– Необычный способ прикончить врага. Может быть, убийца имеет отношение к медицине? Или просто хорошо знаком с анатомией человека? Для начала он долго пытал Тернэ, ему хотелось, чтобы тот как следует настрадался. Затем, когда узнал все, что ему требовалось, – возможно, о местонахождении видеокассет, – умело прирезал. И ушел, не дожидаясь, когда жертва испустит последний вздох. Чистая работа, выполненная мастером своего дела. И точно так же, как в случае с Евой Лутц, никакой паники.
– На языке и деснах есть следы табака. Похоже, убийца заставлял Тернэ прикуривать те самые сигареты, которыми потом прижигал его кожу.
Судмедэксперт чуть отошел и показал на торс убитого:
– Гляньте-ка сюда, на грудь. Если всмотреться в следы от ожогов сигаретами, можно различить две расположенные рядом буквы: X и Y.
– Икс и игрек? Сочетание хромосом, характерное для самца? Для мужчины?
Шене кивнул:
– Совершенно верно. Одна пара хромосом – особая. Эта пара может состоять из двух иск-хромосом или из сочетания икс-хромосомы и игрек-хромосомы. От матери эмбрион наследует всегда только икс-хромосому, а от отца может унаследовать либо икс-хромосому, и тогда родится девочка, либо игрек-хромосому, и на свет появится мальчик.
Шарко задумался. Убийца играл с жертвой в жестокие игры. Но с другой стороны, он – сознательно или невольно – оставил после себя улику. Весь в сомнениях, комиссар подошел к трем висящим рядом картинам. Первая представляла собой изображение охваченной пламенем птицы на фоне пылающего небосвода – легендарной птицы феникс. На второй была написанная маслом человеческая плацента: большой прозрачный пузырь, оплетенный кровеносными сосудами, – сами эти сосуды темно-красного цвета напоминали странный серпантин, а все вместе походило на гигантского паука. Третья оказалась даже не картиной, а увеличенной фотографией мумии доисторического человека, абсолютно высохшей и положенной на стол так, будто кто-то собирается делать вскрытие. Комиссар, вернувшись к картине с плацентой, поморщился:
– Либо я ничего не понимаю в искусстве, либо у Тернэ был очень странный вкус.
К нему приблизился Николя Белланже. Под картинами с Фениксом и плацентой они обнаружили таблички с подписью художника: Аманда П.
– Ты, как и я, наверняка заметил, что все в этом доме так или иначе связано с ДНК, рождением живого существа или с биологией как таковой. Даже форма предметов мебели. Но выставить в рамке фотографию этой омерзительной мумии, нет, правда… Даже поселился он на улице Дарвина!
– Да, и страсть эта осталась с ним вплоть до самой смерти: он же умер с буквами X и Y на груди… Так сказать, прощальный привет от убийцы.
Судмедэксперт распрощался и смылся: у него было еще много работы. В комнату безмолвно вошли санитары из морга и так же безмолвно засунули тело в черный пластиковый мешок. Громко, на всю комнату, вжикнула молния. Оставшись теперь один на один с Шарко, его начальник направился к двери в соседнюю комнату.
– Там сидел этот тип в пижаме. Закрылся и сидел со своей книжкой. Три сотни страниц, старательно пронумерованных авторучкой, но чистых, белых. Ты когда-нибудь такое видел?
– Не раз. Достаточно побывать в психиатрической больнице…
Шарко вздохнул и пошел узнать, как дела у Жака. Оказалось, что Леваллуа успел уже разобраться в принципе организации библиотеки: книги в шкафу были расставлены по темам: наука, естествознание, география, – а внутри каждой темы по алфавиту.
– Тернэ был педантом и аккуратистом до мозга костей. Если он показывал на это место, значит, здесь что-то не в порядке. То ли одна из книг стоит вверх ногами, то ли не на своем месте. В общем, что-то тут должно быть, что не соответствует всему остальному.
Комиссар, тоже изучавший порядок книг на полках, обратил внимание на несколько стоявших рядом томов с весьма выразительными названиями: «Не продолжать жизнь, которая не заслуживает продолжения», «Эвтаназия», «Способы борьбы с одряхлением общества»… Труды по евгенике, монографии о чистоте расы, насчитывались тут десятками. А справа на этой же полке стояла целая подборка изданий, посвященных проблемам вирусологии и иммунологии. Ничего захватывающего.
Леваллуа очень медленно спускался по ступенькам стремянки, изучая книги, находившиеся всякий раз на уровне его взгляда. И вдруг, вскрикнув, вытащил облаченной в перчатку рукой книжку из ряда:
– Вот те на! Книжка про ДНК сред и книг по географии! Называется «Ключ к замку». А теперь догадайся, кто…
– Ладно, давай уже, рожай!
– Написал эту книжку не кто иной, как сам Тернэ!
Шарко протянул руку, взял у Леваллуа книгу и стал рассматривать обложку. На ней был рисунок Леонардо да Винчи: стоящий обнаженный мужчина, вписанный в четырехугольник и окружность. Кроме названия, у книги был и подзаголовок: «Тайные коды ДНК»
– Это «Витрувианский человек», – пояснил молодой коллега комиссара. – Здесь показаны пропорции человеческого тела, этот рисунок иллюстрирует гармоничность человеческого тела. Человек с разведенными в стороны руками и ногами вписывается в самые совершенные геометрические фигуры – квадрат и окружность. А знаешь, что Леонардо был левшой?
