— Живой, ранен, и сильный ушиб. Видишь, крови сколько… Нужно отвезти его в больницу.
Генри открывает глаза:
— Не нужно в больницу. Не могли бы вы довезти меня до Границе. Это в Чехии.
Шофер отрицательно качает головой:
— Не смогу. Мне не по пути. Я еду в Марктредвиц. А до Границе там еще тридцать километров.
— Мотоцикл видишь? Он практически новый. Возьми его, но довези меня. Немного подлатаешь. Но номера сними. Сумку дай мне.
— Что? Мотоцикл краденый?
— Нет, заимствованный.
Шофер отошел, оглядел мотоцикл, осмотрелся по сторонам:
— Понятно. Сделаю. Давай я тебе помогу забраться в машину.
Шофер и женщина затащили Генри в кабину, положили на колени сумку. Мотоцикл с трудом подняли в кузов.
21:00. Границе. У дома Генри.
Марта выходит из дома к грузовику. Видит в кабине бледного Генри.
Женщине, сидящей рядом с Генри:
— Что с ним?
Женщина, твердо:
— Упал с мотоциклом ваш муж. Но может быть еще что-то. Не хотим этого знать. Помогите вынести его. Сам он уже не сможет.
Все вместе осторожно вытаскивают Генри из кабины. Переносят в дом. В гостиной укладывают Генри на диван.
Сумку держит Марта.
Женщина Марте:
— Извините, нам пора.
— Сколько я вам должна?
— Нет, нет. Ничего. Мы поехали.
Уходит вместе с шофером.
Генри немного очнулся:
— Марта, сходи к Франтишеку. Мария — медсестра, она мне поможет. Нужно вынуть пулю.
— Пулю? Ой!
В дверях появляются Франтишек с Марией. Франтишек всматривается в Генри:
— Что с тобой? Мы видели в окно, как тебя волокут. Попал в аварию?
— Немного хуже. У меня в левом плече, возможно, пуля. Мария, ты сможешь ее вытащить?
— Я никогда не оперировала. Только ассистировала пару раз. У нас всех тяжелых сразу перевозят в больницу. Тебя тоже нужно туда везти.
— В больницу нельзя. Ты хотя бы посмотри, что там у меня. Я не чувствую пули. Может быть, рана навылет? Он стрелял с близкого расстояния.
— Я сейчас принесу все, что нужно.
Убегает.
Через несколько минут Мария приносит бинты, пинцеты, зажимы, еще что-то в коробке. Мария и Марта осторожно разрезают и снимают часть одежды. Обмывают запекшуюся кровь на месте ранения. Мария осторожно осматривает рану и обнаженную часть тела:
— Есть выходное отверстие! Но у тебя много ссадин по всему телу.
23:00. Там же.
Перевязанный, аккуратно обмытый и смазанный мазями Генри лежит на застеленном диване, голый по пояс.
Марта смотрит на него:
— Что делать будем? Ты, наконец, закончил со своими «разногласиями»?
— Да, это было последнее дело. Теперь тебе нужно отвезти бумаги Эмме. Они в сумке. И возьми в ней деньги. Посмотри, сколько там?
Марта находит в сумке деньги, считает:
— Тридцать тысяч.
— Раздели на три части. Одну мне, остальное вам с Эммой.
Марта, сердито:
— Во-первых, я никуда не поеду, пока ты не выздоровеешь. Во-вторых, я деньги не возьму, а Эмме вообще не за что. Это твои деньги. Ты рисковал жизнью столько дней, мне Эмма рассказала. Тебя подстрелили, в конце концов. Я бы ни за какие деньги не взялась за эту работу при таком риске. А ты: сколько времени теперь не сможешь работать? Я давно понимаю, какая у тебя работа.
— Марта, твои советы по работе мне не нужны. За охрану Эммы я получил деньги. Это излишние. И тебе, и Эмме они не помешают. А материалы по концерну я обещал Эмме. И ты мне сейчас здесь не нужна. Мария последит за мной. Завтра же выезжай.
Марта неожиданно расплакалась:
— Генри. Почему ты такой жестокий? Это все твоя работа! Может быть, ты будешь делать что-то другое?
— Ничего другого я делать не умею. Иди ко мне.
Притянул правой рукой к себе, погладил по голове:
— Не реви, успокойся. Если я буду в Германии, позвоню тебе. А на днях я уеду отсюда, как только смогу двигаться самостоятельно. Завтра утром садишься в свою машину и уезжаешь.
Страдонице
Вторник — воскресенье — пятница
8:00. 17 ноября 2015 г., вторник. Границе.
Горница дома Генри.
Генри лежит на диване. Марта кормит его:
— Генри, может быть, я задержусь хотя бы на один день? Ты совсем слабый.
— Мы вчера обо всем поговорили. Через полчаса ты должна уехать. Тебе до Шмалленберга ехать очень долго. Старайся не заснуть по дороге.
Улыбается.
Марта, наконец сдается:
— Я по дороге заеду во Франкфурт, надо же мне сменить платье и туфли.
— У тебя денег сейчас достаточно, пройдись заодно во Франкфурте по магазинам, приобрети что-нибудь симпатичное.
— А я что, плохо одета? И, вообще, я тебе не нравлюсь, поэтому ты меня отсылаешь?
— У меня нет сил с тобой спорить. Делай, что хочешь.
— Хорошо. Тогда я остаюсь.
