Оксана докладывает:
— Я заказала винегрет, грибочки, борщ со сметаной, шашлык из баранины, вам дополнительно «мясо Распутин», мне блины с копченым лососем и красной икрой и чай. Из вин — Цинандали, это легкое вино.
— И это всё национальные блюда?
— Да, но не все русские. Шашлык — это что-то кавказское, типа израильского а-ля эш. Хотя вы и этого, наверное, не знаете. А борщ — действительно русское или украинское блюдо. Мне так нравилось, когда бабушка готовила его. У мамы так не получалось.
Постепенно на столе появилось все.
Генри вдыхает запах борща. Совсем, как в детском доме.
Вспоминает столовую детского дома, Розу Марковну — необъятную даму, жалостливо вздыхающую, глядя на маленького, худенького мальчишку, подкладывающую ему в борщ кусок мяса побольше.
— Вырастай большой скорее.
И следом другой эпизод.
Вот он прибегает на кухню в слезах:
— Они опять меня побили.
Роза Марковна отвечает ему:
— Но ты должен давать им сдачи.
— Они сильнее меня, и их много.
— Ты совсем, как мой Боренька. Он не умел драться, прибегал ко мне жаловаться. Бедный мой малыш. За что его забрали с первого курса института? И погиб где-то за рубежом. Даже похоронить его не смогла, и не знаю, где его могилка.
Попроси нашего учителя физкультуры Сергея Трофимовича. Он добрый, только на вид сердитый, он тебя научит давать сдачи.
И снова детский дом. Физкультурный зал, пожилой физрук и маленький мальчик. Физрук показывает приемы самбо:
— Запомни, никогда не выдавай, что ты боишься. Бей первым. И лови момент, когда противник в движении. Он может быть неустойчивым. Нужно использовать его массу, его напор, чтобы он полетел на землю.
Зал ресторана «Борщ и слезы»
Оксана замечает, что Генри совсем не слышит ее:
— Пьер, где вы? Вам не нравится запах борща?
— Нет, нет, мне нравится. Один раз в жизни такое поесть очень приятно. Только странно, я где-то читал, что Распутин вообще мясо не ел.
— Не знаю. Это говяжье филе с куриной печенью. По крайней мере так написано в меню. А откуда вы про Распутина это знаете?
Генри немного смутился. По легенде ему бы про Распутина не к чему знать.
— Не помню, может быть, не читал, а кто-то рассказывал. Я предлагаю выпить за продолжение нашего знакомства.
Наливает рюмки. Пробует «незнакомое» вино:
— Неплохо. Наверное, под борщ пьют что-то более крепкое, но можно и Цинандали.
Оксана смеется:
— Да, у нас в Питере под борщ пошла бы холодная водка.
Генри сосредоточенно ест борщ. Внезапно остановился, смотрит на Оксану:
— Вы можете спросить официанта, почему слезы в названии?
— Я уже спрашивала раньше. Все просто. Ностальгия при виде борща. А в результате — слезы.
Медленно ест, изредка бросая взгляды на Генри.
14:00. У выхода из ресторана.
Оксана торжественно заявляет:
— Теперь можно перейти к духовной пище.
Подзывает такси:
— В галерею «Тейт Модерн», пожалуйста.
У галереи «Тейт Модерн».
Оксана останавливается, поворачивается к Генри:
— Вы знакомы, Пьер, с современной живописью?
— Признаюсь, очень поверхностно. Но некоторые имена слышал. И не скажу, что с хвалебными характеристиками. Если это все такое, как вы нарисовали меня, то ладно. Но я слышал о «черном квадрате» Малевича, и это всегда вызывало у меня только недоумение.
Оксана улыбается:
— Прекрасно, будет интересно услышать ваше непредвзятое мнение о хранящихся здесь сокровищах. Посмотрим только их. А на выставку не пойдем: не хватит времени осмотреть и то, и другое.
В залах музея.
Генри и Оксана идут по залам. На стенах редко разбросаны картины. Генри в недоумении рассматривает их, временами останавливаясь. Оксана следует рядом, поглядывая на реакцию Генри.
У картины Пикассо «Сидящая обнаженная женщина» Оксана не вытерпела, спрашивает:
— Ну, как?
Генри, почти раздраженно:
— Это тоже великое? Я читал, что за его картины платят бешеные деньги. А тут… Переплетение прямоугольников, треугольников и лент. Что-то вроде средневекового шлема вместо головы. Две ломаные ленты вместо рук. Что она обнажена, можно догадаться только по названию картины. Но я назвал бы ее «Сидящая мумия».
— Браво, Пьер. Исчерпывающая характеристика. К сожалению, специалисты относят ее к лучшим произведениям начала века — двадцатого.
У картины, на которой смутно можно увидеть гитару, Генри, не дожидаясь вопроса Оксаны, замечает:
— Тот же стиль, нагромождение квадратиков и подобных фигур. Гитару совсем трудно угадать.
— Но ведь это Жорж Брак, основоположник кубизма. По-другому он и не хотел рисовать.
Генри, чуть остановившись еще около подобной картины:
— А здесь тот же стиль, только в середине что-то похожее на мужика.
— Это Глез, теоретик кубизма. Собственно, он-то и ввел понятие «кубизм». Это портрет Жака Найрала.
