– Можете не беспокоиться. Пожалуйста, держите меня в курсе вашего расследования, комиссар. Вы можете звонить как угодно поздно, даже ночью – я очень мало сплю. Мне хотелось бы и самой получше во всем разобраться, и вам помочь по мере возможности. Всего хорошего, а я поброжу тут еще немножко.
– Всего хорошего. Обязательно вам позвоню.
Жаспар мягко улыбнулась комиссару, пожала ему руку и ушла. Шарко, проводив ее взглядом, двинулся к коллеге.
– Ну и что там с ископаемыми?
– Я до них не добрался по той простой причине, что в этой коллекции нет ископаемых шимпанзе нужной нам эпохи.
– То есть мы остались ни с чем?
– Наоборот, у нас появился отличный след. Директор галереи сказал, что завтра в аукционном доме Друо открывается выставка, посвященная минералам и окаменелостям, и что эта выставка закроется только через неделю. И что на следующий четверг назначены торги: будут продаваться скелеты млекопитающих, живших много тысяч лет назад. И что среди лотов обязательно будут обезьяны. Больше того, мне известно даже, какой аукционер займется четверговыми торгами. Его можно будет найти сегодня в девять вечера на авеню Монтеня, где состоятся другие торги.
– А прямо сейчас мы можем с ним встретиться?
– Сколько ни звоню в аукционный дом, никто не берет трубку. Говорят, этот аукционер приходит перед началом торгов – как минимум за полчаса.
Шарко направился к лестнице.
– В таком случае – кто знает, чем для нас обернется сегодняшний вечер.
– М-да… у меня было что-то вроде предчувствия…
– Ты у же на этой неделе много чего напредчувствовал, может, не стоит этим злоупотреблять, а?
Когда они вышли из галереи, Шарко сунул папку с диссертацией студентки в руки спутника:
– Можешь положить ко мне на стол? Хочу все-таки и сам глянуть, что там написано.
Он свернул влево и пошел по направлению к садам.
– Скутер с другой стороны, Франк, – напомнил Леваллуа.
Комиссар обернулся:
– Я помню, но хочу пройтись пешком и заодно завернуть к парикмахеру. Ну и потом, я вроде бы хорошо разобрался в принципах эволюции. Ноги, они, скорее всего, созданы для того, чтобы мы ходили. Так что, постоянно передвигаясь в машине или другом транспорте, мы рискуем в конце концов остаться без них.
19
Люси снова отправилась в путь после полудня. Симпатичный итальянец, владелец «Десяти сурков», приготовил для нее на прощание замечательно вкусное ризотто, и теперь ей казалось, что продержаться до вечера она сумеет. Ее ничуть не тяготило длительное сидение за рулем. А вот спуск с ледника сопровождался дикими болями, икры свело такой судорогой, что добрых пять минут она просто не могла двинуться с места, но при этом чувствовала, что не зря туда поднималась, ведь именно там она напала на след чего-то, какой-то доисторической странности, и от этого внутри сладко задрожало и дрожит до сих пор.
Горная дорога, выходя из ущелий, становилась шире, потом Альпы отодвинулись на задний план, уступив место долинам, полям, разбитым на склонах, бурным речкам. А на закате показался Лион – черной скалой среди искрящихся вод. Город вечного кипения, необузданный, порывистый. Рабочие и служащие возвращались домой, шоссе было забито машинами. Жизнь тут строго расписана, у каждого, когда он наконец-то окажется дома, будет пара часов на жену, детей, Интернет, прежде чем он отправится в постель, думая уже о завтрашнем дне.
Люси набралась терпения: ждать, пока вереница автомобилей сдвинется с места, судя по всему, предстояло долго, и, воспользовавшись вынужденной паузой, она позвонила матери. Жюльетта в это время должна была находиться на уроке музыки, девочка уже второй год занималась сольфеджио, и Люси попросила мать, чтобы та поцеловала за нее дочку и передала, что мама ее очень любит. А все ли в порядке с Кларком? О себе она сказала лишь, что надо было разобраться со старыми проблемами, и быстро отключилась. Пробка рассосалась только через полчаса, и Люси добралась наконец до седьмого округа Лиона.
Когда она подъезжала, снова запищал мобильник – опять эсэмэска от Шарко и опять с вопросом о том, как у нее дела. По меньшей мере четвертый раз за время пути. Слегка раздражившись, она быстро ответила, что все-в-порядке-поиски-продолжаются.
Обогнув знаменитый «Стад де Жерлан», где уже собирались болельщики, размахивавшие флажками с логотипами любимых команд, Люси сообразила, что сегодня среда, а значит, предстоит матч между командами первой лиги, и что ближайшие бары, равно как и улицы, будут брать приступом. Она отыскала местечко на авеню Тони Гарнье, неподалеку от лионской Высшей школы, и поставила там машину. Слева от нее в месте слияния Роны с Соной высился Прескиль. Убегающие в перспективу улицы с красивыми зданиями кишели студентами.
