Майк задумчиво погладил левую щеку, что служило для Стива сигналом "к бою". До остановки телефильма теперь оставалось всего шесть секунд.
— Эй-эй, вы куда? Стойте! — Монстр подскочил, разинув свой резиновый рот. На его глазах Эстер и Марианна растаяли в воздухе, подобно двум струйкам сигаретного дыма.
— Убейте легавых! — в бешенстве закричал режиссер нанятым бандитам.
И тотчас в окна просунулись стволы гангстерского оружия.
Но первым прозвучал выстрел Нормана, вдребезги разнесший светильник. В темноте Майк кинулся к режиссеру, стремительно напялил на него белый плащ и тут же отскочил в сторону.
— Огонь, братва! Вон он, в белом! — заорал Джек Горилла, тыча пальцем в режиссера.
Рой пуль гулко ударил в металлокерамическую задницу инопланетянина.
Преследуемый этим роем, дон Педро носился по гостиной, изрыгая проклятия. Наконец зацепился за край столешницы и рухнул на пол.
— За мной, братва! Бей легавого!
Джек Горилла перемахнул через окно и кинулся на белое пятно, лежащее на полу. Но, получив межпланетную зуботычину, отлетел на спрыгнувшего с подоконника Проныру и рухнул, придавив его своей тушей.
— Джек, это не человек, я сам всадил в него две обоймы! Это дрессированный полицейский дьявол! Надо рвать когти. Пусти меня, Джек! — хрипел Проныра в ухо бездыханному гангстеру, выдергивая из-под него свою ногу.
— Тише ты, дурак, — услышал он вдруг ответный шепот. — Давай ползком, ползком.
Затаив дыхание, гангстеры поползли к двери, и тут Джек Горилла уткнулся сопящим носом во что-то ползущее туда же. Глаза гангстера вылезли из орбит! Прямо перед собой он увидел ненавистное лицо Нормана!
— А!!! Ужасный крик Гориллы заставил содрогнуться целый квартал.
Выпрыгивая из модных штиблет, гангстеры, сверкая пятками, неслись к машинам.
— Кретины проклятые! Идиоты! — тихо хныкал в углу дон Педро, хватаясь за свою изрядно потрепанную задницу.
Оказавшись в безопасном месте, Майк извлек из револьвера стреляную гильзу и протянул ее другу:
— Возьми, Стив, на память.
Положив холодный цилиндрик на ладонь, помощник начальника полиции в задумчивости разглядывал его.
— Спасибо, Майк. Я восхищен. Одного твоего выстрела было достаточно, чтобы остановить всех этих негодяев…
— Чтобы устроить фейерверк, за который нам еще влетит от шефа: ведь его не интересует ничто, кроме Лиз Коннели и заметки в "Нью-Йорк пресс", — буркнул весьма недовольный собой детектив.
IIIГаденыш
Лиз Коннели сидела на корточках, тупо уставившись на висевший в центре пещеры светильник, источавший тошнотворный зеленый свет. От этого базальтовые своды делались похожими на покрытые зеленой слизью остовы затонувших кораблей, а обнаженные тела людей принимали черты странных морских существ.
Время от времени они на четвереньках, испуганно разбегались по углам пещеры, суетливо, как крабы, перебирая конечностями. Это означало, что Большой Гаденыш подобрался к ним и, громко чмокая, щиплет за животы и груди своим беззубым младенческим ртом. Иногда он хватал за ноги женщин, пытаясь их изнасиловать. И тогда они отбивались от него из последних сил.
Лиз Коннели с ужасом думала, как быстро растет Гаденыш. Его ноздреватые десны становились все тверже, а местами сквозь них уже пробивались хищные акульи резцы. Когда они окончательно проклюнутся, Большой Гаденыш превратится в Большого Змея и начнет пожирать узников пещеры.
Актриса надеялась умереть в числе последних, потому что каким-то непостижимым образом она была перенесена сюда вместе с угнанным "фордом", что дало ей возможность вовремя скрыться от рептилии и спать не на полу пещеры, куда в любую минуту мог заползти Гаденыш, а в кабине, вместе с дюжиной других людей, зажатых теснее, чем патроны в пистолетной обойме. Даже в багажнике автомобиля ухитрялись спать трое бывших артистов.
По ночам Большой Гаденыш подползал к машине и, присосавшись к стеклу, пристально разглядывал несчастных, подобно тому, как деревенское дитя, прильнув к парнику, разглядывает зеленые помидоры, с нетерпением ожидая, когда они поспеют. Насмотревшись на притихших людей, он залезал под машину и принимался раскачивать ее, словно привязанную к шесту лодку.
"О Господи! Кому все это нужно? Чья злая воля создала сей кошмар — этот огромный террариум, куда вместо лягушек выпущены люди? Что нас ждет?" — Лиз Коннели уже в тысячный раз задавала себе эти вопросы и ни на один из них не находила ответа.
Режиссер дон Педро Гонзалес — инопланетянин, несмотря на недавние неприятности, чувствовал себя вполне сносно. Разгуливая взад-вперед по внутренней палубе НЛО, висевшего над Кордильерами, он старался не думать о паршивых легавых, безмозглых гангстерах и улизнувших девчонках. Главное — эксперимент, а он успешно завершился. Впрочем, его результат подсказали сами люди.
