– Сюда! – закричал он и побежал вверх по лестнице в вестибюль. Здесь не стоило и надеяться что-нибудь услышать: из Большого зала доносился гомон праздника. Гарри стремглав домчался по мраморным ступеням до первого этажа, Рон с Гермионой топотали сзади.
– Гарри, куда мы…
– Ш-Ш-Ш!
Гарри напряг слух. Далеко-далеко, сверху, с каждой секундой все тише, доносилось:
– …чую кровь… ЧУЮ КРОВЬ!
В животе екнуло.
– Он хочет кого-то убить! – закричал Гарри и, не обращая внимания на ошарашенных друзей, снова побежал вверх, прыгая через три ступени, стараясь что-нибудь расслышать сквозь собственный топот…
Он пронесся по всему второму этажу. Рон с Гермионой, задыхаясь, бежали следом. Наконец они свернули в последний пустынный коридор и остановились.
– Гарри, объясни, в конце концов, что за дела? – спросил Рон, вытирая лицо рукавом. – Я ничего не слышу…
Но Гермиона охнула и показала:
– Смотрите!
На стене дальше по коридору что-то мерцало. Ребята осторожно приблизились, вглядываясь в темноту. В проеме между окнами буквами вышиной в фут была намалевана надпись, тускло поблескивавшая в свете горящих факелов:
– А что это там… висит? – спросил Рон слегка дрожащим голосом.
Когда они медленно приблизились, Гарри едва не упал, поскользнувшись в луже; Рон с Гермионой подхватили его, и вместе они медленно, дюйм за дюймом, придвинулись к надписи, не отрывая глаз от непонятной черной тени под нею. Все трое одновременно поняли, что это такое, и с громким всплеском дружно отпрянули.
Миссис Норрис, кошка смотрителя, была подвешена за хвост к факельной подставке. Тело одеревенело, широко открытые глаза уставились в никуда.
Несколько секунд никто не мог пошевелиться. Потом Рон сказал:
– Надо сматываться.
– Наверное, надо помочь… – неловко начал Гарри.
– Поверь мне, – отрезал Рон, – нам же хуже, если нас здесь застанут.
Но было поздно. Далекий грохот, словно раскат грома, возвестил об окончании праздника. Со всех сторон затопотали сотни ног, взбирающихся по лестницам, послышался громкий счастливый гомон сытых людей, и через мгновение вокруг было полно школьников.
Болтовня, смех, шум оборвались внезапно – все заметили висящую кошку. Гарри, Рон и Гермиона стояли посреди коридора в кольце пустоты. Ученики напирали сзади, желая посмотреть, что случилось.
Внезапно кто-то заорал в тишине:
– Враги Наследника, берегитесь! Мугродье – очередь за вами!
Драко Малфой. Он протолкался вперед, его холодные глазки оживились, бледное лицо вспыхнуло, и он растянул рот в ухмылке, глядя на неподвижное повешенное животное.
Глава девятаяНадпись на стене
– Вчем дело? Что случилось?
Привлеченный, вне всякого сомнения, криком Малфоя, Аргус Филч пробирался сквозь толпу. Увидев миссис Норрис, он попятился, в ужасе закрыв лицо.
– Моя кошечка! Моя кошечка! Что с миссис Норрис? – завизжал он.
Его вытаращенные глаза вперились в Гарри.
– Ты! – выкрикнул он. – Это ты убил мою кошку! Ты убил ее! Я тебя убью! Я…
– Аргус!
Прибыл Думбльдор с другими учителями. Стремительно обогнув Гарри, Рона и Гермиону, он снял миссис Норрис с факельной подставки.
– Идемте со мной, Аргус, – сказал он Филчу. – И вы тоже, мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Грейнджер.
Чаруальд с готовностью шагнул вперед:
– Мой кабинет совсем рядом, директор, – только по лестнице подняться, – я с удовольствием предоставлю…
– Спасибо, Сверкароль.
Толпа молча расступилась и пропустила их. Чаруальд, важный и гордый, не отставал от Думбльдора, за ними следовали профессор Макгонаголл и Злей.
Когда они вошли, на стенах темного кабинета началась суета; Гарри заметил, как несколько Чаруальдов с волосами в бигуди торопливо прячутся за рамки фотографий. Настоящий Чаруальд зажег свечи на рабочем столе и отступил. Думбльдор уложил миссис Норрис на полированную столешницу и приступил к осмотру. Гарри, Рон и Гермиона обменялись напряженными взглядами, опустились в кресла вне круга света и стали наблюдать.
Кончик длинного, крючковатого носа Думбльдора почти касался кошачьей шерсти. Директор очень подробно осматривал миссис Норрис сквозь очки-полумесяцы, осторожно ощупывая неподвижное тело длинными пальцами. Профессор Макгонаголл, сощурившись, тоже склонилась над кошкой. Злей нависал над ними, наполовину скрытый в тени, с весьма странной гримасой – словно он с трудом сдерживал ухмылку. Чаруальд же парил надо всеми и сыпал версиями.
– Ее определенно убило злое проклятие – возможно, тьфункциональная тлетвора – я столько раз с этим встречался. Какая жалость, что меня не было, я знаю заклятие, которое непременно ее бы спасло…
Контрапунктом его речи сухо и безутешно всхлипывал Филч. Он беспомощно лежал в кресле, закрыв лицо ладонями, не в силах взглянуть на миссис Норрис. Гарри поневоле его жалел, хоть Филч и был ему глубоко отвратителен. Себя, правда, было еще жальче: если Думбльдор поверит Филчу, Гарри исключат как пить дать.
