Нет уж, постой, – сказала она зло.
Не нужно думать, будто я груша, на которой можно срывать свое дерьмовое настроение, – сказала она.
Тебе не дала какая-то шлюха, и ты приходишь ко мне в ванную, чтобы устроить скандал, а потом, удовлетворенный, уходишь! – сказала она.
Получил свое и в кусты! – сказала она.
Рина, – сказал я, – ты последний человек, который может упрекать меня в неверности!
Еще бы, другим-то своим проституткам ты был верен! – сказала она.
Это было ужасно. Она была стеной, идеальной стеной, с которой ты играл в сквош. Ты мог быть великим игроком, величайшим за всю историю игры и мира. Но рано или поздно ты проиграешь, потому что стена не устает. И, как бы ты не исхитрился подать мяч, она всегда примет его и вернет. Бегать приходится тебе. Она же просто стоит и Существует.
Я был верен и тебе, – не дотянулся я это этого мяча.
Ха-ха, – сказала она.
Идем в соседний дом, и поговорим об этом с нашей уродливой соседкой, – прошипела она.
О чем это ты? – искренне удивился я.
Ты трахнул нашу соседку! – сказала она.
Скольких ты ЕЩЕ трахнул?! – спросила она.
С тысячу наберется, подумал я, подергивая наэлектризованными губами. Так школьник, отрицающий, что он разбил стекло, старается не улыбнуться в кабинете директора. Но сказать это я не решился. Рина догадывалась, что я изменяю ей, но масштабы ее поразили бы. Нет, никогда. Рина почувствовала мою решимость молчать и разозлилась еще больше.
Никого я не трахал, – сказал я.
Что ты делал у нее дома? – сказала она.
Зашел занести пакет почты, которую бросили нам по ошибке, – сказал я.
Ее почты, – сказал я.
Не мог бросить на крыльцо? – сказала она.
Была буря, – сказал я.
Кстати, где ты переждала ее? – сказал я.
Не хочешь же ты сказать, что ехала на машине во время, когда бушевал ураган? – сказал я.
А, ерунда, – сказала она.
Мои подозрения и удушливая ненависть поползли по кафелю ванной неуклюжими крабами, срываясь с потолка и разбиваясь у ног Рины тысячью кровавых капель. Я буквально ощущал их теплую кровь на ее босых ногах. Рине никогда не нравились пальцы ее ног, она считала их недостаточно аристократичными. Сейчас, должно быть, ее радовало, что она стоит в ванной, наполовину полной пены.
Ну и с кем это ты спишь в нашем городке? – сказал я.
О чем это ты? – сказала она, не глядя мне в лицо.
О том, что ты трахаешься с кем-то в городке, – сказал я.
Ты псих, – сказала она.
Псих, который задолбал меня своими ревнивыми подозрениями, – сказала она.
Неудивительно, что и я стала такой же, – сказала она.
Мы слегка помолчали. Такие передышки случались в ходе наших бесед, и тогда мы просто сцеплялись недобрыми взглядами, как боксеры в клинче, когда у них нет уже сил драться, но драться они обязаны. Мы с Риной почему-то обязаны продолжить, знал я. О, Господи, почему мы не живем спокойно, обменивая наши измены по бартеру, подумал я. Сегодня я переспал с кем-то, завтра ты кому-то дала… Впрочем, не многовато ли у нее этих «кому-то», подумал я, и сам разозлился.
Ты трахаешься с кем-то в городке, – сказал я.
Наша машина, на которой ты приехал, выглядит как обычно, – сказал я.
Остановись ты в пути, автомобиль был бы, по меньшей мере, в грязи, – сказал я.
Значит, ты провела это время в укрытии, – сказал я.
В гараже, – сказал я.
В гараже дома из нашего городка, – сказал я.
Она мылилась молча, упрямо не поднимая глаз. Только тогда до меня дошло.
Ты, мать твою, могла вообще никуда не уезжать! – сказал я.
Ну и кто это? – сказал я.
Она молчала, приводя меня в бешенство.
Как видишь, твой муж не идиот, – сказал я с горечью.
Настоящий детектив, – сказала она и взглянула мне в глаза со значением.
Распутал бы даже убийство, – сказала она, с нажимом на слово убийство.
Моментально мои решимость и отвага оказались смыты с меня, словно ее гель для душа. Я сглотнул слюну. Только сейчас до меня дошло, что моя жена мне не союзница. Неприятная новость.. Все равно, что узнать о переходе полка с фланга на чужую сторону. Как поведете себя Рина, если я расскажу ей? Поможет ли мне, или… И стоит ли это ей о чем-то рассказывать? Я почувствовал ужасную усталость. А потом решил вновь вывести Рину из себя. В такие мгновения он бросала все к чертям – которые, без сомнения, входили в ее свиту, – и бросалась в автомобиль, а уж потом неслась в Кишинев. В очередной свой двух-трехдневный загул.
Вышвырни ее из дома, пора избавляться от тел, сказал неприятный голос во мне. Я чувствовал себя плохо. Это было чем-то сродни отказу от святого долга гостеприимства. Но я должен был выгнать ее из дома, так или иначе.
Так что, пойдем, поспрашиваем твою соседочку, как она тебе отсосала? – сказала Рина.
Рина, ты неверна мне, и я хочу… – сказал я.
Знаешь, – сказал я, чувствуя неприятное онемение в ногах, – нам нужно наладить отношения, даже если мы и собираемся разводиться.
