– Можно, конечно, и так, – хмыкнул старичок, – но я бы все-таки научился стоять на своих двоих.
Скосив глаз, Эштон увидел за спиной странную шипастую конечность, упиравшуюся в пол. Попробовав шевельнуть ею, он сразу же потерял равновесие и грохнулся на пол, едва успев выдернуть острые когти лап из-под собственного живота.
– Вот именно поэтому, – назидательно произнес старичок. – Все-таки хвост предназначен совсем для другого.
«Для чего?» – хотел спросить Эштон, но странная конечность взвилась в воздух над его головой, и слова застряли у него в глотке.
Это действительно был хвост – гибкий, длинный и мускулистый. Три ряда острых шипов, соединенных упругими и острыми хрящами, тянулись до самого кончика и там срастались в виде тяжелой трехгранной пики, похожей на смертоносное копье из музея древностей. Эштон поежился от неясного чувства опасности, которое исходило от его же собственного тела: в сочетании со всем остальным такой хвост мог предназначаться только для одного.
– Я что… убийца? – произнес он одними губами так тихо, что даже вездесущее эхо не смогло подхватить ни звука.
– А я откуда знаю? – старичок пожал плечами и вернулся к работе, разгоняя остатки воды по полу. – На этот вопрос можешь ответить только ты.
…На незнакомые звуки тело Эштона среагировало раньше сознания: лапы напряглись, гребни встали дыбом, хвост заходил туда-сюда, со свистом рассекая воздух над головой. Пару раз Эштону пришлось неловко перевалиться на бок, чтобы увернуться от тяжелой костяной пики, – и потому он не сразу понял, что помещение наполнилось металлическим звоном и топотом. Из-за колонн со светящейся голубоватой жидкостью показались существа, напоминавшие 3D-модели с тренинга в Центре Сновидений, но отличавшиеся размерами и осязаемой физической угрозой, которая от них исходила.
Их было пятеро. Двое чем-то походили на обезьян; коренастые, с мощными руками и клыками, торчащими изо рта, они были с ног до головы покрыты жесткой зеленой шерстью. На концах длинных тонких хвостов топорщились кисточки – у одного ярко-алая, у другого ослепительно белая. В кисточки были вплетены гроздья металлических лезвий; задевая каменный пол, они издавали нежный звон.
Двое других были похожи на гигантских бронированных насекомых – нечто среднее между жуком и скорпионом. Их тела были закованы в переливчатые панцири из гладких пластин, наползающих друг на друга. Они стояли на двух тонких шарнирных лапках, четыре точно такие же конечности шевелились в воздухе, выпуская и втягивая влажные розовые присоски. Круглые лысые головы с фасеточными глазами прикрывали панцирные воротники, над головами жутким веером возвышались длинные гибкие жала с острыми кончиками.
Последний был наиболее антропоморфным из всей пятерки. На нем была одежда – грубые сапоги, светлые штаны и рубашка с широким поясом; к поясу крепилось нечто вроде легкой чешуи из синего металла, закрывавшей грудь и спину. На поясе болтались две кобуры странной формы с торчащими рукоятками то ли оружия, то ли рабочих инструментов. Он был почти на голову выше остальных; сквозь серую, цвета каменной пыли кожу на лице и руках проступали огненные полосы, похожие на трещины в вулкане. От переносицы и надбровных дуг отходили рифленые костяные наросты, загибавшиеся вокруг головы наподобие рогов.
На шее у всех пятерых блестели металлические ошейники со странной светящейся мембраной в центре. Шестой такой же ошейник держала в руке одна из обезьян.
Эштон бросил вопросительный взгляд на старичка, но тот преспокойно размазывал воду по полу, отходя всё дальше к колоннам и не обращая внимания на существ, которые, впрочем, тоже как будто его не замечали.
Человекообразный кивнул, оба жука опустились на все шесть лапок и медленно направились к Эштону. За ними двинулись обезьяны.
– Кто вы такие? – в панике спросил он, безуспешно пытаясь подняться или хотя бы отползти. – Что вам нужно?
Жалобные щелчки и хрипы рассыпались по помещению, отскакивая от стен.
Человекообразный предостерегающе поднял руку; неведомо как в другой руке у него оказался продолговатый металлический предмет с раструбом на конце.
– Спокойно, – сказал он, и эхо несколько раз повторило это слово на разные голоса. – Иначе нам придется тебя обездвижить.
По крайней мере человекообразный говорил на паназиатском, хотя такого акцента Эштон ни разу не слышал. Это вселяло надежду. На тренинге в Центре Сновидений им рассказывали, что, согласно одной из новейших статистических моделей, все сознания, обитающие на Гарториксе, скорее всего, являются человеческими. Значит, внутри жуков и обезьян тоже были люди, и с ними можно попробовать договориться.
– Расслабь ноги, – произнес человекообразный, по-прежнему направляя металлический раструб на Эштона. – Сконцентрируйся на точке чуть ниже копчика и попробуй расслабить ее тоже.
Это было до того похоже на йогу, что Эштон фыркнул. Но выполнить задание человекообразного оказалось не так-то просто. Тело дрожало и отказывалось повиноваться. Когти на ногах скребли по полу, шпоры то ли на пятках, то ли на вывернутых назад коленках угрожающе торчали в разные стороны…
Одна из обезьян обернулась к человекообразному.
