— Глянь, красавица, вот это улов! Мы — добытчики, настоящие мужики! А твой франт, поди, только и может, что деньгами щеголять, — ухмыляется он, глядя на меня с вызовом.
Я лишь усмехаюсь. Франт, значит? Ну что ж, покажу вам настоящего добытчика.
Молча опускаю ментальное сканирование вглубь воды. Где-то там, на дне, гораздо ниже их жалких сетей, замечаю крупного тунца. Без лишних движений посылаю ему мысленную команду. Несколько секунд — и огромная рыба, подчинившись моей воле, спокойно выпрыгивает через борт прямо к нашим ногам. Рыба тут же затихает, будто сама смирилась с судьбой, подчинённая ментальной закладке.
Рыбаки замолкают, ошарашенно глядя на нас, их лица выражают смесь удивления и недоумения.
— Мой «франт»-супруг, — с гордой улыбкой громко отвечает Лакомка, глядя на них с невозмутимым видом, — лучший добытчик на свете, судари. Ибо он телепат.
Рыбаки переглядываются, переглатывая слова. Спорить с таким «аргументом» бессмысленно. Их жалкие сардины стоят копейки, не идут ни в какое сравнение с тунцом, что неподвижно лежит у моих ног. Этот тунец — стоят тысячи рублей, и они это понимают. Пара сотен килограмм голубой рыбины любого впечатлит.
Один из рыбаков, почесывая затылок, замечает:
— Сударыня, как скажите. Здесь, правда, иногда пираты ходят. На мелкие судёнышки норовят напасть, особенно если уплыть далеко, как вы. А вы же вне зоны береговой охраны. — Он делает паузу, затем, с хитрой улыбкой, добавляет: — Нас много, на нас пираты не наедут… Может, сударыня всё же к нам на борт, а? Мы вас защитим.
Моё терпение на пределе. Сколько можно? К чужой жене подкатывать — это уж совсем наглость. Ну что ж, сами напросились. Молча посылаю еще один ментальный приказ. Тунец-то был не один — за ним охотился кое-кто покрупнее.
Через мгновение из воды выскакивает массивная акула. Только в этот раз плюхается уже на борт к рыбакам. Пускай получают такую красавицу — мне не жалко. Им явно не хватало женского внимания.
Щелчок её огромных челюстей разрывает тишину, как раскат грома. Рыбаки моментально визжат, бросаясь кто куда, словно крысы с тонущего корабля. Их жалкая палуба едва выдерживает паническое бегство, они цепляются за всё подряд, от ящиков до сетей, лишь бы не оказаться рядом с акулищей. А она, между тем, бьётся плавниками по палубе, как будто тоже развлекается, раскачивая судно, и её массивное тело создаёт настоящий хаос.
Я смеюсь от души, не скрывая своего веселья. Аж за живот хватаюсь. Конечно, никакой угрозы их жизни нет — акула здесь просто для того, чтобы напугать. Я заранее установил ментальную закладку — никого не кусать, только щёлкать челюстями и дрыгать плавниками, создавая хаос
— Зато смотри, сколько рыбины им досталось. Они ещё сами порадуются, когда от страха отойдут. Честное слово.
Она смеётся тихо, но с искренним весельем. Рыбаки, конечно, ещё не в состоянии оценить мой «подарок» — пока визжат и метаются по палубе. Но я-то знаю, как они потом обрадуются, когда осознают, что получили не просто улов, а настоящий морской деликатес.
Мы продолжаем путь, оставив позади визжащих рыбаков и их потрёпанное судно. Ветер с моря уже не так пробирает до костей — согревающие артефакты делают своё дело. Лакомка, прищурившись, вдыхает свежий морской воздух, явно наслаждаясь моментом.
— Мелиндо, надо бы как-то взять остальных девочек и повторить.
— Я бы повторил, — усмехаюсь, представляя себе, как ещё раз гоняю рыбаков акулами.
Лакомка закатывает глаза и смеётся:
— Да я не про пугать рыбаков, — её смех звучит звонко. — Про прогулку в целом. — На мгновение она задумывается, а потом, лукаво прищурившись, добавляет: — Хотя все не поместятся. Надо яхту побольше.
— Неужели ты собралась кого-то ещё пригласить, кроме «сестёр»? — с любопытством поднимаю бровь.
— Ну, как же Гереса, её девочки, Змейка и Айра? — Лакомка невинно хлопает глазами, изображая ангела.
Я офигеваю от масштаба ее мысли. Айру? Не жирно ей будет? А нафига нам тут еще и «девочки» Гересы? Всё же была простая морская прогулка, а теперь?
— Эм… А зачем здесь «бабочки» Гересы? — не могу не спросить, прищурившись.
Лакомка лишь загадочно улыбается:
— Ну, вы ведь с Камилой послушали их рассказы. Я тоже хочу.
Я чешу подбородок, застигнутый врасплох.
— Эм, мы просто проведывали Гересу на работе.
— Конечно-конечно, мелиндо. — Лакомка ухмыляется ещё шире, её голос становится таким же игривым, как и улыбка. — Просто проведывали
Тем временем Дубный, не теряя времени, отнес пойманного тунца вниз в морозилку. Ловко нарезает часть рыбы на стейки и уже поставил их на гриль. Запах жарящегося мяса быстро разносится по яхте, наполняя воздух аппетитным ароматом.
— Шеф, ну ты рыбак от бога, — усмехается Дубный, бросая мне довольный взгляд. — Знал бы раньше, давно бы начал уговаривать тебя на совместную рыбалку.
Я вдыхаю аромат стейков, и на мгновение забываю обо всём, наслаждаясь спокойствием. Бросаю взгляд на море — перед нами ещё несколько часов пути. Спокойного, тёплого, под музыку гриля и волн.
