Обвешанный самым совершенным оружием, какое могла дать повстанческая Россия, Майк нырнул в вентиляционный люк. Фотонные стабилизаторы мягко опустили его на каменные плиты внутренних покоев замка. Не встречая сопротивления, Норман уверенно шел к цели, вскрывая замки лазерным резаком. Оказавшись перед старинной арестантской, Майк тихо позвал агента по имени:
— Арсений!
— Я здесь, — ответил из темноты слабый голос.
Рухнул последний запор, и детектив очутился возле маленького немощного человека, лежащего в углу камеры на куче тряпья.
В ту же секунду со всех сторон ударил яркий свет — ловушка! Обрушив на нападавших шквал огня, детектив подхватил Арсения и ринулся к выходу. Ему удалось прорваться к аэростату. Выстрелив в якорь, он разнес его в клочья. Аэростат резко пошел вверх. Прижимая к себе дрожащего Арсения, Майк посылал вниз точные выстрелы. Внезапно Арсений дернулся и застонал.
— Вы ранены?! — закричал Норман, не слыша в грохоте пальбы даже собственный голос. — Ах черт! — Что-то полыхнуло над головой. Аэростат начал терять высоту. Фотонные стабилизаторы не дали разбиться, но Майка вместе с агентом накрыло оболочкой аэростата, выстрелы смолкли. В тишине было слышно, как клокочет кровь в горле у Арсения.
— Вы слышите меня? — Майк приподнял голову агента. — Что вам известно о покушении? — закричал детектив. — Говорите или будет поздно!
— В сумасшедшем доме под Петербургом содержится человек, он знает все. Его зовут Стернин. Генерал Стернин… — угасающим голосом повторил Арсений.
— Черт бы побрал эти русские имена! Только бы не забыть — Стернин, Стернин, — бормотал про себя осыпаемый ударами детектив.
Его проволокли по двору замка, и он вошел узником в ту самую камеру, куда только что входил освободителем.
Несколько угрюмых дней Норман провел на груде тряпья, где до него томился Арсений. От подстилки пахло порохом и кровью. И Майк никак не мог понять, чья она. Наконец лязгнул засов, и шестеро охранников, опутав детектива цепями, повели его на допрос.
В сумрачном рыцарском зале с мраморными полами и большим портретом императора Павла Первого на стене стоял богато накрытый стол, в конце его, закинув на американский манер ноги на столешницу, сидел сутулый человек с выступающими скулами потенциального убийцы. На нем была черная униформа, украшенная золотой волчьей пастью.
"Очень значительное лицо в иерархии правителей России", — догадался Майк.
— Я представлял тебя другим, — не поднимаясь из-за стола, сказал волчара, с интересом разглядывая детектива. — Мы давно могли тебя прикончить, но ребята захотели посмотреть на тебя поближе.
— Ну и как? — с издевкой спросил Майк.
— Знаешь, ничего, я, пожалуй, взял бы тебя шофером, если ты, конечно, разделяешь идеалы нашего движения. Ведь тебе у нас нравится, правда, Норман?
— Вы — грязное жулье, нажившееся на воровстве чужих книг и изобретений, — брезгливо поморщился детектив.
— Ну, это было давно, — усмехнулся волчара. — Стоит ли вспоминать о таких мелких грешках? И потом, Россию никто не спрашивал. Пришел Большой Волк и сказал, что надо делать.
— Вы — обыкновенное зверье и не скрываете этого. — Детектив кивнул на спинку стула с вырезанной на ней волчьей мордой.
— Что такого? Разве у американских индейцев покровителями племен не были змея, рысь, тот же волк? А орел или лев в гербах цивилизованных стран? Чем один хищник хуже другого? Символика — это мелочи. Мы вытащили Россию из нищеты и междоусобиц, вернули ей достоинство, и нас теперь ничто не остановит. — Волчара включил телевизор.
"Блистательная кличка не помогла Александру Македонскому. Этот волкодав был буквально растерзан нашим Героем Бродвея на глазах потрясенной американской публики. Теперь у Америки остаются всего два боевых пса, способных противостоять ему. Да, русский волк — это вам не американский волкодав, джентльмены".
Спортивный комментатор позволил себе снисходительную улыбку.
Волчара выключил телевизор, и детектив понял, что он отлично осведомлен о цели его визита в Россию.
В эту минуту шорох шелков заставил Нормана обернуться.
— Энн!!! — чуть не вскрикнул он.
Да, это была Аня. В платье из императорского гардероба она казалась прекрасной. Даже не взглянув на Майка, она с кошачьей грациозностью прильнула к мафиози и тут же отпрянула, манящая, как убегающая волна.
— Уберите его! — приказал волчара охране, открывая бутылку шампанского.
Лязгнули цепи, и Майка, как упирающегося волкодава, поволокли прочь из царских покоев.
В мрачном оцепенении Майк лежал на каменном полу камеры, непрестанно думая об Ане. Может быть, именно в этот миг волосатые лапы волчары пощупывают тело возлюбленной. "Как она могла?! Подлая, низкая тварь!" — шептал Майк. — Боже, что со мной?! Я, кажется, схожу с ума!" Верхняя часть черепа, подобно крышке от кастрюли, сдвинулась в сторону. Майк с ужасом ощущал, что его мысли и поступки становятся ему не подвластны, как это бывает только во сне. Последние секунды отделяли его от помешательства.
— Сударь. — Майк вздрогнул. Обернувшись, он увидел человека в белом с обезображенным лицом. Один его глаз висел на ниточке.
