? А мы понимаем прекрасно! Рон, покажи Гарри, что ты сделал.
– Ты чего, он только поел, – ответил Рон.
– Нет, ты покажи – он должен знать!
– Ладно, так и быть. Гарри, за мной.
Рон убрал руку с плеча Гермионы и поковылял к двери:
– Пошли.
– Зачем? – спросил Гарри, выходя вслед за Роном на тесную лестничную площадку.
– Десцендо, – вполголоса произнес Рон, ткнув волшебной палочкой вверх. Над их головами в низком потолке открылся люк, и оттуда сползла лестница. Из квадратного отверстия донесся жуткий хлюпающий стон, и потянуло канализацией.
– Это ваш упырь? – Упыря Гарри еще ни разу не видел, лишь изредка слышал по ночам.
– Ага, он, родимый, – подтвердил Рон, взбираясь по лестнице. – Идем покажу.
Гарри поднялся на несколько ступенек и влез в люк до плеч. Упырь крепко спал в чердачном сумраке, свернувшись клубком и широко разинув большой рот.
– Но… он… разве упыри носят пижамы?
– Нет, – ответил Рон. – А еще у них обычно не бывает рыжих волос и столько фурункулов.
Гарри с легким отвращением глядел на упыря. Размерами и телосложением тот напоминал человека – в старой пижаме Рона, понял Гарри, когда глаза привыкли к темноте. А он-то всегда считал, что упыри склизкие и лысые, а не кудлатые и в сизых прыщах.