На лифте нас спустили глубоко под землю, где перестала чувствоваться аномальная температура сверху, усадили в старый, но ходовой поездок с милыми вагончиками и повезли с экскурсией по гигантским хранилищам винной продукции, которая пережила, по словам гида, многие эпохи нашей многострадальной родины, оставив лишь память о былом величии прошлого. Надежды же на будущее таились в спонсорском лице с раскосыми от водки глазами Олега.
Олегу очень понравился паровозик и он попросил покатать его еще, поэтому битый час мы катались по винным катакомбам. И если сначала это было забавно, потом пришлось упрашивать спонсора все-таки вернуться к основным обязанностям. К несчастью, основными обязанностями являлись дегустация лучших вин старейшего завода полуострова: от игристых белых вин до тянучих и кудрявых коньяков.
Почему-то за то короткое время общения с Олегом у меня открылись некоторые экстрасенсорные способности, например, четкое ощущение предчувствия беды. Поэтому, слава Богу, несмотря на призывы, угрозы и даже щекотанья в разных местах, я дегустировала список из 50 винных изделий, каждый раз выплевывая дегустируемое в специальную урну, как советовали сомелье и чего не делал Олег.
Храбро стоя на ногах, иногда отклоняясь в ту или иную сторону, он дошел до пятидесятого наименования, не выплюнув ни капли. Официанты, гид и директорат завода хлопали стоя и безудержно смеялись над шутками и выпадами Поручика Ржевского, как они дружно стали называть спонсора. Но шутки закончились, когда Поручик решил еще раз прокатиться на трамвайчике.
От желания большой шишки в лице Олега позеленело не только мое лицо, но и всех присутствующих, только представивших, что может натворить пьяный буян у руля поезда на ходу?!
Всем миром стали уговаривать Олега одуматься. Спонсор приводил доводы, что абсолютно трезв, что имеет паспорт на вождение яхты и даже баржи, показывал документы, выворачивал карманы. Все было бесполезно. Глаза Олега из зеленых медленно превращались в черные, а потом и налитые кровью.
На наше счастье зазвонил телефон, Олегу звонили с другого завода, куда он должен был прибыть еще час назад. Спрашивали, все ли хорошо.
– Хорошо! – грубо ответил мужчина, схватил меня за руку и зигзагом направился к машине. Я с поджатой губой и со смирением безгласно прощалась с персоналом завода, у которых на лице застыла похоронная гримаса.
– Ты поведешь, – тихо бросил Олег, усаживаясь на сиденье штурмана. Вытащил из штанов какую-то помятую бумажку, сунул мне в руку и захрапел. Развернув листок, промокший в вине, как я отметила, в белом, потому что еще лилось и красное, я нашла адрес следующей винодельни, которую мы должны были посетить.
Честно сказать, мне все стало понятно про Остапа-Поручика-спонсора, и можно было спокойно ехать в отель, забирать вещи и расставаться навсегда. Но природная ответственность и какая-то жалость к пьяному хулигану, которого ждут люди, например, мои друзья, которые, скорее всего, тоже мечтали о столичном инвесторе, возобладали.
Я завела машину и отправилась по мятому адресу из штанов Олега.
Нас встречали караваем и водкой. Я смеялась до слез, а вместе со мною и директорат, совсем не подозревая, что смех мой истерический и вызван уже знакомой картиной, как отоспавшийся и посвежевший Олег не стал и здесь отказываться от даров Крыма, выпил-закусил, как положено этикетом и правилами гостеприимства.
Слава высшим силам, этот заводик не имел своего паровозика, но, к несчастью, имел гончарную мастерскую, изготавливающую эксклюзивные бутыли под элитное вино.
После дегустации 30 наименований, заканчивающихся традиционно тяжелыми напитками, Олег решил изготовить свой фирменный бутыль и направился к столу гончара, где хранились глина и вода.
Не видавшие столичной удали и отпетого хулиганства работники винного завода, бледные от шока, не могли тронуться с места, глядя, как глиняные брызги летят в их сторону, пачкая белые одежды, отглаженные и накрахмаленные к приезду высокой персоны.
От участи под грузом стыда свалиться без чувств меня спасала мысль, что мы с Олегом не из одного города и не имеем ничего общего, кроме паспортов, выданных одной страной. Если все спонсоры выглядели так и вели себя так, даже обладая спортивным телом, фаянсовой улыбкой, чувством юмора, дорогущим одеколоном, золотыми часами, шикарной машиной и люксовой баржей, всего этого не хотелось даже за все золото мира. Будь оно неладно!
Когда глина закончилась, Олег упал на бочки с созревающим вином и работники помогли мне донести его до машины. Запятнанный директорат отдал мне на руки какие-то бумаги, флаеры и прочую сопроводительную документацию, чумазые секретари упаковали остатки каравая, и молчаливо-печально мы с бесчувственным телом, принадлежащем Олегу, отправились дальше.
