заодно наведаться и к Микельсоне, надо послушать, что скажут они, пока Мендерис не успел их предупредить. Точно! Надо дать задание Мексиканцу Джо и Герберту Третьему подежурить на углу и последить за приемщиком, если он выйдет из магазина».
Но в детской комнате домоуправления не оказалось ни Мексиканца Джо, ни Герберта. Задание пришлось поручить Янке и его сестричке.
— Сколько можно разговаривать?! — нервничал Мексиканец Джо и уже в четвертый раз высовывался из окна. — Наверно, Жандармама опять рассказывает про своего незабвенного покойника.
— Или доказывает, что по сравнению с четырнадцатым годом теперь на каждого жителя приходится гораздо больше радиотранзисторов... Реванш? — Герберт Третий расставил фишки новуса.
— Последнюю партию.
Мексиканец Джо нагнулся, держа кий двумя пальцами, долго целился... И промазал.
— Что с тобой? Ты сегодня как в воду опущенный! — заметил Герберт и загнал в лузу две красных фишки. Остальные шесть остались в выгодной позиции — точно на ударе. — Предлагаю ничью. — Он улыбнулся и начал забивать все подряд.
Проиграв «всухую», Мексиканец Джо равнодушно бросил кий на диван.
— Поехали! Ты на велосипеде?
— Ты сегодня никак не успокоишься. Хочется же узнать, как там у них все прошло.
— Успеется. Договорился с Чипом взять у него два свертка и до двенадцати свезти на почту.
— Нашел из-за чего волноваться. Пошли мелюзгу.
— Лучше самим, что-то мне этот бизнес кажется мутноватым. Разве он за чистое дело пообещал бы двадцать пять? Всего два раза сгонять...
— Наверно, не очень надеется, что долг отдадим.
— Все равно. Незачем младенцев сюда впутывать.
У двери Чипа им пришлось долго звонить. Лишь хриплый кашель указывал на то, что в квартире кто-то есть. Наконец хозяин открыл. Пурпурный халат еще сильней подчеркивал болезненную бледность лица и лихорадочный блеск темных глаз. Впустив мальчишек в коридор, Чип выразительным жестом позвал их за собой и, словно подкошенный, повалился на широкую тахту, занимавшую без малого половину комнаты. Спустя довольно долгое время, отдышавшись, он полушепотом заговорил:
— Настал мой закат... На этом чертовом колесе, наверно, схватил воспаление легких, нет сил даже сделать хороший грог.
— Может, я сделаю, — сжалился над больным Герберт.
— Исходные материалы в баре. А себе налейте что-нибудь повкуснее.
Коллекция напитков была ослепительная, если даже учесть, что декоративное зеркало удваивало количество бутылок. На почетном месте, среди заграничных виски, джинов, коньяков и советских экспортных водок, стояла длинная бутылка — черный ямайский ром. Этикетка гласила о том, что зелье изготовлено по особому заказу английской королевы для нужд военных моряков.
— Давай прямо так! — Чипу вдруг расхотелось ждать, пока вскипит вода.
Выпил, и его передернуло. На лбу тотчас проступил пот, на щеках — нездоровый румянец.
— Все. В понедельник поплетусь к доктору. Пускай оформляет вторую группу, авось пожарники обойдутся без меня. Уйду на пенсию, все загоню и — прощай, любимый город...
— Не забудь предупредить заблаговременно, — сказал Мексиканец Джо и с завистью окинул взглядом сувениры, привезенные со всех концов земного шара и делавшие комнату-музей образцом безвкусицы.
— Если желаешь получить наследство, первым делом тебе придется обчистить сберкассу. — Глоток алкоголя пробудил в Чипе легкомысленный оптимизм. — А чем плохо тут летом? Другие приезжают, как на курорт, а мне велят эвакуироваться в теплые края... Видите вон те свертки в углу? Берите верхние и везите к почте. Там вас будет ждать один старый хрыч.
— А как мы его узнаем? — Герберт приготовился запомнить сложный текст пароля.
— Вас узнает он. Может, спросит, от Чипа ли... За двумя оставшимися пачками придете завтра утром, в это же время.
Вся операция протекала быстро и без всякой таинственности — будто они привезли не контрабанду, а сдавали в прачечную узлы с грязным бельем. Знакомый Чипа встретил ребят на улице, взял у Мексиканца Джо пачки, засунул их в коляску мотоцикла и предупредил:
— Завтра буду чуть пораньше.
Нажал на стартер и укатил.
Когда друзья вернулись в детскую комнату домоуправления, тетушка Зандбург как раз заканчивала свое сообщение:
— Деньги-то мы назад получим, этого добиться нам удалось. Но, посудите сами, это ли главное? Мы обязаны обезвредить преступников, обжуливающих советских граждан.
— Ну, а если это все-таки случайность, недоразумение, как считает приемщик? — возразил Яункалн.
— Что значит — недоразумение? — вскипела тетушка Зандбург. — Наш «Дзинтар» сам залез в японскую шкуру, по-вашему, так?
Какое-то время все подавленно молчали, затем Яункалн заговорил опять; он хотел рассмотреть все варианты.
