— Иемма Джида! Почему так получается — моему брату достается еды в два раза больше, чем мне!
— Сын мой, я даю ему вдвое больше, потому что он приносит с охоты вдвое больше. Как ты принесешь больше добычи, получишь и еды больше, — ответила ему Иемма Джида.
Шло время, молодые люди прилежно трудились. Повзрослев, они стали задумываться о жизни. Однажды, работая в поле, Хитрец сказал Простачку:
— Брат! Я думаю, ты понимаешь, что мы живем у колдуньи-людоедки. Не надо быть слишком доверчивым. Может быть, она украла нас у родной матери. Мы не знаем, как у нее оказались. Мы даже не смеем спросить ее об этом. Так что, пока не поздно, надо бежать отсюда.
Простачок, не долго думая, ответил:
— Нет! Никуда я не побегу! Здесь я родился и жить здесь привык. Да и куда бежать?
Вечером молодые люди вернулись домой, Простачок возьми и скажи Иемме Джиде:
— Знаешь, брат говорит, что нам надо бежать отсюда.
— О Хитрец! Не ожидала от тебя такого!
— Нет, нет, не слушай его. Мы шли по полю, я увидел, что собираются тучи, вот и сказал, что надо убегать, пока нас дождь не застал в поле, — извернулся Хитрец.
— То-то же, видать, этот маленький дурачок не понял, — успокоилась Иемма Джида.
Прошло еще какое-то время. Хитрец больше не говорил с братом о побеге, но про себя обдумывал план. Однажды, когда они, как обычно, вдвоем работали в поле, он подошел к Простачку и говорит:
— Иемма Джида скоро нас съест. Если хочешь оставаться, оставайся, а я убегу.
— Нет, брат, я пойду с тобой, куда ты, туда и я, — ответил Простачок. — Только как же мы узнаем, что она крепко спит? Иначе она нас сразу поймает.
— А ты будь настороже, — отвечает Хитрец. — Как только я помажу тебе губы медом, ты сразу, не мешкая, беги за мной. А теперь пошли, хватит болтать.
Они возвратились домой, поели и сели у огня. Хитрец вроде невзначай обратился к Иемме Джиде:
— Хочется мне спросить у тебя, — но не подумай чего плохого, — как узнать, что ты крепко спишь?
— О Хитрец, если тебе понадобилось узнать, когда я сплю, то, видать, задумал неладное, — ответила она.
— Дорогая Иемма Джида, — принялся уверять ее Хитрец, — у меня на уме нет ничего дурного, а спрашиваю я вот почему: говорят, в наш лес стали наведываться охотники и даже воры, они знают, что мы здесь живем и что у нас есть скот и имущество. Надо бы нам всем спать по очереди. Ты, к примеру, спишь — я сторожу. Как услышу, что крадутся воры или охотники с собаками, я сразу тебя разбужу.
— Ах ты разумник! — обрадовалась Иемма Джида. — Так вот знай: как услышишь в моем животе одновременно и рычание, и вой, и тявкание, и щебет — вот тогда можно сказать, что я сплю.
— Понятно. Спасибо тебе большое, — сказал Хитрец и добавил: — Это все, что я хотел узнать.
Настала ночь. Простачок и Иемма Джида легли спать, а Хитрец только притворился спящим. Он забрался под кровать людоедки, притаился, чтоб услышать звуки, исходящие из ее чрева. Он ждал, ждал и дождался. Словно целый лес, наполненный дикими зверями, завыл и застонал в утробе Иеммы Джиды. Тогда юноша осторожно окликнул:
— Иемма Джида!
Ответа не последовало. Он потряс ее за плечо:
— Иемма Джида!
«Спит», — подумал он, быстро оделся и набил карманы кое-каким съестным, первым, что попалось под руку. Потом он плюнул под печку, плюнул посередине комнаты и плюнул у двери. Взял из глиняного кувшина немного меда и помазал губы Простачку.
— О! Брат мой, как вкусно! — пробормотал тот спросонья. — Дай мне еще!
— Тихо! Вставай и иди за мной, да дверь не забудь прикрыть, — прошептал Хитрец.
А глупому брату со сна показалось: «Дверь не забудь прихватить». Вот он и взвалил дверь себе на плечи и потопал вслед за братом.
Они были уже в пути, когда проснулась Иемма Джида и позвала Хитреца. Плевок у очага ответил:
— Я здесь!
— Что ты там делаешь?
— Греюсь!
— Ладно, — успокоилась она. — Погрейся!
Тем временем братья все дальше и дальше уходили от дома Иеммы Джиды. Хитрец обернулся к Простаку и увидел, что тот тащит дверь.
— Ну что ты делаешь! Я ведь сказал тебе прикрыть дверь. Зачем ты взял ее с собой?!
— Выходит, я не понял, — ответил Простачок.
— Положи ее вон на тот камень.
Простачок дверь положил, а вместо нее взял камень и потащил, — опять не понял, что сказал ему брат. Идут они дальше, идут долго, и тут Хитрец заметил, что брат отставать начал.
— Идем быстрей, не отставай! — подбодрил он.
— Я больше не могу! — взмолился Простачок.
— С чего это ты так устал?
— Попробовал бы ты этакий камень тащить! Хитрец обернулся и закричал:
— Я просил тебя положить дверь на камень! Зачем же ты взял с собой этот камень? Опусти его наконец на землю!
Простачок бросил камень на землю, и они зашагали дальше.