— Ваше величество! — прошептал Норман.
— Да, сударь. Перед вами несчастный император Павел Первый. Здесь, в этом замке, я был изувечен и убит самими близкими мне людьми. Вы тоже преданы самым близким и дорогим для вас человеком. Никто другой не в силах разуметь ваши муки, как я. Мне ли не знать, что такое предательство! Я не могу дать вам оружие для борьбы, но я дам вам оружие мести. Всякого, к кому вы обратите нижеследующие слова, постигнут муки более страшные, чем ваши. — В глазах призрака зажегся мерцающий свет. — Запомните эти слова!..
…Очнувшись, Майк попытался вспомнить заклинание призрака, но напрасно.
Спустившись в огромный, ярко освещенный подвал русского торгового представительства, Мечтатель Хью замер на месте.
— Какие люди! Ты посмотри, Гарри, просто негде плюнуть! Рядом с ними мы жалкие молокососы. — Хью опасливо разглядывал сидящих за длинными столами бандитов и прощелыг, жадно поглощавших бесплатное угощение. И впрямь здесь собрались самые опасные люди Нью-Йорка.
— Смотри, Гарри, не наступи кому-нибудь на лапу, — предупредил Хью, осторожно пробираясь вдоль столов в поисках свободного места.
— На всякий случай я приготовлю дистанционную пощечину, Хью.
— Ты с ума сошел, Гарри, приготовь лучше себе гроб!
Найдя наконец свободное место, Хью вцепился в стакан бесплатного виски.
— Эй, черномазый, ты как сюда попал? — Огромный волосатый мужичище свирепо уставился на Мечтателя.
— Извините, мистер, я вошел через дверь, — вежливо ответил Мечтатель.
— Ты считаешь меня дураком? Слышишь, Том, он издевается надо мной!
— Придави его, Джимми, — посоветовал сосед верзилы.
— Извините, мистер, но, по-моему, выпивки и закуски здесь хватит на всех, — миролюбиво сказал Хью.
— Том, этот хмырь считает, что я голоднее его. — Громила медленно поднялся из-за стола, с удовольствием демонстрируя огромные мускулы, подобно тому, как палач перед казнью прогуливается по эшафоту, показывая зевакам остро отточенный топор.
Верзила занес волосатую ручищу над головой Хью, но тут же замер. Звонкая пощечина обожгла его щеку.
— Кто это сделал? Ты, Том? — Неожиданным ударом верзила опрокинул соседа, но и сам получил сокрушительный удар от его приятеля. Вскакивая с мест, чтобы лучше видеть, зрители немедленно превращались в участников потасовки, ибо нет ничего соблазнительнее и справедливее, чем огреть стулом по башке олуха, закрывавшего тебе вид.
— Гарри, не будь дураком, ныряй ко мне под стол. — Хью потянул приятеля за штаны. Штаны дернулись, и Мечтатель Хью с ужасом удильщика, вытащившего крокодила, увидел прямо перед собой разъяренную рожу громилы, пышущую жаждой мщения.
— Дядя, отстань. — Хью ткнул пальцем в выпученный лаз громилы.
— О! О!.. — взвыл от боли несчастный.
Не дожидаясь, пока громила придет в себя, Хью проворной ящерицей метнулся прочь, лавируя на четвереньках между подпрыгивающими и притопывающими ногами.
Вдруг страшный рев, на который не способна человеческая глотка, чуть не лишил Хью сознания. Он выглянул из-под стола и совсем рядом с собой увидел… Героя Бродвея, удерживаемого цепями. Рядом с ним стоял русский.
— Отлично повеселились, джентльмены! — крикнул он в присмиревшую толпу. — Знайте, здесь всегда вам рады. Вы можете спросить: какого черта эти идиоты русские поят нас водкой? Не буду скрывать. Скоро нам понадобятся от вас кое-какие услуги. Не бесплатно, конечно. А сейчас небольшое развлечение, джентльмены! — Лязгнули цепи, и Герой Бродвея, опрокидывая столы и не успевших увернуться людей, бросился навстречу Цезарю. Расправа, мало похожая на схватку, была короткой…
Теперь у Америки оставался последний волкодав — Наполеон. Трагическая развязка событий неумолимо приближалась.
Среди ночи Майк проснулся от сквозняка. Дверь камеры отворилась, и он увидел Аню в волчьей униформе. Или это был только сон?
— Ты ранен, Майк? — Она положила холодную как лед ладонь на лоб Нормана. — Вставай, в нашем распоряжении всего несколько минут. Мне удалось раздобыть ключи.
— Ты спала с этим уродом, Энн?
— Ну вот еще! — вспыхнула девушка.
— Хотелось бы верить. — Норман отвернулся к стене.
— Глупый, я люблю тебя одного, каждая моя клеточка принадлежит тебе, вставай. — Девушка порывисто поцеловала Нормана. — Идем, дорогой. Вчера погиб Цезарь. Теперь в любую минуту может наступить очередь последнего волкодава. Идем, Майк, мы еще не выиграли эту битву.
VIВ психушке
Каскадерский прыжок Майка через ограду психиатрической лечебницы не вызвал переполоха у ее обитателей. Больные встретили его появление спокойными сочувственными взглядами, и детектив подумал, что настоящие психи, пожалуй, те, кто живет по другую сторону ограды. Присмотревшись к бредущим навстречу фигурам в длинных халатах, Норман безошибочно узнал в одной из них генерала Стернин