— А для чего так глупо рисковать? В этом случае у лжи слишком короткие ноги — достаточно снять крышку, чтобы мошенничество выплыло на свет божий. Я склоняюсь к другому варианту. Человек, собравший этот приемник ради собственного удовольствия, даже не подозревал, что другой, скажем, кто-либо из членов семьи, понесет его продавать в свою очередь не зная, что попадется при первой же замене батарей.
— Ну, не скажите! Чтобы сменить батарейки, незачем отвинчивать всю крышку, для этого сзади есть специальное окошко. А там ничего не написано, — сказал Мексиканец Джо.
— И все же это самоубийство, — настаивал на своем Яункалн.
— Сегодня утром я разобрал нашу «Спидолу». Название стоит только на задней крышке, а на шасси нету, — рассказывал Герберт Третий.
— Ладно, быть по сему, следствие продолжается, — объявил свое решение Яункалн. — Ты, Герберт, сходи в радиомагазин и изучи, как они, эти «Дзинтары», выглядят. Снаружи и внутри... Жаль, что мы не добрались до других «Сикур» и не можем сравнить.
— Нет ничего проще! — тетушка Зандбург ненавидела рассуждения, как зубную боль, зато всегда была готова решать практические проблемы. — У нас на съемках их было аж две штуки — у директора картины и у этой чванливой рижанки, которая выклянчила себе главную роль. Выпиши мне ордер на обыск. Я узнаю все, даже заклепки пересчитаю, если надо.
— Если кто и может обойтись без официального разрешения, так это вы, — польстил старушке Яункалн. — Люди перед вами сердце свое откроют, не то что какой-то радиоприемник. Скажите им, что вы хотите приобрести такой же, и вам надо взглянуть, какие там батарейки.
— Ничего, я сама придумаю что-нибудь более правдоподобное. Но это займет у меня не меньше часа, у тебя ведь нету служебной машины...
Подталкивая перед собой Герберта Кагайниса, тетушка Зандбург отправилась выполнять оперативное задание. На плечи давил груз ответственности, и ступени скрипели громче обычного. Когда вновь стало тихо, заговорила Кобра, ни на миг не отводившая от Яункална мечтательного взгляда.
— У нас, как в кино про войну. Как будто мы в штабе, во все стороны мчатся вестовые, разведчики доносят о маневрах противника, скоро начнется решающий бой. Я тоже хочу получить задание, товарищ начальник!
— Будешь за ранеными ухаживать, как и полагается женскому полу, — съехидничал Рудис.
— Поди-ка сядь, поможешь думать. — Яункалну стало жаль девочку. — Знаете, что меня смущает? То что приемники приносили в магазин исключительно но понедельникам... и пусть мне зубы не заговаривают баснями про занятость этих людей. Если Румбиниек пенсионер, то ему совершенно все равно, когда сидеть в очереди. Собака зарыта где-то в другом месте.
— А может, по понедельникам в порт приходит какое-нибудь определенное судно, — несмело предположил Славик.
— Не в бровь, а в глаз! Надо узнать, есть ли суда, которые приходят регулярно!
— Это нам раз плюнуть, — похвастался Мексиканец Джо. — Славик, Владик, а ну-ка позвоните фатеру в контору!
— Лучше не звонить. И пока помалкивайте о нашей затее. Скажите, что милиция просила узнать, есть ли такое судно, и куда оно ходит.
Лишь теперь, когда вдруг стало нечего делать, Яункалн почувствовал, что голоден. Странное дело: утром можно съесть хоть два завтрака, а к обеду живот все равно урчит, как будильник. Он достал деньги и дал Райте.
— Пока обстрел не начался, ты могла бы нам раздобыть провизии. Голодный солдат — не вояка.
Зря он надеялся, что теперь сможет спокойно обмозговать все имеющиеся данные, слово за словом вспомнить, что было сказано продавщицей и приемщиком. Рядом топтался Рудис и делал все, чтобы привлечь внимание инспектора.
— Что там у тебя, Рудис? — сжалился наконец Яункалн над парнишкой.
— В пинг не сгоняем разок? Если не умеете, я поучу.
В школьные годы Тедис участвовал даже в первенстве города по настольному теннису, но с тех пор ракетки в руках не держал. Сейчас буквально руки чесались попробовать.
Уже за разминкой Рудис понял, что противник ему попался серьезный, и напрягся, как заведенная пружина. Тедис же пришел к выводу, что хоть и не совсем разучился, но уже не игрок. Неуверенность сковывала движения, вынуждала всякий раз на десятую долю секунды запаздывать. Настоящей реакции не было. Стиль игры Рудиса тоже затруднял, его крученые мячи меняли направление самым непредвиденным образом.
— Сыграем на интерес, — предложил Рудис. — Если выиграю я, вы меня берете к старику Румбиниеку, договорились? Даю пять очков форы!
— Обойдемся без форы!
Тедис никак не мог приноровиться к подачам партнера. Как ни старался, но отбитый шарик всякий раз взлетал высоко над сеткой, и Рудису оставалось лишь вгонять его в любой угол стола. Надо было перехватить инициативу, гасить с подачи, но Тедис не чувствовал в себе уверенности, боялся пойти на риск. С самого начала сета Тедис был загнан в глубокую оборону. Он старался изо всех сил, отразил несколько «гасов» подряд, в прыжке достал несколько обманных мячей, иногда заставлял попотеть и партнера. Однако победа Рудиса не вызывала сомнения. От полного разгрома Яункална спас только приход Янки.