— Кем управлять, низшими? Управлять нами, как рабами?
— Нет, кнесенка. Управлять высшими. Если кто на этой земле и порабощен, так это мы. Врачи, клирики, ученые, военные, элита… Все мы. А вы — свободны. И потому вы победите.
— Не думай, что я поверю хоть одному твоему слову.
— Мне можешь не верить. Верь тому, кто приказал тебе поджарить мне мозги. Он знал, что так будет. Он ищет меня. Иного объяснения тому приказу, что ты получила тогда, в башне, я не вижу.
Марша опустила пистолет.
— Если я хоть на мгновение засомневаюсь в тебе, получишь пулю в спину. Клянусь тебе богами.
Эта клятва богами окончательно расставила все по своим местам. Кнесенка Марша Фарр была низшей. Не исключено, что ее имя, как и вся ее биография, были фикцией. Она разведчица, профессионал. Ее внедрили в общество высших очень-очень давно. А раз так, можно было сделать вывод о том, что повстанцы имели доступ к главным серверам Родины уже тогда. Именно так они добывали информацию, именно так они внедряли своих агентов в общество высших, именно так был внедрен и служитель Леонид.
— Если бы могла, уже сделала бы это. Веди.
Гаттак был собой доволен. Без Марши и Бориса он никогда не нашел бы проход в параллельный тракт, настолько качественно тот был замаскирован. А вот Бор в его голове таким поворотом событий был явно разочарован. Судя по всему, он был уверен, что ни Марша, ни ее подчиненные с парнем не пойдут. Сам же разведчик, по мнению Бора, заблудившись в бесконечных подземных лабиринтах, рано или поздно одумался бы и вернулся к первоначальному плану.
Гаттаку же на мнение Бора было плевать. Он принял решение и гнул свою линию с упорством фанатика. Не видать ему благосклонности подпольщиков, не вызволи он Виоллу из лап клирика Массера. В итоге в этом дебютном противостоянии с Бором Гаттак одержал уверенную победу. Бор еще не был готов полностью захватить контроль над телом парня, а потому вынужден был предоставить ему доступ к новой порции информации, без которой Гаттаку не удалось бы осуществить задуманное. Воспользовавшись моментом, разведчик почерпнул для себя из головы Бора достаточно важные сведения. И если его первоначальный дерзкий план базировался лишь на догадках и домыслах, то сейчас он уже был уверен в успехе.
Причина уверенности Гаттака в реальности его плана крылась, как ни странно, в факторе времени. Ковыряясь в воспоминаниях Бора, Гаттак увидел тот мир, откуда этот самопровозглашенный бог явился. Узнал, что демоны передвигаются на межзвездном крейсере под названием «Магеллан», что Бора раньше звали Леонидом Боровским и что он тоже был в рядах тех самых демонов. Да и не демоны это были вовсе. Экипаж «Магеллана» — люди, и отбыли эти люди из другой версии Земли в поисках нового дома. При переходе сквозь пространство-время что-то пошло не так, и эти люди оказались тут, в текущей версии Земли. Чем глубже Гаттак погружался в воспоминания Бора о его родном мире, тем сильнее убеждался в своей правоте. Мир, из которого прибыл Бор, развивался медленно, несколько раз терпел тотальный крах и раз за разом возрождался из пепла. Последняя цивилизация, представителем которой и являлся Бор, формировалась многие тысячи лет. Она развивалась медленно и мучительно, но в итоге преодолела барьер, который отделяет человечество от колыбели и позволяет выйти на новый уровень эволюции.
Нынешняя же цивилизация, ведомая Бором, за пару сотен лет преодолела путь, который другая ветвь человечества мучительно преодолевала тысячелетия. Сейчас люди на Земле, по сути своей, были детьми, подростками, получившими в свои незрелые руки опасные взрослые игрушки. Если проводить аналогию, то можно было сказать, что тело Родины развилось во взрослый организм, но коллективный разум этой ветви цивилизации по-прежнему оставался на уровне ребенка. Этот путь не был эволюционным, он был искусственным. Мозг человека не прошел один за другим все необходимые этапы адаптации — не было глобальных войн, голода, природных катастроф, техногенных катаклизмов, пандемий, выкашивающих человечество под ноль. Не было в истории Родины ничего из того, что закаляет разум, волю, характер. Гаттак смотрел сейчас на сильных мира сего глазами самого Бора. Смотрел и понимал — все эти клирики желтого и черного порядков, все эти Массеры, Фаэттоны, Бавры, Боровы, даже верховный жрец Дирк — все они дети. Дети не только в глазах многоопытного и всезнающего Бора, но и по сути своей. А все дети, как известно, наивны. Они не живут, а играют в свои игры. Изнутри эти игры кажутся сложными, жестокими и суровыми, но на самом деле они не что иное, как возня в песочнице. И именно этой наивностью Гаттак планировал воспользоваться.
