— Что будем делать, милый? — спрашивает Лакомка, с аппетитом уминая ватрушку с творогом.
Я, задумчиво смотря на грифонов, отвечаю:
— Похоже, они уничтожили всю защитную систему города и все службы безопасности. Но наверняка где-то остались охотники на зверей из Аномалии. Если они ещё живы, то, скорее всего, укрылись за пределами города. Нужно помочь византийцам и Владиславу восстановить контроль. Мы можем устроить второй фронт изнутри, чтобы усилить сопротивление.
Лакомка хмурится задумчиво:
— А где мы найдём этих охотников?
Я усмехаюсь, откинувшись на спинку стула:
— Сходим в ближайший бар и поспрашиваем.
— Бар? Сейчас? — она смотрит на меня удивленно. — Но ведь комендантский час. Все сидят по домам.
Я смеюсь, покачав головой:
— Ты правда думаешь, что в такую минуту люди послушно сидят дома? Да ладно тебе. Вот увидишь, в баре будет теснее, чем на центральной площади. Надевай косынку, жена. Пойдем гульнем.
Лакомка ловко прячет ушки, а я занимаюсь маскировкой. «Включенный» Хома достаёт припрятанную личину и помогает «надеть» её, словно костюм на маскарад. Смотрюсь в зеркало. Старик-ханец, слегка сутулый и с хитрым прищуром, выглядит убедительно.
Вместе отправляемся в бар. Патрули нам не помеха — я ощущаю их за версту и ловко выбираю маршруты, обходя их, как валуны на горной тропе.
Бар оказывается в подвале, скрытый от любопытных глаз и патрулей. Внутри, несмотря на объявленный комендантский час, кипит жизнь: люди пьют, играют в карты, громко спорят и обсуждают последние новости. Воздух тяжёлый от табачного дыма и запаха дешёвого алкоголя.
Едва мы с Лакомкой переступаем порог, как из ближнего угла раздаётся громкий, хриплый окрик:
— Эй, вы не греки⁈
Я, сохраняя дружелюбную улыбку, отвечаю, чуть растягивая слова:
— Нет, я из далёкого Хань, да. Очень приятно познакомиться, господин Бо Бань, да.
Поднявшийся здоровяк прищуривается, недоверчиво оглядывая меня, будто пытаясь просканировать насквозь. Его взгляд медленно перемещается к Лакомке, и в глазах появляется насмешливый блеск.
— А эта красотка что с тобой делает? — ухмыляется он, обнажая желтоватые зубы. — Внучка, что ли? Хотя не похожа… слишком хороша для такого деда. Ну-ка отойди с дороги.
Прежде чем я успеваю ответить, он грубо хватает меня за плечо, явно намереваясь пробраться ближе к Лакомке. Ошибка новичка. Ловким движением я выворачиваю его руку, заставляя его потерять равновесие. С глухим стуком здоровяк падает головой на каменный пол и тут же отключается.
В тишине, наступившей после этого инцидента, я спокойно произношу, глядя на замерших завсегдатаев:
— Нет, она моя жена, да.
Молчание тянется ещё пару секунд, после чего посетители возвращаются к своим кружкам и картам, стараясь не встречаться со мной взглядом. Бар — место, где такие сцены долго не обсуждают.
Лакомка, не обращая никакого внимания на вырубленного здоровяка, без стеснения перешагивает через его неподвижное тело. По мыслеречи она невозмутимо отпрашивается:
— Мелиндо, я в дамскую команту. Надеюсь, ты не заскучаешь без меня?
— Да, пока поспрашиваю местных.
Направляюсь к барной стойке, за которой хозяйничает смуглая, симпатичная гречанка в белой майке. На голове у неё яркая косынка, такая же броская, как у Лакомки. Похоже, косынки — это местный тренд.
Один из завсегдатаев, пошатываясь, громко окликает её:
— Афродита, ещё кружку!
Барменша ловко наполняет кружку пенным и, передавая её, бросает заинтересованный взгляд на меня.
— А знатно ты его приложил, сенсей, — замечает она, кивнув в сторону отключившегося здоровяка, которого только сейчас принялись приводить в чувства его друганы. — Это то самое легендарное кунг-фу?
Я чинно, с видом знающего мастера, киваю:
— Техника оскорблённого богомола. Очень древняя, да.
Она усмехается, а я продолжаю налаживать контакт:
— Афродита, значит?
Она хмыкает, не отрываясь от протирки крана для пива, её движения быстрые и отточенные:
— С такой работой мне больше подошло бы имя Дионисия.
Я окидываю её оценивающим взглядом:
— Не согласен. Афродита тебе идёт куда больше.
Она на миг отрывается и, смеётся, бросая на меня искрящийся взгляд:
— Спасибо, брюнетик.
Не теряя времени, перехожу к делу:
— А тот господин, что так удачно опробовал технику оскорбленного богомола, случайно не охотник на зверей?
Барменша фыркает, прикрыв рот ладонью, но быстро берёт себя в руки.
— Шишак? Да какой там охотник, он грузчик. Больше по ящикам, чем по чудищам.
Она на мгновение задумчиво замолкает:
— В городе охотников почти не осталось. Почти всех перебили эти всадники на своих чудищах. Но… слышала, что в лесу, недалеко от окраины, есть ещё группа. Их ведёт Арес. Надеюсь, они готовятся к рейду против этих придурков, что свалились с неба.
За городом, значит. Ну, как и думал. Я киваю про себя, но внезапно замечаю, что лицо барменши озаряет лукавая улыбка.