Мимо картины Роберта Делоне Генри проходит, только бросив:
— Чистое переплетение квадратов, треугольников и других фигур.
У картины Пауля Клее «Вальпургиева ночь» Генри остановился:
— Какое нагромождение вермишели. Не меньше килограмма. Но, кажется, я вижу физиономии ведьм. Все-таки интересно, по сравнению с предыдущими.
Зато у картины Роя Лихтенштейна искренне рассмеялся:
— Ну, дает. У нас в пятом классе ребята рисовали бой истребителей значительно лучше.
Оксана уже с трудом сдерживает смех:
— Все, Пьер. Достаточно. Вы разгромили всю современную живопись. Пойдемте на воздух. Это так все выглядит в глазах нормального современного образованного человека?
— Извините, Оксана, я ведь не очень образованный, в гимназиях не учился.
Оксана удивлена:
— Откуда вы, Пьер, знаете это выражение?
Генри, несколько обескураженный:
— Где-то читал. Не помню. Но это правда. Нам, бизнесменам, современное искусство не понять. То ли дело Рубенс или хотя бы наши, германские: Дюрер, Гольбейн.
— Да, эти великие мастера воспринимаются проще. Особенно сочные женщины Рубенса. А современную живопись нужно чувствовать. Да и неплохо быть подкованным.
— Не спорю. Я — профан в этом деле. Давайте теперь подумаем, где будем ужинать? Только приглашаю и плачу я.
— Мне это непривычно.
— Что непривычно? Оксана помолчала:
— Привыкла, что плачу я. Ведь все мои знакомые — художники, поэты, музыканты. У них никогда нет денег. Обычно я их приглашаю. А тут вдруг вы меня приглашаете.
Генри смеется:
— Не может быть! Вы разве состоятельны?
— Нехорошо получается. Как будто хвастаюсь. Это отец оставил мне какие-то деньги. Я о них ничего не знаю. Мне присылает без вопросов мама. Раньше она управляла деньгами, а теперь передала все моей младшей сестре. Но деньгами полностью меня обеспечивают.
Генри улыбается:
— Хорошо иметь младшую сестру, которая умеет управлять деньгами. Она тоже в Питере?
— Нет, Лола живет в Израиле, учится в университете. Ей двадцать лет. У нас мамы разные, но мы любим друг друга.
Генри наморщил лоб, с недоверием:
— Студентка, управляет деньгами?
— Она, наверное, унаследовала деловую хватку папы. Он был финансистом. А у нее теперь финансовый фонд. Она руководит им.
— А я, как вы. Не умею управлять деньгами. Только зарабатывать их. Но приглашаю в ресторан сегодня я.
19:00. Ресторан в «Тейт Модерн».
Ресторан на шестом этаже. Столик Генри и Оксаны стоит у окна. За окном открывается вид на Собор Святого Павла, купол которого, освещенный заходящим солнцем, сверкает совсем недалеко, прямо за Темзой.
Генри и Оксана сидят за столиком, о чем-то беседуют. У Оксаны — салат и запеченная морская форель, Генри выбрал рибай-стейк. Перед каждым — солидная кружка пива.
У номера Оксаны в отеле.
Оксана держится за ручку двери. Генри стоит перед ней.
— Во сколько мне к вам завтра подойти?
— Давайте, Генри, выйдем пораньше, часов в восемь.
Позавтракаем здесь же и отправимся в Озерный край.
— Хорошо, тогда я успею с утра позаниматься в тренажерном зале. Он здесь приличный. До завтра!
— Приятных снов!
Улыбается.
Озерный край
Воскресенье — понедельник
8:00. 6 декабря 2015 г., воскресенье.
Номер Оксаны.
Оксана собрала вещи, ждет Генри. Стук в дверь.
— Входите, Пьер, открыто.
Генри входит в номер, смотрит на Оксану:
— Вы уже собрались? Какая неожиданность! Вы всегда такая организованная?
— А вы еще без вещей? Поздно встаете.
— Не совсем. Успел поработать в тренажерном зале. Кстати, он здесь приличный. Да, без вещей. Мы же еще зайдем позавтракать? Потом вы подождете, а я схожу возьму машину.
— Почему машину?
— Чтобы не быть связанными с транспортом. Возьмем джип, а лучше бы Лендровер. Неизвестно, по каким дорогам придется в этом вашем Озерном крае ездить. Я узнал, можно взять прямо здесь, чтобы не ходить далеко.
— Вы все продумали, Пьер, весь маршрут?
Смеется:
— А я предполагала поехать так, чтобы не знать, куда и как направляемся.
— Помилуйте, Оксана. Куда ехать, это вы уже вчера определили. Я кучер. Куда скажете — туда и поеду. Немного непривычно, конечно, в Англии ездить, но постараюсь вас не подвести.
9:00. В машине «Jeepe Renegade».
Генри рассказывает:
— Я настроил GPS на Карлайл. Он нас через сороковое шоссе выведет на М6. Надеюсь, что сегодня там больших пробок не будет. Кто хотел вырваться из Лондона, уехали вчера.
Машина движется мимо почти непрерывных городских кварталов. GPS вывел на А40, и минут через пятнадцать после парка «Колн Велли» — на трехполосную М40.
Генри и Оксана молчат все это время. Но когда по сторонам началась череда полей, рощ, коттеджей и усадеб, Оксана начала комментировать окрестности лекторским голосом: