— не летатель. Иногда мне даже кажется, что Вэл правильно нас оценивает.
Доррель, пристально глядя Марис в глаза, отпустил ее руку и мягко сказал:
— Марис, я рожден летателем, и именно поэтому Вэл-Однокрылый ненавидит меня. И ты тоже меня ненавидишь?
— Дорр, ты отлично знаешь, как я к тебе отношусь. Я всегда любила тебя и верила тебе, ты — мой самый лучший друг. Но…
— Но?.. — эхом отозвался Доррель.
Марис опустила глаза.
— Но ты отказал в помощи «Деревянным Крыльям», и мне это неприятно.
Приглушенные звуки веселья, доносившиеся из таверны, и монотонное шуршание прибоя будто заполнили собою весь мир. Доррель нарушил затянувшееся молчание:
— Моя мать была летателем. И ее мать — тоже. Бесчисленные поколения моих предков владели теми же крыльями, которые сейчас принадлежат мне. Я преклоняюсь перед своим родом и уверен, что мой ребенок, если, конечно, он когда-нибудь у меня будет, тоже станет летателем. Ты же родилась с мечтой о небе и на деле доказала, что заслуживаешь крылья не меньше, чем любой потомственный летатель. Было бы преступлением лишить тебя этой мечты, и я горд, что помогал тебе. — Доррель посмотрел в глаза Марис. — Я горд тем, что дрался на Совете за тебя и за право любого, кто действительно мечтает о небе и в честной борьбе докажет, что достоин носить крылья, стать летателем. Но теперь ты говоришь, что я дрался совсем за другое. Скажи, если я не прав. Разве мы боролись против того, что делает нас отличными от бескрылых? Разве стремились уничтожить великие традиции летателей? Разве мы отказались от крыльев, чтобы бескрылые дрались за них, как стая голодных чаек из-за выброшенной на берег рыбины?
— Не знаю. Семь лет назад я, как и ты, полагала, что на целом свете нет ничего прекраснее, чем быть летателем. Мы тогда даже представить себе не могли, что найдутся люди, желающие носить крылья, но отвергающие кодекс чести летателей. Небо мы открыли для всех, в том числе и для таких, как Вэл-Однокрылый. Мир изменился, Дорр, изменился необратимо, и, нравится нам или нет, Вэл — результат этих перемен.
Доррель встал и отряхнул брюки.
— Я отвергаю такой результат. — В его голосе слышалось больше печали, чем гнева. — Ради любви к тебе, Марис, я готов на многое, но всему есть предел. Действительно, мы изменили мир, но с такими, как Вэл-Однокрылый, я не стану обниматься. Марис, он же презирает наши традиции! Дай ему волю, и он с радостью уничтожит нас. А ты еще помогаешь ему! Я — реалист, и зло называю злом, а добро — добром. Ты меня поняла?
Глядя в сторону, Марис кивнула. Они помолчали, наконец он предложил:
— Пойдем обратно?
— Иди один, я приду позже.
— Спокойной ночи, Марис.
— Спокойной ночи.
Доррель повернулся и зашагал прочь, поскрипывая ботинками по песку. На секунду звуки пирушки в таверне сделались невыносимо громкими, а когда дверь захлопнулась, на берегу вновь стало тихо и спокойно. Лишь под порывами ветра с моря со стоном покачивались фонари на шестах, да мягко шуршали по песку волны.
Никогда прежде Марис не чувствовала себя такой одинокой.
По велению Правителя Скални специально для прибывающих на Состязания летателей вдоль берега наспех соорудили более пятидесяти хижин, и Марис со С'Реллой расположились на ночь в ближайшей к пристанищу. Хотя большинство хижин пока пустовали, Марис знала, что летателей прибыло уже порядком, но почти все они поселились либо в пристанище, либо в гостиницах, а самые удачливые и именитые — даже в залах дворца Правителя в качестве почетных гостей.
С'Реллу ничуть не смущал аскетизм их временного жилища. Когда Марис забирала ее с пирушки в пристанище, та пребывала в приподнятом настроении. Не отходивший от нее весь вечер Гарт уже перезнакомил девочку почти со всеми в зале, а после неосторожной похвалы его кулинарных способностей заставил ее съесть три порции рагу, рассказывая при этом забавные случаи и небылицы из жизни присутствующих летателей.
— А он приятный, — поделилась с Марис С'Релла. — Только пьет много.
Марис и сама заметила, что под конец вечеринки Гарт основательно набрался — покрасневшие глаза блестели, движения стали неуверенными. Она проводила его, бессвязно бормочущего, до комнаты и уложила в постель.
Следующий день выдался пасмурным и ветреным. Их разбудили крики торговца пищей и немилосердный скрип его тележки. Марис, выскочив из домика, купила две порции горячих колбасок. Позавтракав на скорую руку, они надели крылья и занялись упражнениями. Летателей в небе было немного — атмосфера праздника заражала беззаботностью, и большинство из них пили и разговаривали в открывшихся с раннего утра тавернах, наносили визиты Правителю или, с любопытством озираясь, бродили по Скални. Но Марис настояла на тренировке, и они почти пять часов летали без перерыва и спустились на землю, лишь когда поднялся штормовой ветер.