– А зачем это надо знать?
– Да просто так. Для повышения культурного уровня.
Шарко углубился в чтение текста на задней обложке. К ним подошел Белланже:
– Ну и что ты тут вычитал?
– Ничего не понимаю в этой аннотации! Послушай: «Почему числа двадцать шесть и тринадцать говорят о гармоническом большинстве отношений между миллиардами кодонов, составляющих человеческий геном, и наиболее часто встречающимся кодоном из шестидесяти четырех возможных типов кодонов? Как числа двадцать шесть и тринадцать распоряжаются этой гармонией? Почему среди трех миллиардов оснований, образующих молекулу ДНК, каждый кодон находит свою пару – свое отражение? Почему человеческий геном подчиняется закону золотого сечения? Эта работа, адресованная специалистам и просто увлеченным людям, даст ответы на многие давние ваши вопросы о том, как неустанно создается природой жизнь».
Белланже, казалось, лишился дара речи. Шарко перелистал первые страницы и вздохнул:
– По-моему, тут все так сложно, что без специального образования не разобраться. Целые страницы последовательностей нуклеотидов в ДНК, везде математические формулы, графики, текста почти нет. Почему Тернэ показал нам на эту книгу?
– Видишь подзаголовок: «Тайный код ДНК»? А на груди трупа были выжжены буквы X и Y. Может быть, эта книжка говорит не только о том, что можно прочесть на ее страницах? Может быть, она открывает нечто большее?
Белланже угрюмо полистал монографию, потом, со вздохом положив ее в полиэтиленовый пакет с застежкой-молнией, сказал:
– Сейчас же передам ее в лабораторию, криминалистам. Пусть эксперты-биологи, если понадобится, хоть ночь над ней просидят. Я хочу понять, куда это мы вляпались.
Вернувшись на набережную Орфевр, Шарко первым делом подошел к одной из камер предварительного заключения. Парень в черной пижаме сидел в углу и медленно перелистывал страницы своей книги. Одну, другую, третью… В черных его глазах мерцали искорки, и казалось, он пытается что-то найти на этих чистых страницах. На вид – лет двадцать, всклокоченные светлые волосы, длинные костлявые руки с чуть загнутыми наружу большими пальцами. Губы парнишки шевелились, но Шарко не удалось разобрать ни слова из того, что он шептал.
– Кто ты такой? – спросил комиссар. – Что ты там бормочешь? И что ты ищешь на пустых страницах?
Юноша не поднял головы, не отозвался. Шарко, сжав зубы, отвернулся от решетки и пошел на третий этаж, в переговорную, где собралась его бригада. Бледные, осунувшиеся лица, на столе валяются окурки, стоят пустые стаканчики из-под кофе. Шел второй час ночи, и ни у кого уже не оставалось желания разговаривать. Паскаль Робийяр лениво вертел в руках резинку, Жак Леваллуа беспрестанно зевал, и только у Николя Белланже вроде бы еще оставались силы – во всяком случае, их хватало на раздачу последних указаний:
– Задача номер один: разобраться, кто этот тип в пижаме. Нам надо заставить его говорить, нам надо понять, что он там, у Тернэ, делал. Ты, Паскаль, обзвонишь все психиатрические больницы и полицейские участки – узнаешь, не сбежал ли кто оттуда. Кроме того, ты раскопаешь прошлое Тернэ: я хочу знать, кто он такой, с кем вместе работал, были ли у него враги. Может быть, этот псих в пижаме – его знакомый или родственник, кузен там какой-нибудь, племянник, словом, мальчишка, за которым он с детства присматривал по неизвестной нам причине. Ты, Шарко, займешься его профессиональным окружением и амурными делами. Поговоришь с коллегами по госпиталю в Нейи, с друзьями. Судя по сообщениям на автоответчике, женщины у него были. Тут тоже надо будет покопать. Дело становится масштабным, самим нам ни за что не справиться, нам нужна поддержка, нам нужны думающие головы и умелые руки, и потому с завтрашнего дня с нами с утра до ночи будут работать ребята из бригады Маньяна.
Шарко нахмурился:
– А что, с делом Юро они уже покончили?
– С делом Юро? С делом Юро они в полном тупике. Ни единого следа, даже намека. Ну и, исходя из этого, шеф выдвинул на первое место наше дело и дает нам подкрепление.
– Маньяну это не понравится.
– Вот уж на что мне наплевать!
Белланже повернулся к Леваллуа:
– А тебе, Жак, придется понаблюдать за вскрытием, оно начнется через час. Готов к бессонной ночи?
Молодой человек пожал плечами:
– Кому-то ведь надо туда идти…
– Вот и отлично. Кроме того, я дал номер твоего мобильного заведующему биолабораторией, где сейчас изучают эту книгу про ДНК, «Ключ к замку». Дал его с надеждой, что где-то среди ночи тебе позвонят и скажут что-нибудь интересное.
– Можно подумать, сейчас не середина ночи…
Белланже удалось улыбнуться. Он оглядел свое войско, потом быстро очистил белую доску, висящую на стене позади него.
– Ладно, идите. У меня тут еще тонны три бумаг, которые надо изучить к утру. Пока-пока, до скорого!