Бип кивает. Его голос дрожит:
— Я не знаю. Но то, что здесь произошло, — это катастрофа.
Не теряя времени, Бип активирует связь-артефакт и дрожащим голосом сообщает о пропаже камней вышестоящему руководству.
Спустя десять минут в лабораторию врываются их собратья. Старший монах идёт впереди, его лицо каменное, взгляд сверлит Бипа и Пипа, которые сбивчиво и наперебой пытаются оправдаться. Они задыхаются от слов, упирая на «загадочного восточника», появившегося ниоткуда.
— Довольно! — голос старшего монаха звучит как хлёсткий удар. — Ваши объяснения — полный бред! Восточник? Полная чушь. Все восточники мертвы!
Он обводит лабораторию взглядом, прищурившись, и останавливается у сейфа. Нахмурившись, он медленно наклоняется к небольшому предмету, который лежит на полу.
— А это ещё что такое? — произносит он, тыкая пальцем в находку.
Все смотрят на сейф, а затем на странный предмет рядом. Это мягкая игрушка в форме ежика. Её никто не заметил раньше — она словно материализовалась из ниоткуда.
— Не наша, — хором бормочут Бип и Пип, растерянно переглядываясь.
Старший монах скептически хмыкает и, не раздумывая, хватает игрушку, сжимая её в руке. И тут…
ПШШШХХ!
Из ёжика с мягким свистом вырывается густой, серо-зелёный газ. Старший монах моргает раз, другой, но внезапно его глаза закатываются, и он падает как подкошенный.
— Запах! — кричит кто-то из монахов. — Это он!
Остальные монахи не думают дважды — они бегут прочь из лаборатории, срывая мантии и прикрывая лица рукавами. В панике раздаётся шёпот, превращающийся в истерические крики. Они узнали запах. Этот запах преследовал их когда-то, в другом мире, который они покинули с такой радостью и облегчением. Это слово — ужасное, зловещее, от которого стынет кровь.
— Уисосики… — срывается у одного из монахов.
Неудивительно, что магистр, узнав об угрозе, даже не стал ждать подробностей. Его голос гремит по связи-артефакту, как гром среди ясного неба:
— Лаборатория объявляется карантинной зоной! Немедленно закрыть все проходы и установить барьер! Никто не выходит!
Сбросив личину монаха, я уже нахожусь в Невском замке. А точнее на складе. Передо мной стоит специальный магический ящик, сделанный Гумалиным. Я аккуратно укладываю туда камни с маной, одна за другой, наблюдая, как мерцающий свет кристаллов внутри поддерживает стабильность энергии.
Упаковав последний трофей, я облокачиваюсь на край стола и бросаю взгляд на ящик. Монахи, надо признать, оказались весьма изобретательными. Их камни впечатляют. Эффект, который я почувствовал после того, как выпил три из них, всё ещё отзывается мощным эхом в моём теле. Сила наполняет каждую клетку, каждая мысль становится резкой, как клинок.
Я усмехаюсь. Хорошая штука, что ни говори. Монахи хотели этим усиливать одержимых рабов. Но, признаться, и мне подходит идеально. Технически, я ведь тоже, пускай и с небольшой оговоркой, являюсь одержимым.
Я давненько уже как слился с Бехемой. И новая атрибутика позволяет не просто справляться с эффектами подобной маны, а извлекать из них максимум. Это гарантирует большие перспективы. Они усиливают мои демонические способности, да и вообще вкусные, с кислинкой, напоминают березовый сок. Так что остальные камни я оставлю на потом. Будем пить по чуть-чуть, авось и рога станут больше, может даже как у королевского оленя. Вот ж тогда тавры порадуются за своего конунга.
Моя разведка Восточной обители позволила многое прояснить. Сейчас там обосновались монахи Северной обители, но я не собираюсь их ликвидировать. Скоро ханцы снова высадятся у берегов Антарктиды. Пусть рисоеды с гомункулами разбираются друг с другом, а я займусь делами поважнее.
Размышления прерывает Фирсов, раздражённый и нетерпеливый. Он подходит ко мне, упираясь руками в стол, и прямо заявляет:
— Филинов! Сколько мы будем тут прохлаждаться? Нам поручили диверсии в Антарктиде, а ты всё шляешься один по этой обители, будто ищешь там сокровища! Ты сам сказал, что сейчас там новые монахи, так почему бы нам не ударить по ним?
— Бывший учитель, это лишнее, — хмыкаю. — Туда уже собрались ханьцы. Зачем им мешать? Наша цель — не размахивать кулаками.
Фирсов хмурится:
— Наша цель — устраивать диверсии!
— Неверно. Диверсия — это всего лишь средство. Настоящая цель — получить контроль над всеми четырьмя обителями. Это требует стратегии, а не порыва.
— Всеми обителями? — округляет он белесые глаза. — Филинов, твоей жадности вообще есть предел?
— Прошу вас, — отмахиваюсь, польщенный.
Фирсов в итоге успокоился. Любит он поворчать, но меня не продавишь авторитетом. Я сам себе авторитет, вот! Да и стратегия всегда важнее тактики.
Очень возможно, что северные монахи притащили в Восточную обитель еще что-то стоящее — хоть те же артефакты. Стоит ещё раз заглянуть туда, когда обстановка немного уляжется.
