Марис кивнула. Старая история! Неприязнь между летателями, наследующими крылья по праву рождения, и однокрылыми, завоевывающими свои в состязаниях, длилась уже много лет. Каждый год все больше бескрылых овладевали воздушными пространствами и родовитые семьи летателей ощущали растущую угрозу их привилегированному положению.
— А как Вэл? — спросила она.
— Вэл — это Вэл. — С'Релла пожала плечами. — Разбогател еще больше, но в остальном все такой же. В последний раз, когда я была на Сиатуте, он щеголял в поясе из металлических звеньев. Трудно представить, сколько может стоить такой пояс! Он много работает с «деревянными крыльями», в свободное время кутит в Штормтауне с Атеном, Дейменом, Ро и прочими однокрылыми приятелями. Говорят, он связался с бескрылой женщиной на Повите, и, думаю, Саре об этом не потрудился рассказать. Я попробовала пристыдить его, но ты же знаешь, какой праведный вид умеет напускать на себя наш Вэл…
— Конечно! — Марис улыбалась и, прихлебывая чай, слушала С'Реллу. Потом они начали обсуждать события на всей Гавани Ветров. Перемывали косточки другим летателям, говорили о друзьях и родных, о краях, где им довелось побывать, и эти разговоры могли длиться бесконечно. Марис чувствовала себя счастливой и безмятежной. Скоро она вырвется из этого плена. Через несколько дней начнет ходить, и тогда можно будет приступить к тренировкам, чтобы вернуть себе прежнюю физическую форму. А сейчас рядом с ней была С'Релла, самая близкая подруга, напоминая о жизни, которая ждет ее за этими толстыми стенами.
Часа через два вошел Эван, неся поднос, уставленный тарелками с сыром и фруктами, еще теплым хлебом, омлетом, приправленным диким луком и перцем. Втроем они набросились на еду. Долгий разговор и укрепившаяся надежда пробудили у Марис зверский аппетит.
— Неужто тут действительно начнется война? — спросила С'Релла. — Но из-за чего?
— Из-за скалы в море, — проворчал Эван. — Длиной в две мили, а шириной в полмили. У нее даже названия нет. Торчит в проливе Тарин между Тайосом и Трейном и всегда считалась никому не нужной. И вдруг на этом островочке обнаружили железную руду. Трейнцы ее нашли и начали добывать. Отказываться от рудника они не собираются, но островок лежит чуть ближе к Тайосу, чем к Трейну, и наш Правитель хочет прибрать его к рукам. Он послал десяток стражников захватить его, но их нападение отбили, и теперь Трейн укрепляет островишко.
— Претензии Тайоса, по-моему, необоснованны, — заметила С'Релла. — И ваш Правитель готов воевать из-за рудника?
— Я бы рад не верить! — Эван вздохнул. — По наш Правитель человек необузданный и жадный. Он уже одержал верх над Трейном в споре о правах рыбаков и надеется повторить свой успех. Ему нет дела до того, что погибнут люди, — главное настоять на своем.
— Послание, которое я должна была доставить на Трейн, переполняли угрозы, — добавила Марис. — Удивительно, как это война еще не началась!
— Оба острова стараются заручиться союзниками, оружием и обещаниями, — сказал Эван. — Говорят, летатели каждый день опускаются у башни или улетают оттуда. Думается, Правитель навяжет тебе пару-другую угроз, С'Релла, когда ты соберешься улетать. Наши собственные летатели, Тайя и Джем, последний месяц и суток не отдыхали. Джем больше доставлял сообщения туда-сюда через пролив, а Тайя отправлялась с предложениями и посулами к десятку возможных союзников. К счастью, никто из них вроде бы вмешиваться не желает. Каждый раз она возвращалась с отказами. По-моему, только это и отсрочивает начало войны. — Он горестно вздохнул. — И сколько будет убитых, прежде чем наступит конец! Меня будут звать, чтобы я кое-как поставил на ноги тех, кого еще можно подштопать! Какая насмешка: во время войны целитель лечит симптомы, но не может и заикнуться о том, чтобы покончить с истинной причиной — с самой войной, если не хочет попасть в тюрьму за предательство.
— Наверно, надо радоваться, что меня это не коснется, — сказала Марис, но не очень убежденно. К войне она относилась иначе, нежели Эван: летатели оставались в стороне от таких конфликтов точно так же, как старались держаться над предательской поверхностью моря. Они были вне схватки, никто не смел причинить им вред. Конечно, война — ужасна, но ни Марис, ни те, кого она любила, никогда с ней не соприкасались, и она представлялась им чем-то отвлеченным.
— В молодости я запоминала послания автоматически, не вникая в их суть. Но эта способность, похоже, меня покинула. И некоторые слова, которые мне поручено передать, лишали полет всякой радости.
— Знаю, — кивнула С'Релла. — Мне приходилось видеть, чем оборачивались некоторые вести, которые я приносила, и порой я чувствую себя очень виноватой.
— Не надо! — перебила Марис. — Ты летатель и ни к чему не причастна.
— Вэл так не считает, — сказала С'Релла. — Я с ним спорила. Но он утверждает, что нас все это тоже касается.
— Его можно понять, — заметила Марис.
— О чем ты? — С'Релла недоуменно нахмурилась.
— Странно, что он тебе не рассказывал. Его отца повесили. Летатель доставил приказ о казни из Ломаррона на Южный Аррен. Это был Арак. Ты помнишь Арака?
