Вокруг некроманта на подножии и склонах копошится среднеуровневая нежить. Твари топчутся, их пустые взгляды устремлены в никуда, а челюсти бессмысленно щёлкают.
— Мои перепончатые пальцы, вот дерьмо… — вырывается у меня, и пальцы сами тянутся к дао на поясе.
Некромант поворачивается ко мне.
— О, гляньте кто пришел! Иномирец? — догадался он, видимо, по дао. Таких мечей в этом мире не водится. — Неужели ты тот самый конунг Данила, телепат? Ха-ха… Именно здесь, среди пустого, лишённого разума пространства, тебе самое место.
Я пропускаю его подколы мимо ушей и спокойно спрашиваю:
— Зачем тебе девушка?
Некромант крепче перехватывает Айру:
— Она не простая. Смотри, какие сильные воины её защищали! Вон там лежат их трупы! Девушка явно королевской крови. Возможно, принцесса Шакхарии. А такая добыча всегда пригодится… — его голос полон ядовитого самодовольства. — Да и смотри, какая красотка! Грех не попробовать!
— Пробовалка не отвалится? — хмыкаю.
Он делает шаг вперёд, черепа на его доспехах словно начинают ухмыляться вместе с ним.
— Конунг, — продолжает некромант, — будь ты хоть Грандмастер, твоя сила здесь бесполезна. Телепатия не прокатит на моих солдатах. Зря ты пришёл сюда, Данила. Здесь тебе придет конец.
Я криво оскаливаюсь в ответ и пожимаю плечами:
— Да что ты говоришь?
Внутри меня нарастает напряжение. Я собираю всю свою концентрацию, каждую каплю ментальной силы, и в одно мгновение высвобождаю её, словно пружину, швыряя псионическое копьё в цель.
Пси-снаряд, сверкая, как молния, несётся к цели. Некромант хохочет, а нежить, словно марионетки, прыгает высоко вверх, пытаясь заслонить хозяина собой. И псионика не способна им навредить. Это же просто мешки с костями.
Копьё проходит сквозь каждого прыгнувшего зомби, как прошло бы сквозь стену, не замедляясь ни на миг. Зомби не способны принять удар телепата. Будь они разумны, пси-копье ушло целиком в первого же зомбака, чтобы разрушить его сознание. Но нежить остаётся нежитью — бездумной, словно табуретка.
Но даже так мне приходится удерживать концентрацию. Каждая преграда, пусть и неразумная, тянет на себя часть моей силы, ослабляя контроль над псионикой. Если бы не мой ранг Грандмастера, это копьё развалилось бы на третьем зомбаке, растворившись в пустоте.
Но я — чертов Грандмастер, мазака-фака! И копьё достигает цели! Оно вонзается некроманту в голову. Утырок, уронив Айру, валится на вершине пригорка.
Я тут же бросаюсь вперёд, прорубаясь сквозь ряды нежити. Камни и молнии рвутся из моих рук, сшибая тварей с пути. Это дается легко. Без воли хозяина зомбаки ослабли и не проявляют агрессии.
Я взбегаю на пригорок и склоняюсь над стонущим некромантом.
— Знаешь, — формирую пси-клинок, — давно хотел заполучить некроманта в свою копилку. Ты был одним из трёх моих недостижимых трофеев.
Некромант пытается что-то сказать, может, попросить пощады, может, проклясть меня, но псионика уже снова прошивает ему мозг.
Вспышка. Последний стон некроманта разрывается в воздухе, а его сознание освобождает тело и отправляется туда, где ему самое место — в Легион.
Ха-ха! Ес! Некромантия моя! Скоро я порадую своего заклятого врага приятным сюрпризом.
Апартаменты Киры Пауковой, Москва
Скелет-попугай Кеша величественно восседает напротив панорамного окна столичных апартаментов. Широкие стёкла пропускают мягкий свет ночного мегаполиса. Всё это — его владения. Его королевство.
Он взмахивает своими костлявыми крыльями, производя легкий скрип, и прокряхтывает с чувством собственного величия. Он — великий господин.
Оторвавшись от созерцания видов, Кеша величественно облетает комнату. Просторный зал с огромным кожаным диваном, блестящий мраморный стол, идеальный паркет — каждая деталь словно подчёркивает его статус.
Кешу все должны терпеть и слушаться.
Даже этот заносчивый телепат Данила… ха! Он бессилен. Бессилен перед Кешей! Его костлявое тельце нельзя контролировать. Он — неприкасаемый!
Кеша парит над залом, полный гордости. Но вдруг замечает что-то странное. В дальнем углу большого журнального стола мелькает крошечная тень.
— Тяв! — раздаётся короткий звук, и тень исчезает.
Кеша, ощутив странное волнение, парит к столу. На его поверхности что-то лежит. Он водит туда-сюда своими пустыми глазницами и…
— Карр?
Мёртвые тараканы. Целая куча. Они лежат беспорядочно, их блестящие панцири тускло мерцают в свете лампы. Ни в одном из них нет сияния жизни.
— Карр… — Кеша растерян, его клюв слегка дёргается от замешательства.
Это что, подарок? От телепата? Признание его силы? Осознание поражения?
Он расправляет кости-крылья, гордо раскрывает клюв и, насколько это возможно для скелетона-попугая, свысока смотрит на «подношение».
