Елена смеется:
— Это в тебе говорит прежняя кочевая натура. Ты уже не одна, нужно теперь все согласовывать с Генри.
Оксана повернулась к Генри:
— Ты мне так и не успел ответить. Что скажешь?
Генри, серьезно:
— Попробуем.
17:40. Москва. Внуково, зал прилета.
В зал вместе с толпой прибывших входят Оксана и Генри. В левой руке у Генри кейс, правой рукой ведет за собой чемодан Оксаны. Оксана высматривает встречающего. Увидела, машет рукой.
Встречающий — невысокий мужчина среднего возраста, остатки волос прикрыты теплой шапкой. Одет в теплое пальто, на ногах утепленные ботинки. Идет навстречу, улыбается:
— С прилетом вас, Оксана и…
Оксана представляет:
— Познакомьтесь. Генри, это наш адвокат Иосиф Борисович. Иосиф Борисович, это мой друг Генри Полонски. Отвезете нас в гостиницу?
— Зачем? Я вас отвезу в квартиру вашего отца. Она очень удачно расположена. Думаю, вам там будет удобно. Она всегда, как завещал Михаил Юрьевич, в порядке. Отдохнете, все же почти три часа в полете.
— Это удобно? Ведь квартира завещана Вениамину Семеновичу.
— Нет проблем. Вениамин Семенович был здесь только два раза за эти годы: приезжал за своей пенсией. И он сказал мне, что любой член семьи Михаила может пользоваться квартирой. Поехали.
18:30. Москва. Квартира на Преображенке.
Обычная двушка, с прихожей и проходной комнатой-гостиной, из которой дверь ведет в спальню. Из прихожей еще три двери: на кухню и в раздельные туалет и ванную.
Иосиф Борисович проводит гостей по квартире:
— Располагайтесь. В холодильнике имеется кое-что из еды. Моя секретарь завезла. За углом есть кафе, если не захотите возиться сами с ужином. На столе я положил немного российских денег, чтобы вам завтра не торопиться с обменом евро на рубли. Если потребуются еще рубли, секретарь подвезет. Если будут проблемы — звоните. Я вас постараюсь не дергать лишний раз. Всего хорошего!
— Спасибо Иосиф Борисович! Я вам завтра вечером позвоню.
Иосиф Борисович уходит.
Оксана, смотрит на Генри, который все это время стоял неподвижно посреди гостиной:
— Генри, очнись. Считай, что это наше первое совместное жилище. Я осмотрю спальню, а ты посмотри в холодильнике, что можно соорудить поесть. Учти, я голодная.
Хотела уйти, но остановилась, смотрит на Генри:
— Ты по мне соскучился?
Генри, несколько заторможенно:
— Да, конечно.
— Тогда готовь все по-быстрому. Я пока в душ.
— Хорошо, сделаю.
20:00. Там же. Гостиная.
Генри и Оксана сидят на диване. Включен телевизор. Идет полицейский сериал, слов почти не слышно, да оба и не слушают телевизор.
Генри, развернувшись к Оксане:
— Расскажи о своей семье подробнее, раз уж мне предстоит знакомиться со всеми.
— Особенно и рассказывать нечего. Мама — профессор, завкафедрой в институте. Раньше много работала — когда я училась в школе, почти не видела ее. Сейчас вроде реже ходит в институт, больше сидит дома, пишет книги или делает вид, что пишет, кто ее разберет. Одна в четырехкомнатной квартире. Володя — брат, погиб. Я тебе рассказывала.
В Израиле у меня сестра Лола, о ней я тебе тоже говорила. Студентка, но успевает успешно управлять всеми нашими деньгами. Мама говорила, что получает от нее ежегодно для меня хорошие проценты. У матери Лолы — Илоны, раньше был салон в центре Тель-Авива. Недавно она продала его. Чем теперь занимается — не знаю. Возможно, снова пытается писать стихи. Отчим Лолы все еще преподает что-то. Никогда не интересовалась, что он преподает. В одном мошаве живет тетя отца — мы с Лолой называем ее бабушка Рива. Я иногда заезжаю к ней, когда живу в загородном домике Лолы. Весной там очень приятно. Лола тоже приезжает туда весной. Вот и все израильские родственники.
На Украине, в Житомире, жила раньше мама отца, но вот уже два года как она умерла. Осталась там тетя Ольга. Она мне не родная, но мы с ней в хороших отношениях, иногда встречаемся в Европе. Она была последней любовью отца. Да, на Западной Украине живут двоюродные брат и сестра отца, но с ними у меня контактов практически нет.
Вот и все родственники. А у тебя?
— Никого нет. Я же говорил: отца я не видел, мама умерла.
— Скажи, ты еврей?
— Почему ты спрашиваешь?
— Но ты обрезан. Что я, слепая что ли?
— Не знаю, почему. Наверное, отец настоял. Мама о нем почти ничего не говорила, но, возможно, он был не поляк, а польский еврей.
— Извини за вопрос: ты был женат, дети есть?
Генри наконец рассмеялся:
— Нет и нет. Некогда было жениться, да и не на ком.
— Что, и претенденток не было?
— Откуда мне знать? Я в души не заглядывал. Странные у тебя вопросы. Не слишком ли рано ты их задаешь?
