– Рон! – крикнул он. – Ты цел? Рон!
– Я здесь! – донесся приглушенный голос Рона с другой стороны завала. – Я-то цел – зато вот наш идиот… его шибануло залпом…
Раздался глухой удар и громкое «ай!». Кажется, Рон пнул Чаруальда куда не следовало бы.
– И что теперь? – безнадежно спросил Рон. – Нам не пройти – это разгребать целую вечность…
Гарри взглянул на потолок – тот пошел огромными трещинами. Гарри никогда еще не разбивал с помощью магии такую толстую стену, и пробовать сейчас не стоило, момент неподходящий: что, если завалит весь тоннель?
Из-за стены донесся еще один удар и еще одно «ай!». Они теряют время. Джинни уже много часов в Тайной комнате… У Гарри не оставалось выхода.
– Жди здесь! – крикнул он Рону. – С Чаруальдом. А я пойду… Если не вернусь через час…
Повисло очень многозначительное молчание.
– Я попробую разобрать завал, – сказал Рон, явно стараясь унять дрожь в голосе, – чтобы… чтобы ты мог пройти назад. И еще, Гарри…
– Увидимся, – сказал Гарри, попытавшись придать своему голосу хоть чуточку уверенности.
И мимо пустой змеиной кожи отправился вдаль.
Вскоре грохот за спиной, где Рон разбирал завал, стих в отдалении. Тоннель петлял и петлял. У Гарри противно дрожали все поджилки. Он и хотел, чтобы тоннель привел его куда-нибудь, и смертельно боялся этой минуты. Наконец, очередной раз свернув, он увидел стену, на которой были вырезаны две переплетенные змеи. В глазах у них сверкали огромные изумруды.
Гарри приблизился. Во рту у него пересохло. Ему не нужно было воображать, что эти каменные змеи настоящие: глаза их горели совершенно живым огнем.
Он догадался, что нужно делать. Он прочистил горло, и изумрудные глаза мигнули – или так показалось.
– Откройся, – низко, тихо прошипел он.
Змеи разделились, стена раскололась надвое, створки неслышно скользнули в стороны и исчезли. Гарри вошел, дрожа всем телом.
Глава семнадцатаяНаследник Слизерина
Он оказался в очень длинном, неярко освещенном зале. Ввысь уходили каменные колонны – резные переплетенные змеи; они поддерживали потолок, терявшийся во мраке, и в этом странном зеленоватом сумраке бросали на пол длинные черные тени.
С бешено бьющимся сердцем Гарри вслушивался в ледяное молчание. Может, василиск прячется вон в том темном углу за колонной? И где же Джинни?
Он достал палочку и прошел между двумя змеевидными колоннами. Каждый осторожный шажок гулким эхом отдавался среди темных стен. Глаза он еле приоткрыл и был готов крепко зажмуриться при малейшем шорохе. Пустые глазницы каменных змей, казалось, внимательно за ним следили. Не раз мальчику чудилось, что они шевелятся, – и от этого в животе что-то словно обрывалось.
Когда он поравнялся с последней парой колонн, впереди, у задней стены, выросла статуя до самого потолка.
Гарри пришлось сильно задрать голову, чтобы взглянуть в гигантское лицо, древнее и какое-то обезьянье, с длинной узкой бородой, которая свисала почти до подола колдовской мантии, что каменными складками спускалась к огромным серым ногам, твердо стоявшим на гладком полу. Между этими ногами ничком лежала крошечная фигурка в черной мантии, с огненно-рыжими волосами.
– Джинни! – прошептал Гарри, бросился к ней и упал на колени. – Джинни, не умирай, пожалуйста, не умирай… – Он отбросил волшебную палочку, схватил Джинни за плечи и перевернул. Ее лицо было бело как мрамор и так же холодно, но глаза закрыты, а значит, она не окаменела. Но тогда она, должно быть… – Джинни, пожалуйста, очнись, – взмолился Гарри и потряс девочку за плечи. Голова ее безжизненно моталась из стороны в сторону.
– Она не очнется, – произнес тихий голос.
Гарри вздрогнул и развернулся.
Прислонившись к ближайшей колонне, за ним наблюдал высокий черноволосый юноша. Его силуэт был странно размыт по краям, будто Гарри смотрел на него сквозь запотевшее стекло. Но ошибиться было невозможно…
– Том… Том Реддль?
Реддль кивнул, не сводя с него глаз.
– Почему не очнется? – отчаянно спросил Гарри. – Она не… не…
– Она еще жива, – ответил Реддль, – но едва-едва.
Гарри вгляделся в него. Том Реддль учился в «Хогварце» пятьдесят лет назад, и все же вот он стоит здесь, от силы шестнадцати лет от роду, и светится странным туманным светом.
– Ты призрак? – неуверенно спросил Гарри.
– Воспоминание, – спокойно ответил Реддль, – хранившееся в дневнике пятьдесят лет.
Он показал на пол, где у гигантских ног статуи лежала раскрытая книжица – ежедневник, найденный в туалете Меланхольной Миртл. Долю секунды Гарри пытался сообразить, как ежедневник оказался здесь, но его внимание отвлекли более неотложные дела.
– Помоги мне, Том, – сказал он, снова приподымая голову Джинни. – Надо вытащить ее отсюда. Здесь василиск… Не знаю где, но он может появиться в любую секунду… Пожалуйста, помоги мне…
Реддль не шелохнулся. Гарри, вспотев, умудрился приподнять Джинни с пола и потянулся за своей палочкой…
Но ее не было.
