– Эй, народ! – бодро крикнул он, искрясь от счастья. – Что за вытянутые физиономии?
Народ раздраженно переглянулся и ничего не ответил.
– Разве вы, ребята, не понимаете, – заговорил Чаруальд медленно, почти по слогам, так, будто преподавал в школе для умственно отсталых, – что опасность миновала! Виновный пойман…
– Это кто сказал? – громко осведомился Дин Томас.
– Мой милый юноша, министр магии не арестовал бы Огрида, если б не стопроцентная уверенность в его виновности, – сказал Чаруальд тоном человека, который вынужден объяснять, что один плюс один будет два.
– Еще как арестовал бы! – крикнул Рон громче Дина.
– Льщу себя надеждой, что об аресте Огрида знаю чу-у-уточку больше вас, мистер Уизли, – самодовольно бросил Чаруальд.
Рон начал было говорить, что он вообще-то в этом сомневается, но осекся: Гарри сильно пнул его под столом.
– Нас там не было, забыл? – прошипел Гарри уголком рта.
Однако отвратительная веселость Чаруальда, его намеки – мол, он всегда подозревал, что в Огриде нет ничего хорошего, – его убежденность, что все несчастья закончились, страшно бесили Гарри, и он всерьез боролся с желанием запулить «Ужином с упырями» Чаруальду в лоб. Но ограничился запиской Рону: «Давай пойдем сегодня ночью».
Рон прочитал, сглотнул и скосил глаза на пустое место рядом – то, где обычно сидела Гермиона. Это, похоже, укрепило его дух, и он кивнул.
Общая гостиная «Гриффиндора» последнее время всегда была переполнена, потому что с шести часов вечера гриффиндорцам никуда не разрешалось отлучаться. Кроме того, имелась неисчерпаемая тема для разговоров, поэтому в гостиной даже после двенадцати обязательно кто-то сидел.
Гарри забрал плащ-невидимку из сундука сразу после ужина и весь вечер просидел на нем в ожидании, пока опустеет гостиная. Фред с Джорджем заставили Гарри и Рона играть в карты-хлопушки, а притихшая Джинни грустно наблюдала за ними из любимого кресла Гермионы. Гарри с Роном нарочно проигрывали, чтобы игра поскорее закончилась, но, несмотря на это, перевалило за полночь, когда близнецы и Джинни наконец-то отправились спать.
Гарри и Рон дождались, когда захлопнутся две двери, схватили плащ, укутались и вылезли в дыру за портретом.
Поход через замок снова оказался трудным – приходилось уворачиваться от учителей. В конце концов они все-таки дошли до вестибюля, открыли засов на дубовых дверях, проскользнули наружу, стараясь не заскрипеть створкой, и вышли на залитый лунным светом двор.
– Конечно, – срывающимся голосом сказал Рон, когда они шли по черной траве, – мы можем дойти до леса и обнаружить, что следить-то нам и не за кем. Может, пауки шли вовсе не туда. Я, конечно, согласен, в принципе они направлялись куда-то туда, но…
Полная надежды фраза повисла в воздухе.
Они добрались до хижины Огрида, печальной и безмолвной. В окнах не было света. Когда Гарри открыл дверь, Клык на радостях запрыгал как сумасшедший. Испугавшись, что своим гулким, как из бочки, лаем он перебудит весь замок, ребята поскорее накормили его ирисками из жестяной банки с каминной полки, и те надежно склеили псине челюсти.
Плащ-невидимку Гарри оставил на столе в хижине. В кромешной тьме Запретного леса он не понадобится.
– Гулять, Клык, гулять, – сказал Гарри и похлопал себя по ноге. Клык радостно выскочил за мальчиками из дома, кинулся к самому краю леса и задрал лапу у большого платана.
Гарри вытащил волшебную палочку, пробормотал: «Люмос!» – и на конце ее зажегся крохотный лучик света. Его хватало, чтобы искать пауков на тропинке.
– Умно, – одобрил Рон. – Я бы свою тоже зажег, но сам знаешь – вдруг взорвется или еще чего похуже…
Гарри тронул Рона за плечо и показал в траву под ногами. Два одиноких паучка поспешно уползали от лучика света в темень под деревьями.
– Ладно, – тяжко вздохнул Рон, словно приготовившись к худшему. – Пошли.
И они пошли. Клык носился вокруг, обнюхивая древесные корни и опавшие листья. В лесу, ведомые светом волшебной палочки, они неотступно следовали за неиссякаемым паучьим ручейком, струившимся вдоль тропинки. Они шли за пауками минут двадцать, молча, не произнося ни слова, постоянно прислушиваясь, однако вокруг лишь трещали ветки и шуршали листья. Затем, когда лес сделался почти непроходимым, звезды над головой исчезли и лишь волшебная палочка Гарри сияла в океане тьмы, они заметили, что паучьи вожаки сошли с тропинки.
Гарри задержался, чтобы посмотреть, куда направятся пауки, но вне круга света от палочки абсолютно ничего нельзя было разглядеть. Так далеко в лес Гарри раньше не заходил. Он очень отчетливо вспомнил, как в прошлый раз Огрид велел не покидать тропинки. Но сейчас Огрид находился в сотнях миль отсюда, возможно, в камере Азкабана… и он же просил идти за пауками.
Что-то влажное коснулось руки Гарри, он отпрыгнул назад и наступил Рону на ногу. Впрочем, оказалось, что это был всего лишь холодный песий нос.
– Что делать, как ты считаешь? – спросил Гарри у Рона, чьи глаза с трудом различал в темноте – в них отражался свет волшебной палочки.
