го во второй раз.
Но уже 22-го на Майдан вышли сотни тысяч сторонников кандидата Виктора Ющенко, уверенных в том, что результаты выборов сфальсифицированы. И месяц стояли на площади. На месяц Киев окрасился в оранжевое – это был цвет оппозиционного кандидата Ющенко.
В первое время митингующие боялись, ибо нет ничего ужаснее, чем стоять на одном месте и ждать. Одни жутко хотели убежать – потому что ждали ОМОНа, водометов или провокаторов. Другие рвались идти брать штурмом администрацию президента, Верховную раду, Центризбирком. Но, сжав зубы, они месяц стояли на декабрьском морозе.
По утрам киевляне заходили в метро, втискивались в переполненные вагоны, как делали это десятки лет до этого. И как только состав трогался, начинали полушепотом скандировать «Ющенко! Ющенко!». Поезд ехал, и в каждом его вагоне негромко, но хором твердили одно и то же. В итоге все доезжали до работы, отпрашивались – и снова на метро ехали на Майдан. Стоять. Ждать. И бояться.
А потом на сторону Майдана перешло государственное телевидение. А затем Верховный суд аннулировал итоги второго тура 21 ноября и назначил третий на 26 декабря.
О том, что происходило в Киеве, в Москве знали далеко не все. В репортажах центральных телеканалов говорили, будто народ Украины проголосовал за Виктора Януковича, но шайка хулиганов-националистов захватила главную площадь Киева и мешает государственной власти нормально работать. Пропаганда не жалела для «оранжевых» самых страшных эпитетов – их называли фашистами, американскими наймитами, шпионами, бандеровцами, предателями, русофобами и наркоманами.
Иначе и быть не могло, потому что на кандидата Януковича в Москве поставили очень серьезные деньги. И речь даже не о тех российских политтехнологах, которые были командированы в Киев за пару месяцев до выборов. Серьезную ставку на Виктора Януковича сделал Газпром.
За три месяца до выборов глава Газпрома Алексей Миллер и глава «Нафтогаза Украины» Юрий Бойко подписали в Москве пакет документов, полностью пересматривавших условия поставок газа на Украину. Внешне договоренность выглядела так, будто бы это полная капитуляция Украины. Все годы после распада Советского Союза поставками газа на Украину занимались в основном независимые посредники. Но по договоренности лета 2004 года выходило, что Киев готов отказаться от их услуг и полностью довериться Газпрому, вручив право поставлять газ на Украину зависимой от Газпрома структуре, получившей название RosUkrEnergo. Политически это выглядело как серьезная уступка президента Леонида Кучмы и премьер-министра Януковича Газпрому – в обмен на которую Россия должна была всеми силами поддержать Януковича на выборах.
Сотрудники Газпрома, как бывшие, так и нынешние, говорят об отношениях с Украиной не слишком охотно. А те, кто соглашается побеседовать, ставят обязательное условие – не называть их имен. Слишком щекотливая тема. Но и в этом случае рассказывают далеко не все.
Один из руководителей Газпрома того времени рассказывает, что менеджеры газовой корпорации осознавали, что сделка лета 2004 года была довольно рискованной.
– В то время у всех в Москве был настрой, что Янукович непременно выиграет, – вспоминает бывший топ-менеджер Газпрома. – Он регулярно прилетал в Москву, гулял, приезжал в Ново-Огарево на день рождения президента Путина, а Путин в ответ ездил поддерживать его в Киев. Мы же изучая ситуацию на Украине, постоянно писали руководству бумаги про то, что Янукович никогда не выиграет. Во-первых, он ставленник Кучмы, а Кучма страшно непопулярен. А во-вторых, сам Янукович реально непростой товарищ. Сидел в тюрьме, конкретный такой парень. Пока он молчал, было еще ничего – но когда начинал говорить, все – конец. Украинского он толком тогда еще не знал. Мы все понимали, что шансов у него нет, и говорили об этом.
О невысоких шансах нового партнера Газпрома Виктора Януковича стать украинским президентом неоднократно докладывали и Алексею Миллеру. Но Миллер не рискнул говорить об этом с президентом страны. Путину хотелось как можно скорее заключить соглашение с Украиной, и никто не смел возразить ему, сказав, что Янукович – не идеальный партнер. А те советники, которых президент Путин спрашивал, в один голос говорили ему то, что он хотел слышать, – все складывается отлично, Янукович гарантированно победит, газовые соглашения в надежных руках.
Это самовнушение продолжалось едва ли не до 26 декабря. Чиновники из администрации президента до последнего момента рапортовали, что ситуация под контролем, топ-менеджеры Газпрома уверяли, будто газовым договоренностям ничего не угрожает, и даже государственные телеканалы изо дня в день повторяли, что у «оранжевой революции» нет никаких шансов: Майдан Незалежности не показывали, зато постоянно давали картинку из Донецка, с митингов в поддержку Виктора Януковича. Акции в поддержку преемника Леонида Кучмы называли многотысячными, а если нужно было показать «оранжевых», то демонстрировали каких-то пьяных молодых людей едва ли не с нацистской символикой.
– Нет сомнений в том, что нашего президента крупно подставили, – уверен бывший топ-менеджер Газпрома.