Инопланетянин усмехнулся, вспомнив, как с трагическим пафосом дон Филиппо говорил о "лучшем скакуне" — единственном полноправном продолжателе породы. Если бы идальго знал, какую важную информацию он передал "режиссеру", то наверняка проглотил бы свой язык. Да, на змеиных планетах будет только один мужчина-производитель, словно трутень, окруженный работающими пчелками — женщинами. Все родившиеся мальчики, подобно бычкам на земных фермах, пойдут на корм змеям. Расчеты показывали, что баланс убыли и прироста колонистов будет при этом соблюден.
Теперь дело было за малым — приучить первую группу колонистов к мысли, что они являются такой же естественной пищей для змей, как коровы для них самых. После этого можно было отправлять колонистов на змеиные планеты. Пусть испытают то же, что несчастные цыплята с их птицефабрик, прежде чем стать "грилем".
На этом миссия "режиссера" заканчивалась. Впрочем, оставалось еще одно дельце — нужно было заполучить Нормана, которому предстояло стать производителем. Но это был уже сущий пустяк.
Майк Норман медленно шел по улице, глубоко засунув руки в карманы и низко опустив голову. В действительности его угнетали неудачи: во-первых, он упустил девушек-террористок, во-вторых, Гонзалеса, который теперь наверняка зарылся глубже, чем крот.
Радовало лишь одно — то, что теперь в деле Лиз Коннели не было белых пятен.
Майк брел по тускло освещенной улице Нью-Йорка к дому "режиссера", напротив которого Стив увидел утопленницу.
Здесь! Норман остановился перед лужей, и его тень, подобно туловищу аллигатора, легла на ее дно. Почувствовав легкую вибрацию, Майк напряг зрение, и тут сквозь мутную пленку воды явственно различил печальное лицо Марианны.
— Жди нас дома, Майк, — тихо сказала девушка.
Снова незаметно задрожал воздух, и видение исчезло.
"Даже если вам назначает свидание утопленница, вы должны выглядеть элегантно" — таков был принцип Майка, поэтому по пути домой он посетил модный салон.
Когда запыхавшийся, украшенный парикмахером, словно новогодняя елка, Норман влетел в свою квартиру, то не поверил своим глазам — в его постели лежали две сногсшибательные красавицы: одна — темненькая, как крыло ласточки, вторая — светленькая, как ее брюшко.
Теряя голову, он опустился на кровать навстречу лилиям и орхидеям, которые сами тянулись к нему. Юные прекрасные змейки обвили и стиснули своего удава, самозабвенно отдаваясь ему, проваливаясь вместе с ним в темную пьянящую бездну сладострастия и тут же поднимаясь к сияющим вершинам искреннего чувства!
— О, как я счастлив! — восторженно шептал Майк. — Но кто вы, люди или существа, сотканные из телевизионного эфира?
— А ты кто, Майк? — Поцелуй Эстер белой розой лег на его губы.
— Меня родила женщина.
— Ты видел это, Майк? — Поверх белой розы легла красная — это был поцелуй Марианны.
— Нет, моя прелесть. Не видел.
— Мы тоже не знаем, откуда мы. И нам страшно, Майк. — Эстер пушистым белым котенком прижалась к Норману.
— Бедняжки! — Он обнял их обеих. — Я спасу вас или умру, — так же тихо прошептал Майк, с ужасом осознавая свое бессилие.
— Спасешь, чтобы сделать своими любовницами? — Марианна нежно и грустно коснулась его плеча.
— Я женюсь на вас обеих, — неуверенно сказал Норман, представляя завистливое и в то же время осуждающее лицо Морли. — Женюсь, даже если вы не люди.
— Мы люди! Мне было больно. — Эстер подняла руку — на ее пальчике чистейшим рубином горела капелька крови.
— Конечно, люди. — Майк обнял девушку.
"Они воссозданы из эфира чистыми и невинными, значит, они принадлежат только мне". — Сердце Нормана тревожно и счастливо замерло.
— Вы пришли, чтобы отомстить Гонзалесу, Эстер?
— Не только. Мы с Марианной любим друг друга, а он в каждой серии стравливает нас. Это причиняет нам невыносимые муки. Да, мы надеялись рассчитаться с ним, но предпочли любовь мести. Ты так похож на дона Филиппо, Майк. — Эстер умолкла.
— В эти минуты, — Марианна с робкой надеждой посмотрела на Нормана, — по телевидению идет последняя серия. Мы исчезнем навсегда, неотмщенные, униженные.
— Я боюсь, Марианна, боюсь темноты и небытия. Ведь от нас не останется ничего, даже цветка на могильном холмике! — зарыдала Эстер.
Майк прижал к себе мокрое от слез лицо девушки, чувствуя, как у него самого на глаза наворачиваются слезы:
— Любимые, я сумею вас спасти!..
Но лицо Эстер, словно солнечный зайчик, выскользнуло из его рук и, растворяясь, исчезло.
— Нет!!! — закричал Майк.
"Месть! Клянусь вам, девочки, я сделаю то, что не смогли сделать вы своими нежными руками…"
— Нежными руками… — повторил он и разрыдался. Так же безутешно и жутко, как тогда, когда потерял свою Эолу. Он чувствовал себя усопшим, низвергнутым из рая в ад.
Прокусив губу насквозь, он слезами боли остановил слезы отчаяния. Не разжимая челюсти, Майк быстро собрал походный саквояж. Оставалось заехать в полицейский арсенал за оружием.
Сев в "форд", Норман потянулся к рулю и вдруг отпрянул — на лобовое стекло шлепнулась огромная зеленая капля. Вот это птичка! Детектив включил стеклоочиститель. Но в тот же миг вся машина была облеплена противной зеленой слизью. Стало темно. Автомобиль поднялся в воздух и куда-то полетел, набирая скорость.