— Марта, перестань. Документы нужно срочно отвезти Эмме. И предупреди ее, позвони из Франкфурта.
— А мне не опасно одной, без тебя ездить?
— Не выдумывай новые предлоги остаться. С бандитами все решено.
— Тогда я к тебе приеду. Сразу же, как ты доберешься до своего дома. Буду звонить тебе. Ведь это сейчас можно?
— Можно, можно. Но уезжай скорее.
Марта, почти обиженно:
— Ну и ладно, уеду.
Начинает собираться.
9:00. Там же.
Генри все еще лежит на диване. В дом заходит Франтишек:
— Привет, как себя чувствуешь?
— Значительно лучше, только спина и бок, где все содрано, болят. А про плечо и говорить не буду. Ты мог бы вызвать для меня надежный частный амбуланс, отвезти меня домой, в Страдонице?
— Конечно, можно. Но не рано ли?
— Нет, дорогу вытерплю, а там я буду более спокоен. И врача смогу при необходимости вызвать. Есть у меня там надежный, уже лечил однажды.
— Хорошо, сделаю. Через часик подъедет.
15:00. Страдонице. Гостиная в доме Генри.
Генри лежит на диване, врач осматривает его. Похлопал по здоровому плечу, смеется:
— Все в порядке. Заживет на тебе, как на собаке. Рану хорошо прочистили, нагноения почти нет. Через несколько дней стрелять левой рукой не сможешь, но девушку обнять — не возбраняется.
23:00. Там же.
Генри не может уснуть, вернее, непрерывно просыпается, так как перед глазами проходят отрывки воспоминаний.
Маленький Генри стоит перед тремя мальчишками, которые смеются, показывая на его обрезанный кончик. Ему и горько и обидно: кто сотворил с ним такую злую шутку? Но когда один из мальчишек подходит слишком близко и делает вид, что хватает его за это место, набрасывается на обидчика. Покатились по земле, к ним присоединились другие мальчишки.
Драки на переменах, во дворе, в спальне. Один на один, один против группы, если обозвали евреем. Только в старших классах стали бояться задевать его.
Беседы со стареньким учителем истории.
Рассказ, кто такие евреи, в восьмом классе, чтение Синодальной Библии.
Знакомство с маленьким бородатым раввином. Рассказ об Израиле. Первое чтение молитвы…
12:00. 18 ноября 2015 г., среда.
Гостиная дома баронессы Вилленберг.
За столом сидят и пьют чай Эльза Вилленберг, Марта и Эмма.
Эльза, очень заинтересованно:
— Давай, Марта, рассказывай. Чем у вас все дело кончилось?
— Ничего особенного. Генри все утряс, говорит — окончательно. Вот, передает тебе, Эмма, какие-то материалы.
Открывает сумку, вынимает пачку папок и микрокассету:
— И из-за этих бумажек столько шума, столько стрельбы, столько народу полегло…
Эмма открывает первую папку. Не верит своим глазам: — Марта, это не бумажки. Это копии документов, свидетельства незаконной деятельности концерна. Здесь все то, чего мне не хватало.
Открывает другую папку, потом третью. Вчитывается, даже забыла, что за столом она не одна. Не обратила внимания на кассету.
Эльза, очень удивленно:
— Но почему этим занимается не полиция, а вы, Эмма. Зачем вам интересоваться такими ужасными делами?
— Не знаю, госпожа Вилленберг. Но думаю, что это мое последнее розыскное дело. Никогда я больше не буду влезать в подобную грязь. Это мне не под силу. Если бы не Генри, ничего бы у меня не получилось. Спасибо ему.
Марта не замедлила высказаться:
— Эмма, может быть, поедем к Генри? Там и скажешь ему спасибо.
— Я бы рада, но мне сначала нужно переделать статью. Да и не знаю я, где он сейчас. И для поездки нужно взять в банке деньги.
— Генри наказал сообщить тебе, чтобы ты ни в коем случае не упоминала в полиции о нем. Ничего не знаю, мол, и все.
— Почему в полиции. Мне придется давать показания? О чем? Я же ни в чем не участвовала.
— Около твоего дома была стрельба. Кого-то там убили, кого-то ранили. В общем, ужас. Но ты об этом ничего не знаешь. Ты все это время была здесь, у мамы. Ой, я забыла. Генри передал тебе десять тысяч евро. Мне он тоже дал столько же. Правда, я уже пару тысяч истратила во Франкфурте. Мы спокойно можем путешествовать с шиком.
Приносит из своей комнаты толстый конверт и передает Эмме. Эльза с удивлением глядит на эту сцену. Ничего не может понять. Эмма тоже удивлена. Заглядывает в конверт:
— Почему? За что? Я не возьму деньги. Это я должна бы ему оплатить все. Он столько сделал!
— Знаешь, Эмма, я за то время, что провела с Генри, перестала удивляться чему бы то ни было. Мужчины думают и действуют так, что нам не понять. Смирись. Ты же принимаешь деньги от дядюшки, а я от отца. Давай так. Ты постарайся за неделю окончить работу над статьей и сдай ее в газету или куда ты ее хотела отправить. А я появлюсь на работе, наконец, чтобы меня не выгнали совсем. А через неделю поедем вместе в Прагу. Он живет где-то рядом. Я ему позвоню, чтобы встречал в Праге. Никуда он не денется — встретит. Да за неделю и выздоровеет немного. И договоримся, что неделю проведем там все вместе. А на кассете записи какие-то. Но о них Генри ничего не сказал.