— Еще бы! — сказала С'Релла. — Вэл всегда подозревал, что избили его по наущению Арака. Я не забыла, в какой ярости он пребывал, когда не сумел разыскать нападавших и ничего доказать. — Она криво усмехнулась. — И я не забыла вечеринку, которую он устроил на Сиатуте, когда Арак умер, — поминальный пирог и все остальное.
Эван посмотрел на них с недоумением.
— Зачем же ты доставляешь послания, если чувствуешь себя виноватой из-за них? — спросил он у С'Реллы.
— Но я же летатель! — ответила она. — Это моя работа. Долг, неразрывно связанный с обладанием крыльями.
— Вот как… — Эван встал и начал собирать пустые тарелки. — Откровенно говоря, я бы не сумел принять такого взгляда на вещи. Но ведь я бескрылый, и мне не суждено унаследовать крылья.
— Как и мы… — начала Марис, но Эван уже вышел из комнаты. Она почувствовала раздражение, однако С'Релла возобновила разговор, и вскоре Марис забыла о причине своего недовольства.
Наконец настал срок снять лубки. Сначала с ног, но Эван обещал, что и с рукой ждать осталось недолго.
Увидев свои ноги, Марис заплакала — худые, бескровные… Эван принялся слегка их массировать, умело разминая давно не работавшие мышцы, затем омыл теплым настоем, благоухающим травами. Марис вздохнула от удовольствия и расслабилась.
Наконец, Эван встал и взял тазик с настоем и полотенце. Марис изнывала от нетерпения.
— А ходить можно? — спросила она.
Эван с улыбкой взглянул на нее.
— А ты сумеешь?
Она с радостью приняла этот вызов, села и спустила ноги с кровати. С'Релла хотела ее поддержать, но Марис мотнула головой, прося подругу отойти. И встала на ноги. Сама!
Только что-то было не так. Она почувствовала сильное головокружение, тошноту. Марис молчала, но лицо выдало ее.
Эван и С'Релла бросились к ней.
— Что с тобой? — спросил Эван.
— Я… наверно, слишком резко встала…
Ее прошиб пот. Она боялась шевельнуться, боялась потерять равновесие и упасть.
— Не напрягайся, — сказал Эван. — Торопиться некуда.
Его ласковый голос приносил утешение. Он взял ее за здоровую руку, а С'Релла поддержала слева. Марис не решилась отказаться от их помощи.
— Один шаг — и передохни, — сказал Эван.
Опираясь на своих друзей, Марис сделал несколько шагов. Ее все еще подташнивало, голова кружилась, но она торжествовала. Ноги снова двигались!
— А теперь я могу пройтись одна?
— Конечно.
Марис сделала шаг, потом второй. Ее переполняла радость. Так легко! Ноги ее совсем такие же, как прежде! Стараясь не обращать внимания на ком в горле, она сделала третий шаг, и комната легла набок.
Марис замахала руками, зашаталась, стараясь сохранить равновесие на вздыбившемся полу, и тут ее снова подхватил Эван.
— Нет! — закричала она. — Я могу сама…
Он продолжал ее поддерживать.
— Отпусти меня, пожалуйста! — Марис провела дрожащими пальцами по лицу и осмотрелась: комната неподвижна, пол сохранял привычную горизонтальность, ее ноги твердо стояли на нем. Она глубоко вздохнула и снова шагнула.
Внезапно пол выскользнул из-под ног, и она упала бы, но Эван снова оказался рядом.
— С'Релла, дай тазик!
— Ничего… Я могу ходить… Пусти… — Но голос ее прервался, потому что ее стошнило. К счастью, С'Релла успела вовремя.
Все еще пошатываясь, но чувствуя себя немного лучше, Марис с помощью Эвана добрела до кровати.
— В чем дело? — спросила она.
Он встревоженно покачал головой.
— Наверно, еще слишком рано. — Потом торопливо добавил: — Мне надо навестить больного ребенка. Я вернусь через час. Не вздумай вставать до моего возвращения.
Когда Эван снял лубки с ее руки, Марис была вне себя от радости: рука срослась правильно, хорошо двигалась. Конечно, понадобятся долгие тренировки, чтобы укрепить мышцы, прежде чем она сможет летать, но мысль о предстоящих часах нелегких упражнений после безделья, длившегося целую вечность, только веселила ее.
С'Релла сообщила, что должна улететь — Правитель Тайоса прислал гонца.
— Ему надо передать срочное послание на Северный Аррен, — объяснила она Марис и Эвану, брезгливо морщась. — А его летатели отправлены с другими поручениями. Но мне уже все равно пришло время возвращаться на Ведет.
Они сидели за круглым деревянным столом на кухне, пили чай и ели бутерброды. Прощальный завтрак. Марис потянулась через стол и взяла С'Реллу за руку.
— Мне будет тебя не хватать, — сказала она. — Я так рада, что ты прилетела ко мне.
— Постараюсь вернуться при первой возможности, — ответила С'Релла. — Но, боюсь, мне не дадут передохнуть. Я расскажу твоим друзьям, что ты опять здорова, пусть они не тревожатся.
— Марис еще не совсем здорова, — тихо обронил Эван.
— Это просто дело времени, — бодро возразила Марис. — Я, наверно, уже начну летать, когда сообщение С'Реллы достигнет всех летателей. — Она не могла понять, почему Эван так мрачен. А ей-то казалось, что, освободив ее руку от лубка, он разделит ее радость. — Возможно, мы встретимся в небе, прежде чем ты успеешь вернуться сюда!