– Этот Петер Уизли…
– Перси, – автоматически поправил Рон.
– Какая разница, – отмахнулся Малфой. – Что-то он зачастил сюда. И, кажется, я знаю зачем. Хочет голыми руками самостоятельно поймать Наследника Слизерина.
Он коротко, презрительно хохотнул. Гарри с Роном в надежде переглянулись.
Малфой притормозил у голой, сырой каменной стены.
– Как там этот новый пароль? – спросил он у Гарри.
– Э-э-э… – сказал тот.
– Ах да – «чистая кровь»! – вспомнил Малфой, не слушая, и каменная дверь, замаскированная в стене, скользнула в сторону. Малфой вошел, Гарри и Рон последовали за ним.
Общая гостиная «Слизерина» располагалась в длинном подземелье: стены неотделанного камня и низкий потолок, откуда на цепях свисали круглые зеленоватые светильники. Под каминной доской, украшенной замысловатой резьбой, в очаге потрескивал огонь; на фоне светового пятна силуэтами вырисовывались фигуры нескольких слизеринцев, сидевших в креслах с высокими спинками.
– Подождите здесь, – приказал Малфой Гарри и Рону, показав им на стулья в стороне от огня. – Пойду принесу – отец только что прислал…
Гадая, что же такое собирается показать Малфой, Гарри с Роном сели, изо всех сил изображая непринужденность.
Малфой вернулся через минуту с какой-то, по всей видимости, газетной вырезкой. Он ткнул ее Рону под нос.
– Вот, посмеетесь, – сказал он.
Гарри увидел, как глаза Рона в шоке расширились. Рон быстро пробежал глазами заметку, издал весьма натянутый смешок и протянул вырезку Гарри.
Это оказалась статья из «Оракула». В ней говорилось:
Артур Уизли, начальник отдела неправомочного использования мугл-артефактов, сегодня был оштрафован на пятьдесят галлеонов за околдовывание муглового автомобиля.
Мистер Люциус Малфой, член правления школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц», где околдованный автомобиль потерпел крушение ранее в этом году, выступил сегодня за отставку мистера Уизли.
«Уизли подрывает репутацию министерства, – сказал мистер Малфой нашему корреспонденту. – Он явно не в состоянии нести ответственность за разработку нашего законодательства, а его Закон о защите муглов должен быть немедленно отменен».
Мистер Уизли был недоступен и не смог дать комментарии по этому поводу, однако его супруга велела репортерам выметаться, пока она не спустила на них домашнего упыря.
– Ну? – нетерпеливо спросил Малфой, когда Гарри вернул ему вырезку. – Тебе не смешно?
– Ха, ха, – вяло сказал Гарри.
– Артур Уизли так обожает муглов – пора ему сломать свою палочку и пойти жить с ними, – пренебрежительно бросил Малфой. – Посмотреть, как эти Уизли себя ведут, – никогда не скажешь, что чистокровки.
Лицо Рона – точнее, Краббе – исказилось от негодования.
– Что это с тобой, Краббе? – резко спросил Малфой.
– Живот болит, – промычал Рон.
– Тогда пойди в лазарет и дай там мугродью хорошего пинка от моего имени, – хихикнул Малфой. – Знаете, я удивляюсь, что в «Оракуле» до сих пор ничего не написали о преступлениях, – задумчиво продолжил он. – Наверное, Думбльдор старается замолчать эту историю. Его уволят, если это вскоре не прекратится. Папа говорит, что сам Думбльдор – худшее, что могло приключиться в школе. Обожает муглокровок. А нормальный директор и близко не подпустил бы сюда всякую мразь вроде Криви. – Малфой защелкал воображаемым фотоаппаратом и издевательски, но очень точно изобразил Колина: – «Ах, Поттер, можно я тебя сфотографирую? Дай мне автограф, Поттер! Можно я вылижу тебе ботинки, пожалуйста, Поттер?» – Он уронил руки и посмотрел на Гарри и Рона: – Да что с вами происходит?
Гарри и Рон запоздало выдавили неубедительные смешки, но это, кажется, удовлетворило Малфоя; возможно, до Краб бе и Гойла всегда доходило как до жирафов.
– Святой Поттер, покровитель мугродья, – медленно произнес Малфой. – Вот еще один, кто не имеет колдовской гордости, а то бы не таскался повсюду с этой воображалой Мугрейнджер. И ведь все думают, что он – Наследник Слизерина!
Гарри с Роном затаили дыхание: ясно, что Малфой сейчас признается – мол, на самом деле Наследник – он… Но тут…
– Хотел бы я знать, кто же этот Наследник, – раздраженно сказал Малфой, – я бы ему помог…
Рон открыл рот, так что Краббе стал выглядеть тупее обычного. К счастью, Малфой не обратил внимания, а Гарри поспешно спросил:
– Ты же, наверное, кого-то подозреваешь? Есть догадки?
– Сам ведь знаешь, что нет, Гойл, сколько можно говорить? – обозлился Малфой. – Отец ничего не рассказывает о том, как Комната была открыта в прошлый раз. Конечно, это случилось пятьдесят лет назад, еще до него, но ему все известно. Он говорит, все держалось в большом секрете и будет очень подозрительно, если вдруг выяснится, что я знаю слишком много. А я знаю только одно: в прошлый раз, когда Тайная комната была открыта, погиб кто-то из мугродья. Значит, и сейчас кто-нибудь из мугродов умрет… но когда – вопрос времени… надеюсь, это будет Грейнджер, – добавил он со смаком.
