Сняв преобразователь, Ролло распахнул дверь загона, и Сорок первый выскользнул на Арену. Гаррола ждал, раскручивая над головой цепь с двумя металлическими шарами. Сорок первый встал к нему боком, наблюдая за противоположным выходом на Арену.
От гортанного клекота, раздавшегося оттуда, каждая чешуйка на теле у Эштона встала дыбом.
Огромный красно-белый птер вымахнул из тоннеля, распахнул крылья, демонстрируя длинные переливчатые перья с режущими краями, и щелкнул мощным изогнутым клювом. Никакого оружия на нем не было, но Сорок первый зашипел и попятился, подняв гребни. В Ангаре драков натаскивали на все виды оружия и любых противников – кроме птеров, о которых мастер Сейтсе отзывался с неизменным отвращением.
Уперев в песок когтистые надкрылья, птер развернул длинный пестрый хвост, сделавшись похожим на древнего геральдического дракона. Острые перья хвоста создавали естественную броню, которую даже хвостовая пика драка вряд ли могла пробить с одного удара.
Коротко переглянувшись, Гаррола и птер двинулись вперед. Сорок первый замер, давая им подойти поближе, – и вдруг бесшумной молнией бросился на птера.
Рывком подняв свое тело в воздух, птер хлопнул крыльями – и на Сорок первого обрушился дождь из отточенных перьев. Большинство воткнулось в песок, но два или три прочертили длинные пурпурные полосы на боках и плечах драка. Взмахнув хвостом, Сорок первый заставил птера подняться выше, перекатился набок, уворачиваясь от очередной порции перьев, и тут же подпрыгнул, щелкнув пастью, так что птер шарахнулся в воздухе и захлопал тяжелыми крыльями, осыпая драка радужными лезвиями.
«Беги», – едва не закричал Эштон, глядя на пурпурные полосы, одна за другой проступающие на боках драка. Но Сорок первый продолжал кувыркаться в песке под самым птером, изредка подпрыгивая и заставляя того шарахаться из стороны в сторону.
– Что он делает? – не выдержала Двести пятая, в ужасе глядя на пурпурное месиво, в которое медленно, но верно превращалась чешуя Сорок первого.
Эштон хотел ответить, но мельком взглянул на Гарролу – и осекся. Он вдруг понял, что происходит на самом деле.
Сорок первый не давал птеру приземлиться, держа его в воздухе и заставляя беспорядочно хлопать тяжелыми крыльями. А острые перья, летящие во все стороны, не давали Гарроле подойти к Сорок первому на расстояние удара без риска самому попасть под обстрел.
Время шло, и птер стал уставать. Он уже с трудом удерживал себя в воздухе; из приоткрытого клюва вырывался удушливый клекот, больше похожий на кашель.
Гаррола заволновался. Сняв с себя несколько цепей, он соединил их в одну и стал раскручивать над головой прозрачный шар, наполненный светящейся голубоватой жидкостью. С каждым взмахом круг, по которому двигался шар, становился всё шире: Гаррола медленно отпускал цепь, подходя к драку всё ближе.
Эштон почувствовал, что задыхается; он не хотел даже думать, что будет, когда шар столкнется с головой или хвостом Сорок первого.
Сорок первый изогнулся всем телом – и прыгнул.
Шар со свистом пролетел у него над хребтом; чтоб не задеть его, драку пришлось прижать гребни. Скользнув под натянувшейся цепью, Сорок первый быстрым точным движением перекусил ее. От неожиданности Гаррола едва не опрокинулся назад, а шар, внезапно утративший центробежную силу, по широкой дуге взмыл вверх – и ударил прямо в распахнутое крыло птера.
Издав душераздирающий вопль, птер отчаянно замахал крылом, теряя перья вместе с кусками оплывающего мяса. Сорок первый снова подпрыгнул – и вцепился птеру в горло. Гаррола попытался сбить драка, поспешно раскрутив новую цепь, но тот разжал зубы, и окровавленная туша птера рухнула вниз, погребя под собой последние металлические шары, что были у прима. Выпустив из рук бесполезную цепь, Гаррола повернулся и бросился бежать, но было уже поздно – через пару секунд ярко-зеленая хвостовая пика с хрустом вошла в основание его черепа.
Арена взорвалась оглушительным ревом и стрекотом.
– Чистая победа! – В попытке перекричать обезумевшую толпу бриген в синем балахоне надрывался на пределе своих возможностей. – Ангар D13 получает 10 560 койнов и все ставки, сделанные частным образом…
Сорок первый опустился в песок перед подошедшим бригеном в белом балахоне. Бриген поднял голову и замер, ожидая знака с балкона. Триада посовещалась, обладатель нимба поднял руку и сделал несколько жестов в воздухе, по-видимому, означавших цифры. Бриген в белом нажал на кнопку сканера, и по телу Сорок первого пробежала легкая дрожь.
– По решению Триады драк под номером 41 получает за этот бой 84 балла, – крикнул бриген в синем, и вся Арена потрясенно ахнула. – С общим счетом в 958 баллов он становится чемпионом Ангара D13! Ставки на его последний бой принимаются с сегодняшнего дня.
Сорок первого завели в загон, и Ролло, стараясь не перепачкаться, осторожно надел на него преобразователь. Только теперь Эштон понял, как сильно драку досталось: всё тело его пересекали глубокие пурпурные борозды, присыпанные мелким песком, а роскошные ярко-зеленые гребни были разрезаны и в нескольких местах висели лохмотьями.
