Елена попеременно смотрит то на экран, то на реакцию Оксаны и Генри.
Собственно, на реакцию Генри смотреть не интересно: скептически посматривает на перипетии команды 117, время от времени закрывая глаза и отдыхая.
Наконец бойцы перебили всех врагов, освободили девушку и разведчика, попавшего к ним в лапы. Ни один боец не погиб. Главный герой, получив несколько ранений, сидит на подножке машины, опираясь на свою винтовку. Спасенная девушка смотрит на него с восхищением.
Оксана, очень возбужденно:
— Когда смотрю такой фильм, мне кажутся такими мелкими все наши неприятности. Вот это жизнь, полная приключений, азарта, борьбы.
Елена удивилась:
— Тебе хотелось бы пожить такой жизнью?
— Не знаю, смогла бы я? Да я ничего и не умею. Так могут герои, супергерои.
Генри не выдержал, вмешался, вставая со стула:
— Оксана, вас не смущает, что бойцы перебили кучу людей. По-моему, в фильме застрелили не меньше пятнадцати бандитов. Ведь это тоже люди.
— Но это плохие люди, это враги, бандиты, диверсанты или кто там, я не совсем поняла.
— Если я правильно понял, отряд действовал в чужой стране. А бандиты были местными. Ведь у них, наверное, есть родственники, невесты, жены, дети. И они смотрели на отряд, как на людей, вмешивающихся в их жизнь.
— Все равно, они плохие парни, а бойцы отряда — хорошие.
— Ну, если так делить людей: на своих — хороших, а чужих — плохих, то все правильно. Немного смешно смотреть такой фильм.
Теперь удивилась Елена:
— Почему?
Оксана, почти возмущенно:
— Как вы можете так говорить?
— Ну, посмотрите. В последней схватке в героя стреляют более двадцати раз. Только два раза ранили. Да его пристрелили бы через пару минут, если бы он так высовывался перед каждым выстрелом. По движущейся машине отряда выпустили шесть очередей, а она спокойно продолжает путь. А по бандитским машинам… Сколько раз стреляли? Да за такую стрельбу сразу же нужно отчислять из спецотряда.
Оксана защищается:
— Но по движущейся машине трудно попасть.
— Да, трудно, если стреляешь из пистолета или винтовки, одиночными выстрелами. Но здесь же стреляли из автоматов, а один раз из пулемета. И посмотрите, сколько раз главный герой стрелял из простого пистолета. Да он, не меняя обойму, выстрелил более тридцати раз. Просто смешно. А сцена в баре? Бандиты аккуратно старались расстрелять все бутылки на полках, а бойцам хотелось выбить все стекла в окнах. Никто не стрелял в противников. Было не менее сотни выстрелов, и только в самом конце главный герой за несколько секунд перестрелял всех бандитов в баре. А они, как один, выскакивали навстречу ему.
Оксана, возмущенно:
— Вы говорите, как будто сами умеете стрелять. Посмотрела бы я, как действует «представитель фирмы» в таких ситуациях.
Елена старается утихомирить страсти:
— Оксана, не нужно так.
— Да, Оксана, легко критиковать. Наверное, мне лучше бы помолчать. Ведь в кино не интересно было бы смотреть реальные действия спецотрядов.
— А вам это знакомо?
— Понаслышке. Один мой знакомый в Будапеште рассказывал, как он два года пробыл в Штатах в этаком спецотряде по борьбе с наркоторговцами. Мне кажется, ему можно было верить.
Теперь заинтересовалась Елена:
— И что он рассказывал?
— Он говорил, что после каждой операции пил беспробудно почти неделю: пытался забыться от кошмаров.
Оксана не уступает:
— Но он же воевал с наркоторговцами. Вы так сказали.
— Да, с наркоторговцами. Но любых людей убивать очень тяжело. Особенно, если о них почти ничего не знаешь.
— А киллеры? Они тоже переживают после того, как выполнят задание?
— Не знаю. Наверное, по-разному.
— Но вам приходилось разговаривать с киллерами?
— Только раз. Однажды мы разговорились с одним мужчиной в Копенгагене. Он здорово поддал. Наверное, захотелось отвести душу. Рассказал, что отдыхает в Копенгагене после акции в Италии. Жаловался, что было трудно найти позицию. Все время мешали. То прохожие заслоняли, то ребенок появился рядом. Пришлось два дня следить, пока удалось выстрелить.
— Разве прохожий или ребенок остановят киллера?
— Откуда мне знать. Говорю только то, что слышал в Копенгагене. Дамы, какой-то у нас нехороший разговор. Перед таким праздником нельзя портить себе настроение. Елена, у вас найдется что-то легкое выпить?
— Извините, совсем забыла о своих обязанностях хозяйки. Генри, пойдемте, выберем в подвале вино. Я в вине плохо разбираюсь.
В полуподвале дома Елены.
Елена и Генри в помещении нижнего этажа заходят из коридора в комнату со стеллажами. На стеллажах солидное количество различных бутылок.
Генри с восхищением разглядывает эту коллекцию:
— Елена, откуда у вас такое богатство?
— У меня есть еще один домик, доставшийся мне после мужа. Я сдаю его виноторговцу. Наверное, дешево, так как он чуть ли ни каждый месяц привозит вина и крепкие напитки из своих запасов. А у меня их некому пить.
Генри берет со стеллажа и рассматривает одну за другой бутылки:
— Я просто восхищен. Не поверю, что он делает это только из-за низкой арендной платы. Здесь есть просто великолепные экземпляры.