Думбльдор забормотал какие-то странные слова и принялся постукивать миссис Норрис волшебной палочкой, что, впрочем, не дало результата: кошка по-прежнему напоминала свежеизготовленное чучело.
– …Помню, аналогичный случай был со мной в Уагадугу, – соловьем разливался Чаруальд, – там орудовал настоящий маньяк, я об этом подробно пишу в автобиографии. Целая серия преступлений… Однако мне удалось все уладить, я раздал горожанам амулеты, и…
Фотографические изображения Чаруальда закивали. Одно позабыло снять сеточку для волос.
Наконец Думбльдор выпрямился.
– Она не умерла, Аргус, – тихо произнес он.
Чаруальд замолк, не успев перечислить и половины преступлений, которые ему удалось предотвратить.
– Не умерла? – захлебнулся Филч и, осторожно раздвинув пальцы, глянул на миссис Норрис. – А почему же она такая… закостеневшая?
– Окаменела, – объяснил Думбльдор. («А! Я так и думал», – вставил Чаруальд.) – Но отчего, не могу сказать…
– Вот его спросите! – возопил Филч, оборачивая к Гарри заплаканное лицо в красных пятнах.
– Второкласснику такое не под силу, – убежденно сказал Думбльдор. – Тут черная магия высокого класса…
– Это он, это он! – выкрикивал Филч, и его опухшее лицо побагровело. – Вы же видели, что он написал на стене! Он нашел у меня в кабинете… он знает, что я… что я… – Его лицо мучительно исказилось, – …знает, что я – швах, – закончил он.
– Я не трогал миссис Норрис! – громко сказал Гарри. Ему было крайне неуютно: на него взирали все, в том числе все настенные Чаруальды. – И я понятия не имею, что такое швах.
– Вранье! – возмутился Филч. – Ты видел рекламу «Быстрочар»!
– Если мне позволено будет заметить, директор… – раздался из темноты голос Злея, и предчувствие беды, терзавшее Гарри, обострилось: он знал, что любое слово Злея будет не в его пользу. – Поттер и его друзья, по всей видимости, оказались не в том месте не в то время. – Губы Злея иронически изогнулись, будто он сомневался в собственных словах. – Однако надо признать, что происшествие это вызывает массу подозрений. Каким образом Поттер оказался в коридоре верхнего этажа? Почему его не было на праздновании Хэллоуина?
Гарри, Рон и Гермиона наперебой пустились объяснять про смертенины:
– …там были сотни привидений, они подтвердят…
– Но почему после смертенин вы не пришли на пир? – спросил Злей, и пламя свечи зловеще заплясало в его глазах. – Зачем вы пошли наверх?
Рон и Гермиона посмотрели на Гарри.
– Потому что… потому что… – забормотал тот. Сердце грохотало у него в груди; что-то подсказывало: никто не поверит, если он признается, как шел на неизвестно чей голос, которого к тому же больше никто не слышал. – Потому что мы устали и хотели спать, – в конце концов сказал он.
– Без ужина? – Победоносная улыбка озарила изможденное лицо Злея. – Вряд ли на пиршестве у привидений нашлась еда, пригодная для живых.
– Мы были не голодные, – громко выпалил Рон, чтобы заглушить некстати раздавшееся бурчание в животе.
Противная улыбка Злея стала еще шире.
– Полагаю, директор, Поттер не говорит нам всей правды, – промолвил он. – Думаю, будет полезно лишить его некоторых привилегий, пока он не сознается. Мне лично кажется, что его следует исключить из квидишной команды «Гриффиндора», пока он не научится честности.
– Помилосердствуйте, Злотеус, – вмешалась профессор Макгонаголл. – Не вижу никаких оснований лишать мальчика возможности играть в квидиш. Кошку ведь не метлой по голове стукнули. К тому же против Поттера нет вообще никаких улик.
Думбльдор созерцал Гарри. Немигающие голубые глаза просвечивали насквозь не хуже рентгена.
– Презумпция невиновности, Злотеус, – решительно напомнил Думбльдор.
Злей возмутился. Филч тоже.
– Мою кошку обратили в камень! – завизжал он, тараща глаза. – Я требую, чтобы кого-то наказали!
– Мы ее вылечим, Аргус, – терпеливо сказал Думбльдор. – Профессору Спарж недавно удалось добыть саженцы мандрагоры. Как только вырастут, изготовим зелье и оно вернет миссис Норрис к жизни.
– Я сам приготовлю, – вмешался Чаруальд, – я делал это сотни раз. Мандрагорный тоник я хоть во сне смешаю…
– Прошу прощения, – процедил Злей ледяным тоном, – мне казалось, в этом заведении снадобьями распоряжаюсь я.
Повисло очень неловкое молчание.
– Можете идти, – разрешил Думбльдор Гарри, Рону и Гермионе.
Они ушли, сдерживая шаг, чтобы не побежать. Этажом выше зашли в пустой класс и аккуратно прикрыли за собой дверь. Гарри, щурясь в сумраке, посмотрел в глаза друзьям.
– Может, надо было сказать про голос?
– Нет, – без колебаний ответил Рон. – Когда человек слышит голоса, которых больше никто не слышит, – это плохой признак, даже в колдовском мире.