Берег уже заполнила детвора, жаждущая встретить прибывающих летателей. Хотя подростков и собралось без счета, каждому нашлось дело. Летатели приземлялись весь день непрерывным потоком. Весьма впечатляющим (у С'Реллы от удивления даже округлились глаза) было прибытие отряда из сорока летателей с Большого Шотана. Они летели ровным клином, а облегающие темно-красные униформы на фоне неба казались обагренными кровью.
Марис знала, что к началу Состязаний на Скални соберутся практически все Западные летатели, большая часть Восточных, далеко живущих и немногочисленных Южных будет двадцать-тридцать, а с Внешних островов, отдаленной Артелии и вулканического Эмберса их прибудет едва ли с десяток.
После полудня Марис и С'Релла со стаканами горячего, приправленного специями молока сидели на скамейке около пристанища. Вдруг, как из-под земли, появился Вэл и, едва заметно улыбнувшись Марис, спросил у С'Реллы:
— Ну как, очаровали тебя летатели своим знаменитым гостеприимством?
— Они приятные, — ответила та, зардевшись. — Сегодня вечером опять будет пирушка. Гарт обещал зажарить на вертеле морского котика целиком, а его сестра наварит свежего эля. Ты придешь?
— Нет. Там, где я остановился, и свежего эля, и вкусной еды вдоволь. Мне там нравится. — Вэл перевел взгляд на Марис. — Не сомневаюсь, что тебя такое положение вещей тоже устраивает.
Марис, решив не вступать в перепалку, спросила:
— А где ты остановился?
— В таверне, в двух милях по дороге вдоль берега. Летателей там нет, все больше рудокопы, солдаты, да типы, умалчивающие о своих профессиях. Сомневаюсь, что хозяин той таверны знает, как полагается принимать летателей.
Марис отчаянно захотелось стереть улыбку с его тонких губ, доказать, что он не прав.
— Ты не знаешь летателей, — сказала она. — Почему же ты так ненавидишь их? Они — такие же люди, как ты… Впрочем, нет, они другие — человечней и благородней тебя.
— Конечно, об их благородстве слагают легенды, — спокойно произнес Вэл.
— Неудивительно, что на свои пирушки они приглашают только летателей.
— Они пригласили меня, — возразила С'Релла.
Вэл долго глядел на нее, затем пожал плечами и вновь холодно улыбнулся.
— Вы меня убедили. Если в пристанище действительно открывают двери перед бескрылыми, то сегодня я туда наведаюсь.
— Если ты отказываешься прийти как летатель, то приходи как мой гость,
— предложила Марис. — Но, прошу, оставь хотя бы на несколько часов свои амбиции. Дай летателям шанс подружиться с тобой.
— Вэл, пожалуйста. — С'Релла взяла его за руку и улыбнулась.
— Хорошо, у них будет шанс проявить гостеприимство и великодушие, — пообещал Вэл. — Но заискивать перед ними я не стану и полировать их крылья и петь хвалебные песни — тоже. А теперь мне хочется немного полетать. У вас найдется пара крыльев, которыми я мог бы воспользоваться?
Марис указала Вэлу на дверь их временного жилища и, когда он ушел, обратилась к С'Релле:
— Для тебя он много значит, не так ли?
Девочка опустила глаза.
— Он не всегда такой грубый.
— Возможно, — согласилась Марис. — Я его плохо знаю, но… Будь осторожна. Похоже, Вэлу досталось в жизни, а те, кого часто обижали, потом отыгрываются на других. Порой даже на тех, кто им нравится.
— Я знаю. Марис, как ты думаешь, они примут его сегодня вечером? Я говорю о летателях.
— Думаю, ему это не менее интересно, чем тебе. Потерпи до вечера и узнаешь, правду ли он говорил о них… и о нас. Но надеюсь, что он заблуждается.
С'Релла промолчала. Марис, допив молоко, поднялась.
— До вечера еще далеко. Надевай крылья, потренируемся в воздухе часок-другой.
К вечеру летатели уже прознали, что на Скални, намереваясь выиграть крылья, прибыл Вэл-Однокрылый. Откуда пошел слух, Марис могла только гадать. Возможно, Вэла кто-то узнал. Или Доррель кому-то рассказал о нем. Пока Марис и С'Релла шагали от посадочной площадки к своему домику, они дважды слышали возгласы: «Однокрылый!», а у двери к ним подошел едва знакомый Марис летатель и, сохраняя на лице равнодушное выражение, спросил, правда ли, что Вэл сейчас на Скални. Марис подтвердила, и летатель, удивленно присвистнув, удалился.
Ближе к вечеру Марис и С'Релла отправились в пристанище. Было еще светло, в полупустом зале группками по трое-четверо сидели летатели, ели, пили, негромко разговаривали. На вертеле жарился морской кот, но, по мнению Марис, до готовности ему было еще не меньше трех часов.
Сестра Гарта, Риса — круглолицая невысокая толстушка, — налила из большущего бочонка, висящего на стене, кружку эля и подала Марис.
— Отменно, — похвалила Марис, пригубив. — Хотя, по правде, я не специалист по элю. В основном пью вино или киву.
Риса рассмеялась.
— Брат тоже хвалит мой эль, а уж он-то понимает в нем толк. Если эль, который он выпил за всю свою жизнь, слить вместе, то в образовавшемся озере смог бы плавать небольшой торговый флот.
— А где Гарт сейчас? — поинтересовалась Марис.
— Он подойдет позже. Говорит, неважно себя чувствует, но сдается мне, что его болезнь — лишь отговорка. Он, как обычно, просто не хочет мне помогать.