– Не уходить же теперь, – сказал Рон.
И вслед за пауками, что мелькали молниями черного на черном, они направились в чащу. Идти быстро стало невозможно: кругом торчали корни и пни, едва заметные в черноте. Рукой Гарри чувствовал горячее дыхание Клыка. Не один раз пришлось останавливаться – Гарри нагибался и лучиком света отыскивал пауков.
Цепляясь мантиями за кусты и низкие сучья, они шли уже добрых полчаса. Через некоторое время им показалось, что они спускаются в овраг, хотя деревья росли все так же густо.
Вдруг Клык оглушительно, гулко гавкнул, отчего мальчики чуть не выпрыгнули из собственной шкуры.
– Что такое? – громко спросил Рон, испуганно вглядываясь в темноту и крепко схватив Гарри за локоть.
– Там что-то движется… – еле слышно ответил Гарри. – Слышишь?.. Похоже, что-то огромное…
Ребята прислушались. Неподалеку, справа от них, что-то и впрямь огромное ломало ветки, прорубая себе путь сквозь чащобу.
– Ой нет, – простонал Рон. – Ой нет, ой нет, ой…
– Тихо, – в панике шикнул Гарри. – Оно тебя услышит.
– Услышит меня? – переспросил Рон неестественно тонким голосом. – А Клыка оно что, не слышало?
В ужасе они замерли и стали ждать, что будет. Казалось, тьма давит на глаза. Раздался непонятный рокот, после чего воцарилась тишина.
– Как думаешь, что оно делает? – спросил Гарри.
– Наверно, собирается броситься, – ответил Рон.
Они ждали, дрожа и не отваживаясь пошевелиться.
– Может, ушло? – прошептал Гарри.
– Не знаю…
Вдруг справа вспыхнул мощный луч света, такой ослепительный, что ребята машинально руками прикрыли глаза. Клык взвизгнул и побежал, но застрял в терновнике и завизжал еще громче.
– Гарри! – выкрикнул Рон дрогнувшим от облегчения голосом. – Гарри, это же наша машина!
– Что?
– Иди сюда!
Гарри слепо ринулся за Роном к свету, спотыкаясь и чуть не падая на бегу. Мгновение спустя они выбежали на маленькую прогалину.
Пустая машина мистера Уизли стояла среди толстых деревьев под сенью густой листвы и вовсю жарила фарами. Рон, разинув рот, медленно пошел к ней, а она тихонько двинулась навстречу, как огромная бирюзовая собака, приветствующая хозяина.
– Она жила здесь все это время! – восхитился Рон, обходя автомобиль кругом. – Ты глянь. Одичала…
Бока машины были поцарапаны и заляпаны грязью. Судя по всему, она действительно приспособилась к одинокой жизни в лесу. У Клыка она доверия не вызвала; пес жался к ногам Гарри, и мальчик чувствовал, как сильно тот дрожит. Сам Гарри между тем слегка успокоился, дышать стал ровнее и убрал волшебную палочку в карман.
– А мы-то боялись, что она на нас нападет! – сказал Рон, прислоняясь к машине и любовно ее поглаживая. – Я все думал, куда она делась?
Гарри, сощурившись, огляделся – не видно ли еще пауков, – но те разбежались от яркого света фар.
– Мы потеряли след, – сказал он. – Пошли поищем.
Рон не ответил. И не пошевелился. Его глаза были прикованы к чему-то футах в десяти над землей, прямо за спиной у Гарри. От ужаса Рон побелел.
У Гарри даже не было времени обернуться. Внезапно раздался громкий щелчок; что-то длинное и волосатое обхватило его за пояс и подняло над землей. Гарри повис лицом вниз. Он забарахтался в панике, снова услышал щелчки и увидел, как отрываются от земли ноги Рона. Клык визжал и скулил, а через секунду что-то уволокло его за деревья.
Повиснув вниз головой, Гарри видел, что агрессор передвигается на шести немыслимо длинных мохнатых ножищах, а его держит двумя передними прямо под парой черных и блестящих ротовых клешней. Гарри слышал, что сзади бежит еще одно такое же существо; оно, без сомнения, тащило Рона. Кроме того, Гарри слышал, как Клык, отчаянно скуля, вырывается из лап третьего чудовища. Сам Гарри не мог бы закричать, даже если бы захотел, – казалось, голос его остался на полянке возле машины.
Он понятия не имел, сколько времени находится в лапах монстра; он лишь понял, что тьма неожиданно рассеялась, и увидел усыпанную листвой землю, кишмя кишевшую пауками. Изогнув шею, он сумел разглядеть, что его притащили на край огромной лощины, где не росли деревья, и звезды ярко освещали отвратительнейшую сцену, какую ему доводилось видеть.
Пауки. Не крохотные паучки, что снуют туда-сюда под листьями. Пауки размером с ломовую лошадь, с восемью глазами, восемью ногами, черные, мохнатые, гигантские. Массивный представитель этой ужасной породы, тащивший Гарри, спустился по крутому склону к мерцающей куполообразной паутине посреди лощины. Его собратья заполонили все пространство вокруг этого купола, в восторге клацая клешнями при виде добычи.
Паук неожиданно выпустил Гарри, и тот приземлился на четвереньки. Рон и Клык свалились рядом. Клык больше не выл, только испуганно жался к земле. Лицо Рона наглядно отражало все то, что чувствовал сейчас Гарри. Рот у Рона был открыт в немом крике ужаса, глаза вылезли из орбит.