Но тут вдруг раздаётся громкий гудок, разрывающий спокойную атмосферу. Я выхожу на палубу, и что вижу? Новое судно приближается к нам, а на его борту — мужики с автоматами. Выглядят как оборванцы, типичные пираты. Никаких флагов на корабле, ничего, что могло бы их идентифицировать. Просто очередные любители лёгкой наживы.
При виде Лакомки они начинают радостно визжать, словно она — главный приз в их пиратской лотерее. Усмешки, свист и пошлые крики долетают до нас, и это вмиг разрушает весь расслабленный настрой.
— Ох, как задолбали, — вздыхаю я. — То рыбаки, то теперь эти… корсары. Ну этих хотя бы не надо жалеть.
Не успеваю оглядеться, как слышатся предупредительные выстрелы. Пули с плеском ударяются в воду, совсем рядом с нашей яхтой. Я спокойно поднимаю руку и, повернувшись к Дубному, говорю:
— Останови, Вань. Видишь, познакомиться хотят.
Он коротко кивает и замедляет ход, прижимая яхту к волнам. Нам, конечно, ничего не угрожает, но эти идиоты могут повредить судно. Пора пообщаться.
Ржавая посудина приближается и встаёт борт о борт с нашей яхтой. Мужики на том конце, явно воодушевившись, готовятся закинуть трап. Я лишь ухмыляюсь. Ну что ж, сейчас я им кое-что закину. Прямо в головы.
Лакомка рядом лишь качает головой с лёгкой усмешкой, но я чувствую, что она тоже готова к веселью. Ох, мои перепончатые пальцы, а я-то сам как готов!
Глава 12
Какой-то пират, завидев Лакомку, кричит с борта своей посудины:
— Эй, цыпочка, скоро мы познакомимся поближе!
Я фыркаю. Знаете, что больше всего раздражает в этом мире? Нет, не вездесущие разбойники, не бесконечные банды, пираты или прочие отморозки. Всё это привычно и даже нормально в своём роде. В конце концов, они всегда хотят получить своё силой — и это хоть и неприятно, но логично.
Меня бесит похабщина. Мои перепончатые пальцы! Как же меня бесит бравада отморозков! Им обязательно надо вставить гадость, грязно пошутить или сделать мерзкое замечание в адрес меня или моей жены. Это как неизменный рефлекс, сопровождающий любую попытку нападения. Вот и сейчас пираты ведут себя, как будто борта яхт уже соединены, а моя жена — уже часть их добычи.
Пока пираты приближаются, их ржавая посудина скрежещет по волнам, будто старый шкаф тащат по паркету. Абордажные крюки начинают раскручиваться, как боевые лассо, стремящиеся поймать нас в ловушку. Лица пиратов светятся ухмылками, кто-то улюлюкает.
Лакомка стоит рядом со мной — её яркий облик, конечно, притягивает внимание пиратов. Они свистят, выкрикивают похабные комментарии,
— Красотка, красотка! — продолжает всё тот же, с черной повязкой на глазу. Он перегибается через поручни, его голос звучит громче всех: — Красотка! Блондиночка! У нас с тобой будет «особое свидание»!
Дубный, стоящий рядом со мной, кипит от злости, его лицо заливает краской, а длинные уши покраснели так, что светятся даже сквозь морской туман. Он резко поворачивается ко мне:
— Шеф, позволь разобраться! — в голосе звенит гнев.
— Зачем? — я пожимаю плечами, наблюдая за приближающимся судном. — Он сам сейчас осознает свою вину. Просто парень погорячился, бывает, правда, Лакомка?
Она бросает на меня короткий взгляд, её глаза чуть прищуриваются от лёгкого веселья:
— Конечно, мелиндо, пусть понимает.
Я слегка прищуриваюсь и посылаю ментальную волну прямо в мозг одноглазого пирата. Его щиты — жалкое зрелище, мне даже не приходится напрягаться. Он замирает на месте, словно попав под гипноз, и затем, словно марионетка, неуверенно разворачивается и направляется в сторону трюма. Я не отвожу взгляда, наблюдая за его неуклюжими движениями.
Через несколько мгновений раздаётся гулкий взрыв. Оглушающий, сотрясающий всё вокруг. В трюме пиратской посудины хранились боеприпасы, которые теперь взлетели на воздух. Из трюма вырывается густой чёрный дым, расползаясь по небу зловещим столбом. Пламя, словно хищник, жадно пожирает всё на своём пути, охватывая деревянные перекрытия. Крики ужаса и паники раздаются с палубы, словно волна, захлёстывающая всё живое.
— Погорячился, парень, — спокойно повторяю я, наблюдая, как одноглазый сгорает во взрыве собственного арсенала.
Пираты сразу забывают о комплиментах для Лакомки — они бегают, как обезумевшие, пытаясь потушить пожар. На палубе не видно ни одного огневика, зато физиков хватает — мощные тела с накачанными бицепсами, которые никак не спасают от разрастающегося пламени. Кто-то даёт команду перекинуть абордажные крюки.
Тросы свистят в воздухе, металлические крюки цепляются за ограждения нашей яхты. Но Дубный быстро реагирует: его руки обрастают каменными лезвиями, и он с лёгкостью перерубает канаты, роняя крюки обратно в море.
Двое пиратов решают использовать трап и пытаются перекинуть доски, чтобы пробраться к нам. Но мой бывший легионер не теряет времени. Он швыряет массивный валун на трап с такой силой, что доски разлетаются в щепки. Пираты падают обратно на горящую палубу, в яростных объятиях огня.