Ролло повернулся к надсмотрщикам, дежурившим в загоне с молодняком.
– Готовьте остальных, – сказал он, распахивая дверь пошире. – Я пока отведу чемпиона. Ты, – буркнул он, ткнув пальцем в Эштона. – Пойдем, будешь зализывать ему раны.
После шумной Арены в колодце было особенно тихо. В клетках никого не было: трех боевых драков уже забрали. Ролло дал Сорок первому напиться соком водяного деревца и открыл самую просторную клетку.
– Пожрать бы, – пробормотал Сорок первый, плюхаясь на землю и капая зеленоватой слюной в глубокую борозду на правой передней лапе.
Ролло огляделся по сторонам.
– А товар? – негромко спросил он.
– Ты же слышал Триаду. – Сорок первый отклеил длинный раздвоенный язык от раны и занялся левой лапой. – Я чемпион. Еще один выезд – и всё, никакого Ангара. Пора пробовать замену.
– В этот раз получилось много, – Ролло почесал когтем между рогом и ухом. – Может, все-таки ты?
– А его кто научит, когда я выйду отсюда с токеном? – фыркнул Сорок первый, и Эштон с удивлением понял, что они говорят о нем. – Ты, что ли?
Ролло взглянул на Сорок первого с раздражением, повернулся и исчез в продовольственном тоннеле. Через несколько минут он появился, держа за лапы небольшую птицу с мягкими шелковистыми перьями.
– Не маловато? – Сорок первый приподнял гребни.
– С тебя хватит, – отрезал Ролло и сунул свободную руку в чехол, болтавшийся у него на бедре.
– Ладно, – буркнул Сорок первый, жадно глядя на птицу. – Давай быстрее.
Ролло извлек из чехла прозрачную капсулу размером с ладонь, заполненную бурыми хлопьями, и осторожно положил на землю перед Эштоном.
– Можешь потрогать, – кивнул Сорок первый. – Только не проткни ненароком.
Наклонившись, Эштон быстро провел по капсуле языком.
– Что это? – спросил он.
Оболочка была упругая и на ощупь напоминала силикон.
– Капсула с перетертой смолой хондра, – сказал Сорок первый. – Лекарством, которое добывают за Горизонтом. Оно продлевает жизнь тушкам, особенно покалеченным.
– И что мне с ней делать? – недоуменно произнес Эштон.
– Проглотить, – Сорок первый блеснул глазами. – Но так, чтобы оболочка не порвалась.
Это оказалось не так-то просто. Обмазанную зеленоватой слюной капсулу удалось пропихнуть в глотку, но дальше она застряла, пережав одну из дыхательных трубок. Эштон захрипел, конвульсивно дергая туловищем.
– Расслабься, – Сорок первый провел перепончатой лапой по напряженному горлу Эштона, как будто тот был кошкой, которой пытались дать лекарство. – Теперь глотай. Еще. Еще…
Эштон почувствовал, как проклятая капсула наконец сдвинулась с места и медленно соскользнула вниз, в желудок.
– Молодец, – спокойно сказал Сорок первый, глядя, как Эштон втягивает в себя воздух, раздувая бока. – Учти, теперь тебе нельзя есть. Вернемся в Ангар – покажу, как ее вытаскивать.
– Это больно? – глупо спросил Эштон, вздрагивая всем телом.
– Терпимо, – Сорок первый усмехнулся. – И потом, боль ведь чувствует тушка, а не ты.
Объяснение его странной власти над Ролло, Халидом и некоторыми другими надсмотрщиками оказалось до смешного простым.
Надсмотрщики были свободными жителями Города, но бо́льшую часть жизни проводили в телах, приписанных к Ангару. Никакие лекарства в Ангар не поставлялись – они были или слишком дорогими, или нелегальными, потому что Банку Памяти, который клонировал и продавал тела для свободных сознаний, нужен был оборот. Никто не хотел, чтобы одно и то же тело можно было лечить и использовать бесконечно.
Клонированные тела были хуже тех, что всплывали в Источнике и распределялись по колоннам в Зале Ожидания, готовые принять человеческие сознания, перенесенные с Земли. Клоны были слабее и недолговечнее; опытный наблюдатель замечал в их движениях легкую, но характерную неуклюжесть. Надсмотрщики, которые работали с драками, не могли использовать клонов из соображений элементарной безопасности, так что настоящие их тела изнашивались и старели с той же скоростью, с какой это происходило бы в естественной среде обитания, – то есть слишком быстро.
Халид и его подельники использовали клонированные тушки, чтобы передавать из Ангара D13 на Периферию койны, которыми оплачивались поступающие с Периферии лекарства: перетертая смола хондра, продлевавшая жизнь любой тушке и потому особенно дорогая; изумрудный сок аниранта, от которого у примов блестела шерсть и росли зубы; яд желтобрюхой личинки – секты мазали им свои железы, чтобы они вырабатывали больше кислоты. Всё это упаковывалось в капсулы из смолы водяного дерева, которая в желудках у драков практически не перерабатывалась.
Сорок первый был мулом. Каждый успешный выезд на Арену означал, что Сорок первый вернется в Ангар с драгоценным грузом в брюхе, поэтому надсмотрщики, которые были в доле, берегли и по