Недурно, милый, – сказала она.
Только кто сказал, что я собираюсь разводиться? – сказала она.
Это дело решенное, – сказал я.
Я ухожу от тебя, – сказал я.
Не раньше, чем я решу списать тебя, – сказала она.
Так спиши, – сказал я.
Она глянула на меня с улыбкой. Рина торжествовала. Она в который раз одержала полную победу. Иногда я думал – не скучно ли быть Наполеоном без Ватерлоо? Но Рину это. Похоже, абсолютно не смущало.
Не раньше, чем я решу это сделать, милый, – сказала она и слегка поцарапала мне грудь ногтями.
Секс и страх. Два крюка, которые эта сука вбила мне в руки, приковав к скале моего безволия, и моей нерешительности, и моего нежелания что-либо менять, и моей привычки, и моего… Она засела во мне глубже, чем раковые клетки. Нас не разъединила бы лучевая терапия. И я так любил ее. Любил, несмотря ни на что. О, если бы ей стать прежней, сказать мне: «милый, что это мы», и вернуть нас в самое начало нашего романа… Я вспомнил, как нес ее на руках по парапету озера в центральном парке, и нам сигналили проезжающие мимо машины. Ее платье слегка задралось и я наслаждался всем: миром, солнцем, окатившим нас ведром нежного осеннего света, веселыми улыбками прохожих… Я вновь почувствовал слезы на глазах.
Что такое, миленький? – сказала Рина ласково.
Я, наверное, люблю тебя, очень, – сказал я.
Ах вот как, – сказала она еще ласковее.
Закрыв глаза, я подумал, что сейчас расскажу все Рине.
Но, видишь ли, дело в том, что я тебя не люблю, – сказала она.
И знаешь, почему? – сказала она.
Ты полон дерьма, милый, – сказала она.
У тебя была чудесная возможность стать мужчиной моей жизни, – сказала она.
А ты бездарно протрахал ее, – сказала она.
Я возблагодарил свои вялость и трусость, не позволившие мне пойти на признание минутой раньше. Рина продолжала танец на моих костях.
Так что извини, я не готова сейчас поплакать с тобой, обнявшись, как члены клуба анонимных алкоголиков, и продолжить жрать дерьмо, которым ты меня кормишь, – сказала она.
Слишком много унижений, слишком много обид, – сказала она.
Я уже по горло сыта тобой, и не намерена продолжать все это, – сказала она.
Но, конечно, это вовсе не значит развода, – сказала она.
Если будет развод, я заберу у тебя все, – сказала она.
Бери, конечно, – сказал я.
Она улыбнулась:
Тогда я заберу Юлю.
Что ты имеешь в виду? – сказал я.
Мы любим друг друга, – сказала она, – у нас, если ты еще не понял, роман.
Я рассмеялся. Рассмеялась и она. Мы оба выглядели ужасно самодовольными.
Рина, я встречаюсь с Юлей тайком от тебя вот уже почти год, – сказал я.
У нас роман, и мы решили жить вместе, – сказал я.
Когда ты видел ее последний раз? – сказала она.
Полторы недели назад, – сказал я, вспомнив точно.
Чудесно, – вновь улыбнулась она, – а мы с ней виделись неделю назад.
Тогда-то мы и решили пожить вместе, – сказала она.
Экстравагантное решение, – сказал я, чувствуя как рот заполняется чем-то вязким.
Она пожала плечами, и я понял, что Рина говорит правду. Не Юля ли сейчас в бочке, с паникой подумал я. Как плохо, что мне не хватило хладнокровия вымыть лицо девушки, когда я нашел тело. Сейчас, после нескольких дней, что тело проболталось в вине, лицо ее почернело, как трофейная голова туземцев. Разобрать, кто это, сможет лишь зубной врач из полиции. А это последний, к чьей помощи я бы хотел прибегнуть.
Почему же… – сказал я.
Она говорит, ты славный, но на самом деле любит меня, – сказала Рина.
И, знаешь, я, пожалуй, изменю себе, – сказала она.
Попробую с женщиной, – сказала она.
Надо найти Юлю, подумал я. Не может быть, подумал я. Все так и есть, понял я. Признаки такой знакомой паники, нахлынувшей на меня, ни оставляли ни малейшего сомнения: меня вновь бросили, и это вновь стало для меня сюрпризом.
Подумываешь написать об этом еще один роман? – сказала она, издеваясь.
Ну что же… – сказал я.
Как же… как это по… – сказал я.
Бедненький, – сказала, глянув на меня мельком Рина.
Где она? – сказал я.
Ты и правда ни черта не понимаешь в женщинах, – сказала она.
Где Юля? – сказал я.
Я собираюсь ей позвонить, – сказал я.
Мне так жаль тебя, – сказала она.
Она вряд ли захочет бередить твои раны сейчас, – сказала она.
Ты все врешь, сука, – сказал я, зная что она не врет.
Пожалуй, я сделаю тебе царский подарок, – сказала она.
Она без ума от меня! – сказал я.
Я тебя отпускаю, милый, – сказала она.
И, кстати, – сказала она.
Я правда провела эти дни в городке, – сказала она.
Приходилось прятаться, – сказала она.
Ну, ты хоть насосалась? – сказал я с ненавистью.
М-м-м, – сказала она.
Звучит чудесно, – сказал я.
Если бы ты еще умела это Делать, – сказал я.
А не лишь болтать о том, как у тебя получается, – сказал я.