Когда революция победила, Кремль и Газпром были в полной растерянности. Прямо в Новый год Туркмения, основной поставщик газа на Украину, – газ идет транзитом по территории России, через трубы Газпрома, – вдруг неожиданно, в нарушение всех прежних контрактов, прекратила подачу газа, мотивируя это ремонтом газопровода. А Газпром заявил, что не будет из собственных запасов компенсировать Украине дефицит. Украинские «оранжевые» моментально заявили, что этот шаг – политическая месть Газпрома за победу Виктора Ющенко на президентских выборах.
Но то были просто эмоции. За несколько дней проблема была решена, Украина согласилась на повышение цены газа, и поставки возобновились. Просто в тот момент ни Газпром, ни Кремль еще не могли просчитать, чем обернется смена украинской власти. А этот вопрос был принципиальным, потому что все 15 лет независимости Украина была самым мутным и неясным полем деятельности Газпрома. Поставки газа на Украину всегда были окружены завесой тайн, чередой скандалов и массой подозрений в чудовищной коррупции. Для Украины «оранжевая революция» была лишь чередой странных выборов, прошедших не в два, а в три тура и закончившихся с неожиданным результатом. Для Газпрома же она могла обернуться настоящей революцией, поскольку грозила разрушить давнюю и очень сложную систему запутанных газовых отношений.
В середине 1990 годов Газпром едва ли не оказался на краю гибели из-за неплатежей. «Мы стояли на двух льдинах, – описывает то время один из близких соратников Рема Вяхирева. – Российские потребители были должны Газпрому 15 миллиардов долларов, а страны бывшего СССР – 7 миллиардов. Ни у тех, ни у других не было денег, чтобы расплачиваться. Я помню, мы как-то приезжали в Вильнюс, а там почти 300 км дороги – и ни одного фонаря. В темноте нам попалось всего полтора десятка машин. Мы спрашиваем, в чем дело, а они говорят: „Денег нет за газ платить, поэтому фонари и не горят“».
Газпрому приходилось задерживать зарплаты собственным рабочим – уже начались забастовки строителей на Севере. «Если бы осталась прежняя схема, мы бы не выжили, надо было что-то придумывать», – признается один из бывших руководителей Газпрома. Добиться денег от российских потребителей Газпром не мог – единственным выходом было каким-то образом добиться оплаты из стран СНГ.
Один из ближайших соратников Вяхирева рассказывает, что новая схема родилась в кабинете главы газовой монополии, когда к нему на прием пробился бывший чемпион мира по велоспорту Игорь Макаров.
Его компания «Омрания» была одной из многих, занимавшихся тогда поставками продовольствия в Туркмению. Макаров сам родился в Ашхабаде; его «Омрания» поставляла туда сахар и, когда туркменским чиновникам оказалось нечем платить, они предложили Макарову газ. Однако сбыть этот газ, не договорившись с Газпромом, было нереально, поэтому молодой предприниматель пришел к Вяхиреву.
В Газпроме к тому моменту знали, что Туркмения и Украина давно уже ведут между собой бартерный обмен, меняя газ на продукты питания. Поэтому Вяхирев предложил Макарову встроиться в существующую схему, продать туркменский газ Украине, а уж деньги выбить с украинцев самостоятельно. В итоге появилась схема «газ в обмен на продовольствие» – Газпром начал получать в оплату своего газа товары с Украины.
Газовый трейдер Дмитрий Фирташ рассказывает, что менять среднеазиатский газ на продукты питания еще в 1994 году придумал Игорь Бакай, чья фирма под названием «Республика» поставляла продовольствие в Туркмению. Президенты Украины Леонид Кравчук и Туркмении Сапармурат Ниязов подписали соглашение, по которому «Республика» должна была выплатить Ашхабаду украинские газовые долги за 1993 год продуктами.
– Игорь Бакай первый придумал эту схему, – говорит Фирташ. – По сути, он стал первым крупным газовым трейдером. До этого никто по-настоящему не понимал этот бизнес. Газпрому украинский рынок был тогда совсем не интересен. Украина ведь не хотела и не могла платить за газ деньги. А вариант «газ в обмен на продовольствие» всем был выгоден и всех устраивал.
По словам Фирташа, у Бакая была квота на поставку газа на Украину, которую ему выдал тогдашний президент Украины Леонид Кравчук. Но уже через несколько месяцев после начала работы схемы Бакая, Кравчук проиграл президентские выборы своему бывшему премьер-министру Леониду Кучме. И у «Республики» начались проблемы. Была создана правительственная комиссия, которая пришла к выводу, что Бакай так и не выполнил свою основную цель – выплатить государственный долг Украины за 1993 год.
Именно к президенту Кучме и решил подобрать ключи Газпром. Виктора Черномырдина с Леонидом Кучмой связывала давняя дружба, ничуть не хуже Кучма был знаком и с Ремом Вяхиревым. Еще в ходе своей предвыборной президентской кампании Кучма считался пророссийским кандидатом: перед выборами его рекламные ролики показывали даже на российских телеканалах. А возглавив Украину, он нашел полное взаимопонимание с Газпромом. Так что место «Республики» заняла компания Игоря Макарова.