Еще из машины Люси дозвонилась до секретариата Европейского института функциональной геномики и, снова представившись сотрудником уголовного розыска, договорилась о встрече с Арно Фекампом, одним из специалистов НЦНИ[15], исследовавших найденные в альпийских льдах мумии. Ученый работал на единственном в Европе палеонтологическом испытательном стенде «Пальжен», специализировавшемся на анализах ДНК ископаемых объектов. Когда ему передали трубку, он подтвердил то, о чем Люси догадывалась и сама: Ева Лутц приходила в лабораторию десять дней назад. Дальше Люси двинулась пешком и довольно скоро оказалась у цели. Внушительное четырехэтажное здание из бетона и стекла населяли ученые, специализировавшиеся в науках о живом: биологии, молекулярном филогенезе, проблемах постнатального развития… Скульптура справа от входа – двойная красно-синяя спираль высотой в несколько метров – символизировала структуру ДНК. Люси сразу вспомнила уроки биологии в выпускном классе и даже названия четырех ступенек этой гигантской винтовой лестницы, обозначаемых буквами Г, А, Т и Ц: гуанин, аденин, тимин, цитозин. Четыре ступеньки, общие для всех живых существ, четыре нуклеотида, запутанные комбинации которых образуют гены и хромосомы, а те передают нам пол, цвет глаз, наследственные заболевания. На постаменте странной конструкции Люси прочитала надпись: «Миллионы лет ДНК скрывается в наших клетках. Мы сейчас ее разматываем».
Все здесь было чистенькое, новенькое, в идеальном состоянии, и Люси подумала, что так могла бы выглядеть декорация научно-фантастического фильма, в котором все персонажи – роботы. Арно Фекамп, к счастью, оказался вполне живым, вполне упитанным (во всяком случае, халат на нем выглядел тесным), ростом поменьше Люси, с огненно-рыжими, очень коротко подстриженными волосами. Круглое гладкое лицо, только на лбу морщинки. Пухлые руки в рыжих веснушках. Сколько ему лет, понять было трудно, но Люси решила, что где-то в районе сорока.
– Амели Куртуа?
– Да, это я.
Ученый пожал Люси руку.
– Моя начальница на совещании, так что я сам с вами поговорю. Если я правильно понял, вы собираете сведения о студентке, которая недавно к нам приезжала?
Пока они поднимались на ультрасовременном лифте, где этажи объявлял приятный женский голос, Люси объяснила Фекампу, зачем приехала, подробнее. Рассказала об убийстве Евы Лутц, о том, что прежде чем появиться здесь, девушка поднималась на ледник… Фекамп разволновался. Его толстые красные щеки подрагивали в такт движению лифта.
– Всей душой надеюсь, что вы найдете убийцу. Я почти не знал эту девушку, но никто не имеет права делать такое!
– Да, мы тоже на это надеемся.
– Я часто смотрю сериалы по телевизору – старые, знаете, про Мегрэ и все такое. Если этим делом занимаются на набережной Орфевр, значит, дело очень серьезное.
– Да, так и есть.
Люси сознательно держалась строго, отвечала уклончиво: ей не хотелось говорить лишнего, впрочем, она и сама знала немногое, но главное – на сегодняшний день она была таким же полицейским, как ее собеседник.
– Расскажите мне о Еве Лутц.
– Как и большинство исследователей и студентов, изучающих эволюцию жизни, она приехала сюда, чтобы увидеть знаменитых людей изо льда, сфотографировать их и кое-что записать.
– Она назвала тему своей работы?
– Точно – нет, но думаю, она занималась неандертальцами. Классическая тема. Боюсь, не смогу вам ничего больше рассказать об этой девушке. К сожалению.
Похоже, и здесь, скрывая истинную цель своего визита, Ева прикрылась интересом к неандертальскому человеку. «Осторожная девушка, – подумала Люси, – и умевшая не привлекать к себе внимания». Открылась дверь в длинный коридор с синеватым линолеумом на полу, запахло дезинфекцией.
– Если хотите, мы можем пройти в кабинет моей начальницы – там удобнее будет разговаривать.
– Было бы обидно побывать здесь и хотя бы одним глазком не посмотреть на людей изо льда. Нет, правда, мне бы очень хотелось знать, как выглядят те, кого можно считать нашими предками.
Фекамп несколько секунд поколебался, потом на лице его мелькнула мимолетная улыбка. Зубы у толстячка были необычайно белые и широкие.
– Да, вы правы, грех не воспользоваться такой возможностью. Не каждый ведь день выпадает шанс очутиться лицом к лицу с теми, кто жил тридцать тысяч лет назад.
Они зашли в гардеробную, где были сложены стопками упаковки со стерильными костюмами. Фекамп выбрал одну и протянул Люси:
– Наденьте, думаю, размер вам подойдет. Мы сейчас отправимся в отдел с белыми залами и стеклянными перегородками. Площадь отдела – больше ста квадратных метров, воздух у нас постоянно прогоняют через пять фильтров, температуру поддерживают круглосуточно на уровне двадцати двух градусов, а все помещение несколько раз в день моют хлоркой.
Люси повиновалась. Желая окончательно убедить ученого, что перед ним полицейский, она вынула из кармана куртки пистолет.
– Я могу взять его с собой? Нам не надо будет проходить через рамки с металлоискателем или еще какие-то в этом роде?
Ученый сглотнул слюну, не спуская глаз с оружия.