– Время поджимает, – сказала она с еще более экзотическим акцентом. – В седьмом секторе сразу две капсулы на подходе.
Человекообразный взглянул на хвост, со свистом рассекавший воздух над головой Эштона, вздохнул и подошел поближе.
– Чипом сюда, – скомандовал он, прищуриваясь поверх раструба. – Мне нужен прямой выстрел.
– Подождите, – пробормотал Эштон, холодея от страха. – У меня уже почти получилось…
Щелчки и хрипы, в которые эхо превратило его слова, слились с быстрым перестуком двенадцати тонких конечностей. Жуки передвигались молниеносно; Эштон не успел опомниться, как они оказались по обе стороны от него. Хвост мотнулся с такой силой, что Эштон едва устоял на ногах. Жук слева упал на пол, подобрав под себя лапки, втянув голову и превратившись в подобие бронированной капсулы. Костяная пика с оглушительным треском врезалась в панцирь и скользнула вниз, не причинив жуку вреда. Жук справа бросился сверху, придавив пику панцирным животом.
В тот же миг острая боль между глаз пронзила Эштона. Отдернув голову, он увидел обезьяну, которая крутила в воздухе на длинной цепи шипастый металлический шар. Скользящим движением обезьяна выбросила вперед цепь – она тут же намоталась на морду Эштону, снова оглушив ударом шипастого шара в переносицу.
– Сейчас будет больно, – услышал он голос человекообразного.
Холодный металл раструба коснулся затылка Эштона. Перед глазами вспыхнул клубок ослепительно-белых нитей, их раскаленный след выжег Эштону мозг, и он перестал видеть.
Сильные руки неожиданно мягко перевернули его на спину. Морду, всё еще стянутую металлической цепью, обтерли прохладным и влажным. Приоткрыв глаза, Эштон с трудом различил серое с огненными прожилками лицо человекообразного, склонившегося над ним.
– Сейчас тебе наденут временный преобразователь, чтобы проверить связки, – сказал он. – Когда я скажу, сделай глубокий вдох.
Дышать и смотреть… Попытавшись пошевелиться, Эштон понял, что ни на что другое попросту не способен. Он ничего не чувствовал от горла до кончиков ног, и поэтому мог только смотреть, как обезьяна с алой кисточкой на хвосте приближается к нему с металлическим ошейником в руках. Ошейник был открыт; на внутренней стороне блестела тонкая синеватая игла.
Нагнувшись над распростертым Эштоном, обезьяна приставила к его горлу иглу и резко надавила.
– Вдох, – услышал Эштон и судорожно втянул в себя воздух.
Пройдя между чешуйками, игла вошла глубоко внутрь, наполнив горло резкой мгновенной болью. Ошейник с тихим щелчком застегнулся на шее, и боль отступила. Всё еще ощущая чужеродный предмет в глотке, Эштон сделал пару осторожных вдохов и выдохов.
– Имя? – требовательно спросил человекообразный, слегка ослабляя цепь на морде.
Эштон назвал свое имя, и эхо вернуло имя странными незнакомыми голосами.
– Работает, – удовлетворенно кивнул один из жуков. – Будем грузить?
– Сейчас, – сказал человекообразный. – Надо выяснить, самец это или самка.
Обезьяна с белой кисточкой на хвосте подошла к Эштону и, бегло осмотрев его тело, присела на корточки возле правого плеча, покопалась в подмышке, подцепила что-то когтями и дернула изо всех сил. Эштон ничего не почувствовал, но увидел, что обезьяна держит в руке синеватую чешуйку неровной формы с толстым корешком, на котором блестели крупные темно-пурпурные капли. Слизав капли языком, обезьяна подняла чешуйку к свету. Корешок был ярко-синий.
– Самец, – сказал человекообразный. – Уровень пять-один.
Бросив чешуйку на пол, обезьяна подхватила Эштона под плечи и с натугой приподняла. Один из жуков обежал вокруг и с гулким стуком опустился на каменный пол. Вторая обезьяна потянула за цепь, намотанную на морду Эштона, и в несколько приемов с помощью первой втащила его на покатую спину жука.
Голова Эштона почти уперлась в воротник из тонких жал, но ноги и хвост волочились по полу: жук был почти в полтора раза короче. Второй приготовился было подползти прицепом, но окрик человекообразного остановил его.
– Ты со мной в седьмой сектор, – сказал он. – Ты тоже, – и ткнул в ближайшую обезьяну. – Если там лопнут обе капсулы, одним сектом не обойтись.
– Не знаю, – обезьяна задумчиво посмотрела на Эштона, неловко растянувшегося на скользкой спине жука. – Уж больно он здоровый.
– Он обездвижен, – с раздражением произнес человекообразный. – Зафиксируйте его цепью, если хотите.
– А если парализатор перестанет действовать? – Жук, на котором лежал Эштон, подал голос. – До пятого уровня путь неблизкий.
– Вот именно, – человекообразный опустил руку на рукоятку, торчавшую из кобуры. – Советую поторопиться.
Голос у него не изменился, но огненные прожилки на лице и руках вспыхнули, как полные раскаленной лавы трещины вокруг жерла вулкана. В воздухе повисла напряженная тишина.