А еще, изучая историю цивилизации Бора, парень вдруг осознал одну простую истину: Бор всеми силами старается воссоздать свой мир тут, на этой Земле. Причем мир этот он кроит по лекалам своего прежнего мира с той лишь разницей, что в его версии Земли была установка на запрет глобального смешения рас. Сам себя Бор называл ярым антиглобалистом и выступал против мультикультурности. Все расы, по его мнению, должны были оставаться чистыми и аутентичными. В его понимании здоровое общество могло развиваться и существовать только в жестком противостоянии друг с другом. Страны и народы должны были постоянно чувствовать соперничество, конкуренцию. «Только четкое ощущение того, что тебе постоянно дышат в затылок, — говорил Боровский своим последователям еще при жизни, — заставляет людей двигаться вперед, развиваться поступательно и выходить на новые уровни самосознания и культуры. Смешение народов, тотальный глобализм и стирание границ между странами неминуемо приведет человечество к вымиранию».
«Так вот почему ты разделил всех людей на высших и низших! — мысленно изумился Гаттак и ужаснулся своей следующей мысли. — Вот где скрыта первопричина всех войн на Земле!»
— Да, человек, — без намека на угрызения совести ответил Бор, — будь моя воля, вы с низшими жили бы душа в душу.
«Но зачем? Что тебе с нашей вражды?»
— Понимаешь ли, я был ограничен во времени. Мой враг все ближе, и мне требовалось подготовиться к его прибытию. Пусти я все на самотек, не подстегивай я вас к развитию, вы бы не вышли из феодализма и за тысячу лет.
«Но гибнут люди! Ни за что гибнут, понимаешь ты это, железяка чертова⁈»
— Я не железяка, не утрируй. Я продукт идей трансгуманизма, причем продукт конечный, я совершенное существо. Я уникален и на несколько порядков обхожу любое разумное существо во вселенной. Поверь, человечек, только так люди смогут достичь моих высот. Только путем, избранным мною для вас.
«Жаль только, ты нас не спросил, хотим ли мы этого! — злобно ответил Гаттак. — Ты не дал нам выбора!»
— Выбор, — хмыкнул Бор, — есть не что иное, как иллюзия. Нет ни выбора, ни свободы. Человек был, есть и будет заложником.
«Чьим заложником?»
— На роль надзирателя во все времена претендовали множество сил. Вы слабы, немощны, стало быть, вы заложники плоти, заложники своих же биохимических процессов. Вы любите, ненавидите, вожделеете, утоляете свои страсти — они вами движут. Вы не контролируете себя, вы просто не способны перешагнуть через этот барьер. Самые умные из вас испокон веков пользовались этим обстоятельством. Религия, атеизм, десятки идеологий, всё, чего достигло человечество в моем мире, служило одной единственной цели — поработить вас. Сделать заложниками системы, заложниками плоти, заложниками вещей и благ, которые вы сами себе понапридумывали.
«Но ты ничего не предлагаешь взамен! Тот мир, который ты строишь сегодня, здесь, на этой планете, он же ничем не отличается от того мира, откуда прибыл ты сам! Ты заменил их богов собой, навязал свою идеологию, разделяешь народы и заставляешь их воевать друг с другом. Чем же ты лучше?»
— Тот мир не имел конечной цели. Мой же мир ее имеет.
«И какую же? Ты предлагаешь всем стать такими же, как ты?»
— О нет, человек, до моего уровня я вас не допущу. Лишь единицы из числа избранных будут допущены близко к моему уровню, но я остановлю их развитие за шаг до их вхождения в бессмертие.
«И зачем тебе эти избранники?»
— Знаешь, — сказал Бор, — однажды я уже вел подобный разговор с одним моим врагом. Тот враг убил мою плоть, выиграл сражение, но все же я благодарен ему. Он указал мне истинную цель.
«Какую?»
— Я настолько велик, что мне некуда больше стремиться. Единственным выходом из этой ситуации может быть лишь один — создание равного себе. Я хочу развить мир до такого уровня, чтобы появились те, кто способен будет оценить мой гений, мое величие. Не раболепствовать, а оценить — это разные вещи. А за оценкой всегда идет признание.
«А ты не боишься, что за этим признанием наступит время зависти?»
— Именно поэтому я и остановлю их развитие за шаг до бессмертия. Достаточно для того, чтобы оценить мое величие, но маловато, чтобы низвергнуть меня.
Из этого мысленного диалога Гаттака выдернул голос Марши:
— Все, переходим в параллельный тракт. Стазеров там нет, в любой момент могут появиться боевые дроны-охотники. Оружие держи наготове, стрелять, надеюсь, ты умеешь. Нам предстоит марш-бросок на три километра.
Глава 26Дерзко
Группе Гаттака повезло — на протяжении всего пути они не встретили ни единого дрона-охотника. Это, бесспорно, положительное обстоятельство сильно нервировало как Маршу, так и Бориса.
— Не к добру это, — прошептал повстанец, прикрывая выход Марши и Гаттака на поверхность. Он до последнего ожидал нападения дронов.
— А в чем проблема? — поинтересовался у него Гаттак, когда тот тоже выбрался на поверхность и занялся маскировкой люка, ведущего в подземный мир.
— В том, — с нескрываемой злобой ответил боевик, — что обычно эти тоннели кишмя кишат дронами. Не бывало такого, чтобы мы не теряли одного-двух наших людей ранеными или убитыми в подобных вылазках.
Марша пояснила слова Бориса:
— Мы долгое время искали способ безопасного передвижения по тоннелям Пустоши. На поверхности передвижения наших войск у клириков как на ладони.