Тем временем Иемма Джида опять проснулась.
— Эй, Хитрец! Что ты там делаешь? С середины комнаты послышалось:
— Я не сплю, ворочаюсь с боку на бок и напеваю про себя.
— Ну, что же, продолжай, — ответила она, засыпая. Но сон ее оказался недолог. Вскоре она снова проснулась.
— Эй, Хитрец!
Плевок у двери отозвался:
— Я здесь!
— Что ты там делаешь?
— Я посмотрел, какая погода на дворе, мне показалось, гром гремит.
— Ладно, — сказала она и снова уснула.
Перед рассветом Иемма Джида вновь проснулась и позвала:
— Хитрец! Никто не ответил.
— Эй, Хитрец!
Никто не ответил. Иемма Джида встала, зажгла масляную лампу, обшарила все углы, заглянула на полки, в хлев — братьев не было нигде.
— О горе! Хитрец обманул меня! — завопила она. Кликнув собаку, Иемма Джида бросилась в погоню. А братья тем временем добрались до реки, надо бы на другой берег перебраться, но река вздыбилась огромными волнами, ворочает громадными камнями. Стоят Хитрец с Простачком, не знают, что делать. Взмолился Хитрец:
О река-госпожа, сладка ты как мед.
Так расступись же и дай нам проход.
Нас людоедка догонит вот-вот,
Хочет сожрать нас, двух бедных сирот.
Река сжалилась над юношами, сделалась тихой и кроткой. Вот они без труда и переправились на другой берег. Едва они ступили на землю, как речка вновь забурлила, начала вздымать огромные камни, юноши продолжили путь.
Наконец и Иемма Джида прибежала на речной берег и закричала:
Воняешь ты, речка, как сгнивший плод.
А ну-ка, немедля дай мне проход.
Хитрец, мой питомец, покинул меня.
За ним поспешаю, во гневе горя.
Но река не внимает ей, несется бурным потоком, становясь все грозней и грозней, вырывая с корнем деревья и кроша скалы. Тогда людоедка бросила в воду собаку и закричала:
— Плыви на тот берег!
Но река подхватила собаку и унесла вдаль. Иемма Джида воскликнула:
— Мне надо переправиться через реку, и я переправлюсь!
Она прыгнула в воду. Кое-как, полуживая, выбралась на другой берег и дальше побежала за братьями.
А братья как раз подошли к лесу, да к такому, какого отродясь не видели. Сплелись непроходимые заросли, кусты ощетинились колючками и шипами, лианы опутали деревья. Никак сквозь этот лес не пройти, не пробраться. Однако Хитрец и тут не растерялся.
О лес-господин, ты сладок как мед.
Так расступись же и дай нам проход.
Нас людоедка догонит вот-вот.
Хочет сожрать нас, двух бедных сирот.
Лес, как по волшебству, расступился, уподобился шелковистому ковру. Братья спокойно прошли. А у них за спинами вновь сомкнулась непроходимая чаща.
Тем временем к лесу подошла Иемма Джида и закричала:
Воняешь ты, лес, как куча гнилья.
А ну, расступись, шакалья родня!
Хитрец, мой питомец, покинул меня.
За ним поспешаю, во гневе горя.
Но лес еще больше потемнел, деревья прижались друг к другу, колючие кусты раздались, лианы перепутались. Как ни старалась Иемма Джида пробраться через дремучий лес, все было напрасно — колючки рвали и царапали ее, ветки цеплялись за одежду. Пришлось ей повернуть обратно. И тут она заметила Хитреца и Простачка на пригорке за лесом.
— Хитрец, дитя мое! — крикнула она.
— Что тебе? — спросил юноша.
— Вы убежали, и мне не догнать вас, но предупреждаю напоследок: не нанимайтесь на работу к человеку с голубыми глазами, он не в своем рассудке.
И пошли братья дальше, а Иемма Джида, грустная да печальная, вернулась домой — кто же теперь будет на нее работать, с кем будет она вечера коротать?..
Шли братья, шли, наконец пришли в деревню. Ох и радовались же они, что оказались наконец с такими же, как они сами, людьми. Тут видят: идет им навстречу человек с голубыми глазами! Они приветствовали его, он им ответил, поговорили о том о сем, потом человек спросил:
— А не хотите ли вы подработать?
— Очень хотим, — ответили братья. — Работу мы как раз и ищем. Только вот у тебя работать не согласны.
— А почему?
— У тебя глаза голубые, значит, ты ненормальный.
— Вот так удивили! Какой же я ненормальный?!
— А нам так сказала Иемма Джида. Опасайтесь, говорила, голубоглазого, он не в своем рассудке, не нанимайтесь к нему на работу.
— Ну ладно, — ответил человек с голубыми глазами, — коль ваша умница-мамаша дала вам такой совет, не о чем мне с вами толковать. Счастливого пути!
Пошли они дальше и пришли в другую деревню. У первого же человека, которого они встретили, глаза тоже оказались голубые. Он тоже предложил братьям поработать у себя. Они и ему отказали: не велела, мол, Иемма Джида наниматься в работники к голубоглазым, они, мол, все безумцы. Ну и рассердился же этот, второй голубоглазый! С кулаками набросился на юношей. Уж как он их только не поносил, как не бранил!
— Это я-то безумец?! Я сумасшедший?! Да вы сами спятили! Кто не знает, что голубые глаза — самые красивые. Всем голубоглазым ума не занимать. Вот поколочу я вас, будете знать!