Признание поражения! Ха! Телепат сдался. Он понял, кто здесь король. Я! Великий Кеша!
С этими мыслями он опускается на стол, намереваясь продегустировать подношение. Но в тот самый миг тараканы шевелятся.
Что за…?
Кеша замирает, костяные лапы скребут по мрамору.
Тараканы начинают ползти. Их движения становятся слаженными, они собираются в чёткий рисунок. Череп.
Череп из мертвых тараканов.
— Карр… карр… КАРР!!! — испуганные Кеша отступает назад, бешено махая костлявыми крыльями.
Он пытается взлететь. Из угла комнаты, из густых теней, раздаётся знакомый, насмешливый голос:
— Бу-га-га-га-га!
Глава 6
Усадьба Морозовых, Москва
На бал в честь именин Маши Морозовой собралась практически вся столичная аристократия. Великолепие зала, переливающееся шелками платьев и блеском драгоценностей, казалось, подчёркивало важность события. Даже сам Царь счёл нужным отправить поздравление дочери князя Морозова. В иной день, возможно, он явился бы лично — Морозовы ведь не просто уважаемый, но и один из самых влиятельных родов Царства. Однако в последнее время Государь всё реже посещал светские мероприятия. Политические дела ложились на его плечи тяжёлым грузом, отнимая возможность участвовать в подобных торжествах.
Однако отсутствие других видных персон не осталось незамеченным и стало предметом оживлённых пересудов. Прежде всего, это касалось графа Данилы, ранее открыто проявлявшего своё внимание к имениннице. Ещё недавно он устранил с её пути римского дворянина, пытавшегося добиться её руки, и заставил ретироваться дотошного графа, но сегодня его отсутствие ощущалось особенно остро, вызывая обмен многозначительными взглядами и тихими перешёптываниями среди гостей.
Боярин Годунов, известный своим саркастическим нравом, не удержался от громкого комментария, с притворной задумчивостью задав вопрос: «А где же пропал столь пылкий поклонник княжны?» Его слова, прозвучавшие с притворным интересом, повисли в воздухе. Однако хладнокровие Маши оказалось непоколебимым. Она одарила Годунова колким взглядом, столь ледяным и острым, что тот, смутившись, поспешно замолк.
На балу также присутствовала главная жена графа Данилы — Лариса, для близких — Лакомка. Её слегка округлившийся живот тоже тайком обсуждали. Взгляды дворян то и дело скользили в её сторону: всем было ясно, что граф ожидает наследника. Лариса, не обращая внимания на шёпоты за спиной, пила лишь воду, оставаясь олицетворением спокойствия и достоинства. Её горделивая осанка и мягкая улыбка говорили сами за себя. Рядом с князем Юрием Морозовым находилась её сестра Ненея — ослепительная красавица, чьё присутствие подчёркивало блеск вечера. Однако никто не смел задерживать взгляд на ней слишком долго, зная, насколько ревнивым бывает князь Юрий.
В разгар бала дворецкий, незаметно приблизившись, шёпотом сообщает что-то князю Юрию Михайловичу. Лицо князя расцветает улыбкой, и он, бросив быстрый взгляд на зал, даёт разрешение впустить неожиданных гостей. Спустя мгновение в огромных дверях появляются они — процессия тавров. Высокие фигуры в каменных доспехах, увенчанные рогами, с лёгким громыханием проходят по мраморным плитам, заставляя гостей невольно замолчать. Стяги с филинами веют над их головами. Впереди шествует изящная женщина с гепардовыми ушками и хвостом, чьё тонкое платье, подчеркнутое изысканным кроем, приковывает взгляды. Её сопровождает величественный тигр с золотистыми полосами, украшенный красным декоративным ошейником.
Процессия останавливается в самом центре зала. Тигр, плавно приподняв голову и окинув толпу горделивым взглядом, внезапно разражается громким, чётким голосом, столь неожиданным для собравшихся:
— Граф Данила Вещий-Филинов искренне и от всего сердца поздравляет Марию Юрьевну с именинами!
В зале на мгновение воцаряется пораженная тишина, пока гости обмениваются недоумёнными взглядами. Однако неожиданно голос тигра изменяется, приобретая грубый, низкий тембр с басистыми обертонами. Теперь он звучит характерно для тавров, и с явным раздражением произносит:
— Чёрт, эти рога невыносимо чешутся, когда отрастают!
Люди еще больше поражены. Один из тавров, стоящих в рядах, картинно хлопает себя по лицу, качая головой:
— Кошак, ну я же не тебе это говорил!
Лакомка, всплеснув руками, громко и с лёгким упрёком восклицает:
— Шерхан! Ну как всегда — умудрился всё испортить!
Тигр мгновенно реагирует на голос хозяйки. Взмахнув хвостом, он грациозно поднимается и, довольный, медленно направляется к ней. Подойдя, он склоняет голову и начинает нежно тереться о её бедро, явно требуя внимания и ласки, будто напрочь забыв о торжественной обстановке. Лакомка, тяжело вздохнув, проводит рукой по его полосатой голове.
Воевода тавров выступает вперёд, выпрямившись во весь гигантский рост. Его голос, глубокий и раскатистый, словно отголоски далёкого грома, заполняет зал:
— Конунг Данила преподносит княжне Марии Юрьевне особый подарок в знак своего почтения!
По его сигналу несколько тавров подносят к Маше