– Ты не видел?..
Он поднял глаза. Реддль по-прежнему наблюдал за ним – и вертел в длинных пальцах палочку Гарри.
– Спасибо, – поблагодарил тот и протянул руку.
Губы Реддля изогнулись в улыбке. Он не отрываясь смотрел на Гарри и лениво поигрывал палочкой.
– Слушай… – упрямо сказал Гарри. Колени у него подгибались под мертвой тяжестью Джинни. – Нам надо идти! Если появится василиск…
– Василиск не появится, если не позвать, – невозмутимо ответствовал Реддль.
Гарри снова опустил Джинни на пол – у него не было сил держать ее на весу.
– В смысле? – не понял он. – Слушай, отдай палочку, она может мне понадобиться…
Реддль заулыбался шире.
– Не понадобится, – заверил он.
Гарри смотрел на него, ничего не понимая:
– В каком смысле не понадо…?
– Я долго ждал этого дня, Гарри Поттер, – ответил Реддль. – Ждал случая встретиться с тобой. Поговорить.
– Слушай, – Гарри начал терять терпение, – по-моему, до тебя не доходит. Мы в Тайной комнате. Давай потом поговорим…
– Мы поговорим сейчас, – сказал Реддль, по-прежнему широко улыбаясь. И спрятал палочку в карман.
Гарри вытаращился на него. Странные тут дела творятся…
– Почему Джинни такая, что с ней? – медленно спросил он.
– Хороший вопрос, – приятным голосом произнес Реддль. – А вот ответом будет довольно длинная история. Пожалуй, подлинная причина в том, что Джинни открыла свое сердце и все свои секреты невидимому незнакомцу.
– О чем ты?
– О дневнике, – ответил Реддль. – О моем дневнике. Маленькая Джинни писала туда месяцами, поверяла мне все свои жалкие тревоги и горести – как братья ее дразнят, как ей пришлось идти в школу в ношеной форме и с чужими книжками и как, – глаза Реддля сверкнули, – она не смеет надеяться, что великий, знаменитый, прекрасный Гарри Поттер когда-нибудь обратит на нее внимание…
Реддль ни на миг не спускал с Гарри глаз. В них читался почти голод.
– Это на редкость скучно – вникать в глупые, никчемные заботы одиннадцатилетней девочки, – продолжал он. – Но я был терпелив. И писал ей в ответ. Я сочувствовал, я был добр. Джинни полюбила меня. «Никто не понимает меня, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник, – есть кому довериться… ты мой карманный друг…»
Реддль расхохотался. Пронзительный, безжалостный, ледяной смех ему совсем не шел. От этого смеха у Гарри волосы встали дыбом.
– Прости за нескромность, Гарри, но мне всегда удавалось очаровать кого нужно. Вот и Джинни открыла мне душу, и как раз такая душа мне и требовалась… Я крепнул и крепнул, питаясь самыми тайными ее страхами, самыми страшными секретами. Я становился сильнее – гораздо сильнее глупенькой мисс Уизли. Я настолько окреп, что понемногу стал делиться с нею своими тайнами, мало-помалу переливать свою душу в нее…
– Это как? – спросил Гарри. Во рту у него совершенно пересохло.
– А ты еще не догадался, Гарри Поттер? – вкрадчиво спросил Реддль. – Тайную комнату открыла Джинни Уизли. Это она задушила школьных петухов и накарябала угрозы на стене. Она натравила Слизеринского Змея на четырех муглокровок и на кошку этого шваха.
– Нет, – прошептал Гарри.
– Да, – равнодушно бросил Реддль. – Разумеется, сначала она не знала, что это делает она. Было очень забавно. Видел бы ты ее признания в дневнике… мне стало гораздо интереснее… «Дорогой Том, – начал цитировать Реддль, следя за тем, как лицо Гарри искажается ужасом, – кажется, у меня провалы в памяти. У меня форма сплошь в петушиных перьях, а я не знаю, откуда они взялись. Дорогой Том, я не помню, чем занималась вечером в Хэллоуин, а у нас окаменела кошка, и моя мантия спереди вся в краске. Дорогой Том, Перси твердит, что я очень бледная и сама на себя не похожа. По-моему, он меня подозревает… Сегодня совершено еще одно преступление, а я опять не знаю, где была. Том, что делать? Мне кажется, я схожу с ума… Мне кажется, это я всех заколдовываю, Том!»
Гарри сжимал кулаки; ногти все глубже вонзались в ладони.
– Глупышка Джинни! Она отнюдь не сразу перестала доверять своему дневнику, – продолжал Реддль. – Но в конце концов что-то заподозрила и попыталась от него избавиться. И тут на сцене появился ты, Гарри. Ты нашел дневник, чем несказанно меня порадовал. Его мог найти кто угодно – надо же, чтобы это оказался именно ты, с кем я так мечтал встретиться…
– И зачем тебе со мной встречаться? – спросил Гарри. Его сотрясал гнев, и говорить ровно стоило большого труда.
– Видишь ли, Джинни мне всё о тебе рассказала, – ответил Реддль. – Всю твою потрясающую историю. – Его взгляд скользнул по шраму на лбу, и глаза алчно блеснули. – Я понял, что должен узнать о тебе из первых рук, поговорить с тобой, встретиться, если получится. И чтобы заслужить твое доверие, я показал тебе знаменитую сцену поимки неотесанной дубины Огрида…