На складе я закончили, потому с Фирсовым иду во двор. На полигоне Кострица занимается со Светкой. Ледзор подходит к наставнице моей жены, намереваясь заговорить. Но Кострица даже не поворачивает голову. Вместо ответа лишь хмыкает и, не замедляя шага, уходит в сторону.
Фирсов, наблюдая эту сцену, поднимает бровь и с сарказмом роняет:
— Не додавил.
Я качаю головой.
— Тут давить нельзя. Такая девушка — сама удавит.
— Много ты знаешь, парень, — хмыкает Фирсов.
— У меня четыре жены, так что — да, знаю, — парирую, уделав бывшего учителя.
Фирсов остаётся ворчать что-то под нос, а я направляюсь в медитативный зал. Там в углу уселся кузен Бер, закрыв глаза и сосредоточенно дыша.
Я опускаюсь на своем любимом месте у панорамного окна, немного насмешливо замечая:
— Всё-таки решился на магическое восстановление?
Бер хмыкает, не открывая глаз, но по его напряжённой челюсти видно, что комментарий его задел. Проходит несколько мгновений, прежде чем он сам нарушает тишину:
— Слушай… Ненея… Она же почти восстановилась?
Его голос звучит чуть завистливо. Его собственные успехи оставляют желать лучшего.
— Не полностью. Но она близка к этому.
Кстати, Ненея сейчас у Морозовых. Поехала на именины Маши. А сопровождают мою родственницу рептилоиды — всё под контролем.
Бер кивает, но не говорит больше ни слова. Но я не упускаю случая припомнить:
— Слышал, ты недавно заглядывал в «Райский угол» Гересы.
Глаза Бера резко открываются, и его лицо заливается краской. Он явно не ожидал такого поворота:
— Я думал, это обычный кабак или бар, где можно сидр выпить! — поспешно оправдывается он. — А там… рассадник разврата и похоти! Люди такие порочные!
Я не могу сдержать смех. Ещё и сидр, надо же! Да и про порок не альву уж говорить. Складываю руки на груди с насмешливой улыбкой:
— И ты не воспользовался шансом немного расслабиться? Просто выпил сидр и ушёл?
Бер отворачивается, краснея ещё сильнее.
— У них не было сидора. Только кофе. А кофе я не пью.
Надо же какой скромняга. Даже я от кофе там не отказывался.
Помедитировав, направляюсь в кабинет, где меня уже ждёт Лакомка.
Она устроилась на диване, вытянув стройные ноги и сосредоточенно изучая список настоек, зелий и прочих растворов для разработки. Её золотистые волосы слегка блестят в свете лампы, а на лице читается серьёзность. Я подхожу ближе, скользнув взглядом по списку, и одобрительно киваю:
— Хороший набор.
Подняв глаза от бумаги, она слегка улыбается и откладывает список.
— А твой кузен, — замечаю я, присаживаясь рядом, — настоящий скромняга.
Лакомка усмехается и мягко произносит:
— Он всегда был таким, мелиндо. У него была возлюбленная в той жизни, до пленения монахами. Он любил её всем сердцем и хранил верность, — жена делает грустную паузу и кладет голову мне на плечо. — Даже сейчас хранит.
Я задумчиво киваю. Однолюб. Теперь многое становится яснее. Отсутствие той самой делает его адаптацию в этом мире куда более сложной. Словно половина его души осталась там, в прошлом.
Но хватит тратить время на лирические отступления. Сейчас главное — ответка Годунову. Он нанёс удар, покусился на мой портал, и пора ответить, причём ответить так, как я умею — более масштабно. Посидев немного с Лакомкой, я раздаю поручения своей гвардии. Пускай готовятся к операции. После этого вызываю Бера. Он заходит, в глазах читается лёгкое недоумение.
— Хочешь размяться, кузен? — спрашиваю с насмешливой улыбкой. — Вместо безответных тренировочных столбов попробовать свои силы на ком-то, кто действительно сможет дать сдачи?
Бер оживляется, на его лице появляется азарт:
— Почему бы и не да! Как раз я помедитировал и набрался сил.
— Пошли тогда.
Мы выходим во двор, где я активирую портал. В следующий миг нас окутывает мерцание магических потоков, и мы оказываемся в Сковородшине. Здесь царит организованный хаос: гвардейцы снуют туда-сюда, проверяя снаряжение и отрабатывая последние детали операции. Бряцанье снаряги, короткие команды и скрип тяжёлых ящиков заполняют пространство. Всё вокруг движется. Я направляюсь к джипу и сажусь за руль, жестом приглашая Бера присоединиться. Альв медлит, с подозрением разглядывая машину, еще не привыкший к современным технологиям.
— Садись, — говорю, удерживая улыбку. — Это не дракон, но тоже неплохую скорость набирает.
Бер фыркает, но послушно забирается на пассажирское сиденье. Машина трогается с места, и мы отправляемся в путь. Дорога занимает час. Джип уверенно гудит, прорезая дорогу через холмы, пока мы, наконец, не добираемся до склада Годуновых.
Хотя перевалочная база рода Годуновых — это не просто склад, а стратегическая точка для транспортировки мяса из Сибирской Аномалии в европейскую часть России. Здесь хранится немало ресурсов, за которые стоит побороться, но операция требует предельной осторожности: место охраняется не хуже военного объекта.
Мы с Бером подъезжаем к окрестностям базы и останавливаемся на лесной дороге. Я сворачиваю в сторону, оставляя машину среди густых деревьев. Мы тщательно маскируем её ветками, чтобы ничто не выдавало наше присутствие.