— А правда, что ваше иглоукалывание творит настоящее чудо? — протягивает она, её голос становится чуть игривее. — Даже в вашем возрасте, говорят, ханьские мужчины в постели просто ого-го!
— Правда, — за моей спиной раздаётся спокойный, но весьма многозначительный голос Лакомки:
С широкой, всё понимающей, улыбкой альва встаёт рядом со мной, легко обнимая меня за локоть. Афродита мгновенно смущается, её игривость растворяется, а взгляд устремляется куда-то в сторону. Но, судя по лёгкому румянцу, её любопытство только усилилось.
— Дорогой, ты не скучал? — весело спрашивает Лакомка, а я, приобняв ее за талию, качаю головой:
— Нет, госпожа Афродита очень занимательный собеседник, да.
— Не сомневаюсь, — альва оценивающе оглядывает девушку, а та, покраснев, принимается еще более усердно протирать кран.
Мы с женой заказываем пиво и сок, чтобы ничем не выделяться из толпы. Для вида опрокидываем свои стаканы, обмениваемя парой ничего не значащих фраз, а затем покидаем бар.
На улице царит тишина. Только изредка её нарушает тяжёлый хлоп крыльев патрулирующих грифонов, которые то и дело скользят в небе. Мы идём по пустынным, словно вымершим улицам, когда впереди появляются всадники. Один грифон на двоих, но они не парят в воздухе, а неспешно шагают по брусчатке. Его мощные изогнутые когти скребут камни, оставляя глубокие царапины, будто метя территорию.
Я не спешу сворачивать. Наоборот, намеренно продолжаю идти прямо к ним. Захотелось разглядеть врагов поближе.
Когда всадники оказываются ближе, становится ясно, что это не обычные дроу. Черты их лиц странные, словно наполовину человеческие, но и до эльфийских далеко. Уши не такие острые, а линии лиц кажутся искажёнными. Полукровки, мутанты — иначе не скажешь.
— Стоять, скоты! — один из них резко спрыгивает с седла, второй остается в седле. У первого на груди болтается переговорный амулет, и любой землянин бы его прекрасно понял.
Полукровка, приближаясь, прищуривается, разглядывая нас с подозрением:
— Эй, старик, куда это ты свою внучку повёл? Давай иди домой, а мы её прогуляем вместо тебя!
— Она — моя жена, кусок идиота, — терпение резко покидает меня.
Прежде чем всадники среагировать, я беру под контроль грифона. Ничего сложного — пара секунд ментальной работы, и зверь уже подчиняется мне.
Он резко встаёт на дыбы, сбрасывая второго всадника, который с грохотом валится на землю. Грифон, не теряя времени, рывком устремляется вперёд. Его раскрытый орлиный клюв смыкается на голове первого всадника с хищной яростью. Хруст. Тело обвисает, как тряпичная кукла.
Второй всадник громко охает, пытаясь подняться. Ему удаётся выхватить оружие, но это жалкая попытка.
— Ах, парень, ты слишком медлителен, — раздается мой голос в его голове.
Пси-копьё вонзается в его шею быстрее, чем он успевает что-либо сделать. Вздох, и он падает рядом с напарником. Моментально. Эффективно. Почти красиво.
Нейроны сгорают быстро, но перед его смертью я успеваю прочитать мысли. Поворачиваюсь к Лакомке, которая наблюдает за происходящим со спокойным лицом.
— Представь себе, — делюсь впечатлением, — это обычные люди, которые продались лорду-дроу за мутацию. Он пообещал им долгую жизнь в обмен на вот это. — Я киваю на их изуродованные трупы.
— Как глупо, — фыркает Лакомка, скрестив руки на груди. — Они испортили свои тела ради обещания, которое, скорее всего, никогда не будет выполнено. Эта мутация потребует специальных лекарств из редчайших компонентов, чтобы не привести к страданиям. А выращивать их для целой армии? Да это просто нереально.
Я киваю, соглашаясь с её выводом:
— Ты права. Лорд явно не удосужился подумать о таких «мелочах», как лекарства. Зачем заботиться о пешках, если можно просто заменить их другими? Нужно избавиться от трупов.
Я активирую одного из легионеров-геномантов, и он за считанные секунды разлагает трупы до состояния пыли. Без лишнего шума, без следов. Лишь мостовая, на которой ещё недавно лежали тела, теперь кажется немного темнее.
Затем перевожу взгляд на грифона. Мысленно отдаю приказ, сопровождая его словами, которые зверь скорее чувствует, чем слышит:
— Лети на край леса. Если тебя заметят, просто возвращайся к своим.
Грифон кивает своей массивной головой, а затем взмахивает крыльями и исчезает в ночи.
Когда он окончательно скрывается из виду, мы с Лакомкой продолжаем путь. Направляемся в сторону леса, в ту самую глушь, где ещё можно найти сопротивление. Был соблазн улететь на грифоне, но пешком безопаснее.
Идём молча, прислушиваясь к звукам ночи. Вдруг вдали, на пустынной дороге, появляется свет фар. По мере приближения становится видно, что это мусоровоз. Единственная машина на всей этой мёртвой улице.
Машина останавливается, из окна выглядывает крепкий грек с широкой улыбкой.
— Добрый человек, подвезти вас? С вашей… спутницей?
Его взгляд тут же цепляется за Лакомку. Даже в ночи стройная альва выделяется, слишком уж контрастируя с низковатым старым ханьцем в лице меня.