Краббе-Рон сжал огромные кулаки. Если Рон стукнет Малфоя, это, пожалуй, их выдаст… Гарри многозначительно покосился на Рона и спросил:
– А ты случайно не знаешь, поймали того, кто открыл Комнату в прошлый раз?
– Да, конечно… кто он там был, не знаю, но его исключили, – ответил Малфой. – Наверно, до сих пор в Азкабане.
– Азкабане? – не понял Гарри.
– Да, в Азкабане – в колдовской тюрьме, – ответил Малфой, уставившись на него в изумлении. – В самом деле, Гойл, если и дальше будешь так тормозить, скоро поедешь назад. – Он раздраженно поерзал в кресле. – Отец говорит, надо затаиться и ждать, а Наследник Слизерина пусть себе действует. Он говорит, что из «Хогварца» давно пора вымести весь мусор, все мугродье, но нам самим лучше не мараться. У него, конечно, сейчас своих забот полон рот. Знаете, что в нашем особняке на той неделе был обыск?
Гарри как мог состроил из маловыразительных черт Гойла встревоженную гримасу.
– Вот-вот… – сказал Малфой. – К счастью, им мало что удалось найти. А ведь у папы есть очень ценные предметы черной магии. Так удачно, что у нас под гостиной своя секретная комната…
– Хо! – выпалил Рон.
Малфой повернулся к нему. И Гарри тоже. Рон весь залился краской. Даже волосы покраснели. И нос постепенно удлинялся – час прошел, Рон превращался в самого себя, и, судя по его паническому взгляду, Гарри, видимо, тоже.
Оба вскочили.
– Мне нужно что-нибудь от живота, – бухнул Рон.
Без дальнейших промедлений они рванули из слизеринской гостиной, чуть не проломив по пути каменную стену, и понеслись по коридору, от души надеясь, что Малфой ни о чем не догадался. Гарри почувствовал, как съеживаются его ноги в гигантской обуви Гойла. Ему пришлось подобрать полы мантии, потому что стремительно уменьшался рост. Перепрыгивая через несколько ступеней, они промчались по лестнице в неосвещенный вестибюль. Из чулана, где были заперты настоящие Краббе и Гойл, доносились равномерные глухие удары. Ребята поставили позаимствованные ботинки у двери и в носках побежали по мраморной лестнице к туалету Меланхольной Миртл.
– Что ж, нельзя сказать, что мы даром потратили время, – пропыхтел Рон, закрывая за собой дверь туалета. – Мы, конечно, так и не узнали, кто у нас тут бесчинствует, зато я завтра же напишу папе и скажу, что надо получше поискать под гостиной Малфоев.
В треснувшем зеркале Гарри оглядел свое лицо. Он снова стал собой. Гарри надел очки, а Рон забарабанил в кабинку Гермионы.
– Гермиона, выходи, нам столько всего надо тебе рассказать!..
– Уйдите! – пронзительно взвизгнула она.
Гарри с Роном переглянулись.
– Что с тобой? – удивился Рон. – Ты ведь уже должна была превратиться обратно – мы, например, уже…
Сквозь дверь из кабинки неожиданно выскользнула Меланхольная Миртл. Гарри еще ни разу не видал ее в таком воодушевлении.
– О-о-о-о-о, сейчас узнаете! – воскликнула она. – Это так ужасно!..
Они услышали, как задвижка скользнула в сторону, и появилась Гермиона. Она всхлипывала и закрывала голову подолом.
– Да в чем дело? – неуверенно спросил Рон. – У тебя остался нос Миллисент? Или что?
Гермиона опустила подол. Рон отшатнулся и сел на раковину.
Лицо Гермионы покрывал густой черный мех. Глаза стали ярко-желтыми, из волос торчали длинные, острые ушки.
– Это был к-кошачий в-волос, – зарыдала она. – Наверно, у М-миллисент Балстроуд есть к-кошка! А всеэссенция не п-предназначена д-для превращения в животных!
– Ой, мама, – сказал Рон.
– Тебя будут дразнить как-нибудь чудовищно! – плотоядно пообещала Миртл.
– Не волнуйся, Гермиона, – сказал Гарри. – Мы отведем тебя в лазарет. Мадам Помфри никогда не задает слишком много вопросов…
Уговаривать Гермиону покинуть туалет пришлось очень долго. Меланхольная Миртл провожала их до двери утробным гоготом:
– Погоди, пока все узнают, что у тебя есть хвост!
Глава тринадцатаяЗасекреченный дневник
Гермиона лежала в лазарете уже несколько недель. Когда закончились каникулы и учащиеся вернулись в школу, по поводу ее исчезновения поползли нехорошие слухи – все, разумеется, решили, что она тоже окаменела. Вокруг больничного отделения шаталось столько народу, жаждавшего выведать, как же на самом деле обстоят дела, что мадам Помфри была вынуждена огородить койку Гермионы ширмой, дабы скрыть от нескромных взглядов ее мохнатое лицо.
Гарри с Роном навещали Гермиону каждый вечер. Как только начался семестр, они стали приносить ей домашние задания.
– Если б у меня отросли кошачьи усы, я бы воспользовался случаем и ничего бы не делал, – сказал как-то Рон, уронив стопку книг с тумбочки.
– С ума сошел, мне нельзя отставать! – живо ответила Гермиона. Настроение у нее значи