Елена улыбается:
— Иногда мне кажется, что он пытается ухаживать за мной.
— И насколько успешно?
— Во-первых, он женат, во-вторых, он мне чем-то напоминает моего бывшего мужа — Отто. А о нем у меня не очень хорошие воспоминания.
— Елена, Оксана упоминала, что вы были много лет дружны с ее отцом. Мне дружба между мужчиной и женщиной всегда казалась чем-то странным.
— Почему? Вы ведь тоже просто дружны с Оксаной? Она так сказала. А нас с Михаилом действительно связывала дружба. Мы вместе ходили в театр и на концерты. Я была знакома и с Галиной, его бывшей женой, и с Илоной, матерью его дочери, и со всеми детьми.
— Да, но мы с Оксаной знакомы совсем недавно. Не знаю, как ей, мне приятно быть в ее обществе. Мы очень разные люди, может быть, это и сближает нас.
— А что дальше? Извините, если мой вопрос кажется вам неуместным.
— Не знаю. Я не знаю даже, где я буду через неделю.
— Оксана говорила, что постарается увезти вас в Петербург на Новый год. Так что, возможно, это и есть ваше ближайшее будущее.
— Да, она говорила, что хочет на Новый год проведать мать. А у меня как раз сейчас свободное время.
Выбрал наконец три разные бутылки:
— Пойдемте?
В салоне у Елены.
Оксана все так же сидит на диване. Входят Генри и Елена. Генри с тремя бутылками в руках.
Оксана, разыгрывает недовольство:
— Вы так долго… Генри, вы не забыли второе табу?
Генри пытается сохранить серьезность. Но это у него не получается. Улыбается в конце концов:
— Что вы, Оксана. Я ни на кого, кроме вас, даже не смотрю.
Елена заинтригована:
— Что за второе табу?
Генри все так же серьезно:
— Это секрет.
Оксана строгим голосом:
— Я его предупредила: не влюбляться в тебя.
Теперь Елена смеется:
— Оксана, милая, ты шутишь? Мне уже далеко за сорок. Генри, опять с напускной серьезностью:
— Ну, если бы не приказ Оксаны… не знаю, не знаю. И, вообще, при чем здесь возраст? Ладно, хватит разыгрывать меня. Давайте лучше выпьем по бокалу этого прекрасного французского шампанского.
Оксана нападает:
— Но вы, Генри, ведь не пьете.
Елена с удивлением посмотрела на Генри.
Генри оправдывается:
— Не пью, когда на работе, когда за рулем, когда жду чего-то плохого. Но что может случиться плохого в такой вечер, в компании двух прекрасных дам?
Достает бокалы, вскрывает бутылку, разливает шампанское:
— Еще не Новый год, нельзя говорить об ожиданиях будущего года. Но мне хотелось бы выпить за то, чтобы этим годом закончились все неприятности, чтобы ушло все, что мешало нам жить спокойно и радостно.
Елена, с подтекстом:
— Можно ли перевести ваш тост как пожелание покончить с вашим одиночеством?
— Как-то не задумывался об этом. Не стоит в мои слова вкладывать смысл, которого там нет. Я говорил не о себе, а о всех нас. Если же говорить обо мне, хотелось бы оставить в прошлом кочевую жизнь, непрерывные контакты со все новыми и не всегда приятными людьми.
— Но это почти совпадает с тем, что я сказала.
— Вам так кажется? Не буду спорить, за каждыми словами можно увидеть совершенно разный смысл. Но давайте лучше поверим крупному авторитету — Плиний Старший сказал: «IN VINO VERITAS». Выпьем!
Оксана что-то горячо говорит Генри. А он, не соглашаясь, только качает головой.
8:00. 24 декабря 2015 г., четверг. Салон в доме Елены.
В салоне никого нет.
Сверху спускаются Елена и Оксана. Разговор по-русски. Начинает Елена:
— Я не пойму твоего отношения к Генри. Нормальный мужик. Кажется, без дурных привычек. Работает и, чувствуется, что достаточно обеспечен. Вчера чуть ли не открытым текстом заявил, что ему надоела разъездная одинокая жизнь. Бери его за шиворот. Поверь, он уже созрел для этого. А если протянешь слишком долго, ускользнет.
— Я тоже все это вижу, не слепая. Но страшно.
— Что тебе страшно? Не сложится совместная жизнь — разойдетесь. Но у тебя будет наконец ребенок. Тебе не нужно думать, как потом обеспечить себя и ребенка. О тебе позаботился отец. Знаешь, я до сих пор жалею, что не родила от твоего отца. Все тогда было бы по-другому.
Оксана, удивленно:
— Но разве вы были вместе?
— Нет, но это зависело и от меня. Мне он очень нравился. Однако я стеснялась показать это. Теперь понимаю, прояви я настойчивость, мы были бы вместе. Мужчина есть мужчина, и я не была бы сейчас одна. Так что не теряйся, подруга.
В салон из кухни входит Генри. Все слышал. Но не подает вида. Дальше разговор на немецком.
— Что обсуждаем, дамы? Надеюсь, не меня?
Оксана, напористо:
— Не надейтесь. Но, конечно, не вас. Думаем, как нам не заскучать вечером. Я не очень знаю, что нужно делать в канун Рождества. В Питере мы отмечали Новый год, там все понятно: салат оливье, шампанское, песенки у елочки. А потом водка, много водки, и все св