— Извини. Я немного смущаюсь. Наверное, поэтому так по-идиотски веду себя. Ладно, лучше обсудим завтрашний день. Ты очень плохо, не по-зимнему, одет. Нужно будет купить тебе теплые вещи. Это Москва, на днях могут грянуть морозы. Зайдем в хороший магазин. Сейчас можно купить хорошие вещи очень дешево.
Смеется:
— Видишь, я стала говорить как рачительная хозяйка. Не замечала раньше это за собой. Потом возьмем билет в Большой театр. Стыдно быть в Москве и не попасть в него. Ну и прокатимся по улицам Москвы. Говорят, она сильно изменилась.
— Я об этом не смогу судить. Не был здесь никогда.
— Тем более, посмотришь. Но Питер все равно лучше. К маме поедем поездом во вторник, так что у нас есть три дня на Москву.
Размышляет вслух:
— Я все думаю, где нам жить? В Бельгии — скучно. В Чехии — не знаю, может быть одному там хорошо, но боюсь, мне там быстро надоест. В России — ни за что. В Израиль хорошо наезжать изредка. Я бы хотела жить в Париже. Мне там всегда нравилось. Нужно будет посмотреть, что можно купить рядом с Парижем.
— Но квартира или дом в Париже — это очень дорого!
— Не дороже, чем в Тель-Авиве. Я это знаю. Думаю, мама не будет против. Особенно, если я ей скажу, что она нам будет нужна. Да, собственно, мне пора привыкать, что ни у кого не нужно спрашивать разрешения. Мне через пару месяцев уже будет двадцать семь.
— У тебя достаточно денег купить квартиру в Париже?
— Разве я тебе не говорила? Отец оставил мне десять миллионов евро. Лола как-то сказала, что за это время она еще значительно добавила.
— Так ты богатая невеста?
Улыбается.
Оксана, обиженно:
— Не смейся. Разве это недостаток?
Генри пожал плечами, промолчал.
10:30. 26 декабря 2015 г., суббота.
Генри и Оксана едут на такси по Тверской. Оксана что-то объясняет Генри, показывая то на одно здание, то на другое. Проезжают мимо Российской государственной библиотеки и попадают на Новый Арбат. Останавливаются, выходят из такси.
Оксана предлагает обменять деньги и пройтись по магазинам. Генри молча соглашается.
Прогулка по магазинам.
В большом магазине Оксана активно рассматривает вещи, что-то покупает. Генри обреченно следует за ней, наблюдая за бесконечными покупками.
Звонок телефона. Знакомый голос:
— Привет. Ты уже полностью выздоровел? Есть приличный заказ в Италии. Советую взять.
— Нет, не могу взять. Кажется, я полностью выхожу из игры. Вероятно, женюсь. Передай шефу, что извиняюсь, но заказ принять не могу. Я еще свяжусь с тобой.
Закрывает телефон.
Оксана отрывается от красивого полушубка из натурального меха. Обращается к Генри:
— Генри, почему ты ничего себе не смотришь? Погляди, какая хорошая теплая куртка.
— Ну зачем мне она? Через несколько дней едем в Израиль. Там, наверное, тепло.
— Зачем тебе мерзнуть даже несколько дней? Ты не представляешь, какие здесь бывают крещенские морозы. А куртку бросим у мамы. Когда-нибудь снова приедем сюда, пригодится.
— Хорошо, купим, раз ты так считаешь.
Куртка оплачивается. Оксана заставляет Генри надеть ее. Оксана идет дальше по магазину.
Генри вспоминает свое кратковременное пребывание в Москве.
Совсем давно.
Долговязый Иван плетется за маленьким бородатым раввином по Москве, с удивлением рассматривая большие дома, широкие улицы.
В консульстве Израиля. Раввин горячо рассказывает заместителю консула историю маленького Ивана. Показывает какие-то документы, свидетельства уважаемых людей.
Заместитель консула вежливо отбивается:
— Мы не можем сейчас создавать себе дополнительные проблемы. Нас не поймут российские инстанции.
— Но мы получили разрешение ОВИРА. Вы же видите.
— Я все вижу. И представляю, как вы добились этого разрешения. Но есть другие инстанции. Скажут, что все ваши документы липовые.
— Не намекайте, пожалуйста, на незаконные действия. Просто в ОВИР позвонили из ФСБ, попросили вопрос решить положительно.
— Ну да, вы так и до президента доберетесь!
— Что ж, если нужно будет для спасения наших детей, можно и в администрации президента найти сочувствие.
Заместитель консула потихоньку раздражается:
— Но в Израиле могут это воспринять неодобрительно. Ну, как я могу Ивана Ивановича Иванова признать евреем? Засмеют меня, в лучшем случае.
— Посмотрите еще раз на эти фотографии. Ведь прекрасно видно, как он обрезан. Любой моэль подтвердит вам, что обрезание было сделано в младенческом возрасте.
Заместитель консула, совсем раздраженно:
— Не подсовывайте мне эту порнографию. Я сказал, что не могу. Пойдемте к консулу. Юноша пусть останется здесь.
Уходит вместе с раввином.
Через несколько минут оба возвращаются. Заместитель консула, подшивая к делу новый листок, бурчит:
— Вот, вот. И до Министерства внутренних дел Израиля добрались. Что ж, успешной репатриации вам, молодой человек.
Очередной отдел магазина.
Генри улыбается своему воспоминанию.
Оксана, по-своему истолковавшая его улыбку:
— Я вижу, тебе понравились эти теплые ботинки. Хорошо, только примерь их.