Я остановилась на дороге, подальше от места нашего позора, и стала обыскивать пьяного гусара на предмет еще каких-нибудь мятых бумажек, найдя таковую в заднем кармане шорт итальянской марки. Шорты стоили столько, сколько вся моя поездка в Крым. На бумажке значился адрес винодельни «Гордость Крыма» Кати, Володи и Кузи. Я с сомнением минут пять разглядывала адрес, потом пьяного инвестора и, усевшись за руль, повернула в отель.
И была практически не удивлена, когда при подъезде Олег, выспавшийся за дорогу, сладко потянулся и поинтересовался текущими делами. Дает же Бог богатырское здоровье всяким прохиндеям! Хотя может и за этим инвестором тянулось божье провидение, гласящее всякому наивному пахарю не надеяться на столичных бонз, а самим работать и верить в свое детище и его будущее.
– Ты что-нибудь помнишь? – спросила я, остановив машину на парковке отеля.
– Неа, – деревянно ответил Олег, глядя в никуда. – Какой завод мне понравился больше всего?
– Вот этот, – я вложила в его руку мятую бумажку с адресом своих друзей.
– Спасибо, королева! Ты реально сделала мой день! – он стал улыбаться и приходить в себя. – Дай мне пару часов, и я снова твой. Встречаемся в 21:00 в холле. Я поведу тебя в лучший ресторан города!
Я вылезла из машины, послав ему ласковый воздушный, прощальный поцелуй, и скрылась в здании.
Пока я планировала позвонить и предупредить друзей о неожиданном возвращении, мои вещи быстро спустили на гостевую стойку. Звонок не удался, потому что я вспомнила, что телефон заделался фотоаппаратом. Ничего не оставалось, как взять такси и ехать с повинной головой напрямую, по дороге соображая насчет ночлега и решая спать хоть на пляже, если придется, но только больше не встречать и не знать спонсоров виноделен. Никаких.
Друзья посмеялись над моими любовными приключениями на высоком уровне и вместо Олега повели меня в лучший ресторан полуострова, где шефствовала Катя, являясь соавтором кухни, как когда-то ей грезилось у меня в кабинете.
Придумывала меню и подачу, а ее рецепты реализовывали в жизнь два прекрасных повара-кавказца, похожие на тех двоих бравых из ларца, которые тут же решили накормить меня лучшими своими шедеврами, состоящими из 20 блюд.
– «Фасоль к вину», тебе нравится название ресторана? – спрашивали и переспрашивали ребята на каждую ложку, что я собиралась положить в рот.
– Обалденно! Мне нравится все! Реально! Атмосферно! Супер! Божественно! – лилось из меня рекой, и я не лукавила ни на йоту.
– Понимаешь, ведь все гениальное просто. Зачем ломать рецепты, проверенные вечностью? – говорил Володя с горохом в трусах и теперь в душе. Я улыбалась, потому что никак не могла отделаться от этого образа. – Не понимаю поваров, которые пытаются выпендриться: намешают несовместимое, натыкают туда лука-порея, размажут по тарелке соевый соус и выдают это туристам за баснословные деньги?!
– Наш успех обусловлен двумя составляющими: натуральные и выращенные по сезону продукты. Благо их великое разнообразие на полуострове, и не нужно травить посетителей генномодифицированными огурцами откуда-нибудь из Испании. И второе: старые проверенные рецепты, живущие в народной памяти.
Я была согласна со всем, но запротестовала, когда кавказцы из ларца исключительно ради меня напекли ассорти национальных хачапури с самсой и еще какими-то румяными творожными изделиями вприкуску с кебабами, размером с крупную анаконду, притащив из дома еще один кувшин вина, сделанного их мамой!
Я попросилась домой. Точнее, на ночлег куда-нибудь. Оказалось, что постоянное жилище для меня так и не найдено, поэтому я еду на дачу к одному профессору истории и археологии, где как раз проходит слет историков со всего мира, на который не приехал их товарищ из Владивостока. Его-то место мне и достанется аж на три ночи.
Глава 4. СоРАтники
В 22.00 я, таща за собой чемодан и рюкзак, боясь оставить копчености без присмотра и с надеждой на возможность доставить пять килограммов папиного счастья по адресу, а заодно посетить мастерскую телефонов, так как мой так и не включился, оказалась на потрясающей вилле профессора, сошедшей с полотен XIX века, где поживали дамы с кружевными зонтиками и господа с сигарами и котелками.
Профессор, моложавый симпатичный старичок, с бравым и ясным взглядом, осмотревший мою фигурку в шортах и шлепанцах с ног до груди, тоже курил трубку. Она ему невероятно шла, будто он родился с ней и милыми очочками и с этими манерами, от которых хотелось срочно переодеться в платье и достать кружевной зонтик.
По его настоянию я-таки оставила чемодан и рюкзак с консервами в прихожей, где со стен смотрели дамы и господа, гуляющие у моря, и уселась на задний ряд отдохнуть и послушать речи профессора, который отвлекся ради меня. И так заслушалась, что потеряла счет времени. К слову сказать, в зале вообще никто не шелохнулся, чуть-чуть шумели только тогда, когда уважаемый Зиновий Аркадьич менял табак в трубке, и в зале попеременно пахло то зеленым яблоком, то спелой вишней.
– Храм Солнца видел то время, когда плоская Земля крошилась