— Это какая-то магия!
Федор взглянул на него, сказав испанцу-переводчику, стоящему рядом:
— Переведи ему, что никакой магии в этом предмете нет, а есть лишь наука, которая называется оптика.
Но, султан и такое объяснение, похоже, понимал с трудом.
— Эх, темнота восточная! — воскликнул Яровой, не сдержавшись.
Но, толмач перевел не совсем так, потому что султан спросил:
— Вы говорите, что тьма надвигается с востока?
Яровой проговорил:
— Да нет же. Я совсем другим озабочен. Если вы хотите, чтобы я организовал оборону вашего порта, то необходимо эвакуировать оттуда всех этих нищих, заселивших трущобы на самом берегу возле пирсов. А сами трущобы надо снести. Иначе, при высадке противника, грозит очень большой пожар, в котором может сгореть и весь остальной город. Ведь неприятель не станет церемониться. Да и мы тоже будем стрелять зажигательными по их кораблям. И мне не хотелось бы, чтобы несчастные оборванцы зря погибали целыми семьями. Потому надо немедленно их всех оттуда отселить.
— Но, куда же я их отселю? — удивился Пангеран.
— Куда хотите. Хоть к себе во дворец. Но, отселить их из предполагаемой зоны боевых действий надо обязательно.
Глава 23
Капитан-лейтенант Федор Яровой устроил свой штаб в городе не в деревянном султанском дворце, а в индуистском храме бога-слона Ганеши. Сооружение выглядело очень старым. После принятия ислама султаном Таракана, оно казалось совсем заброшенным. Так и было. Ведь местные жители с тех пор боялись поклоняться прежним богам под страхом смертной казни. Они опасались даже подходить к этому храму, отчего вокруг его основания буйно разрослись травы, а лианы устремились вверх по стенам, разрушая кладку.
Установив своим указом ислам вместо индуизма, Анджи Пангеран собирался отдать приказ разобрать этот старинный храм. Султан предполагал, таким образом, не только стереть память о старой вере, но и собирался использовать камни храма для строительства дозорных башен. Вот только Пангеран не успел этого сделать, потому что и без того забот у него все время хватало, да и мастера, хорошо умеющие работать с камнем, в городе отсутствовали. Потому все постройки в Таракане делали из дерева, бамбука, да пальмовых листьев. Храм Ганеши был таким древним, что имена тех, кто построил его, никто и не помнил. И искусство подобного строительства местные жители давно утратили.
Тем не менее, именно этот храм являлся единственным каменным зданием города, кроме посольств Брунея, Сулу и Минданао, выстроенных возле порта иностранными мастерами. Пусть и очень старый на вид, обветренный и с трещинами кое-где, все-таки он был прочным и высоким, напоминающим толстую башню вычурной ступенчатой формы с многочисленными архитектурными излишествами, с барельефами, изображающими слонов и людей в странных переплетениях с растительными орнаментами. И эта необычная башня возвышалась на двадцать метров. А, поскольку, все это место, где располагалась главная городская площадь, стоял султанский дворец, мечеть и старый храм, было приподнятым над уровнем моря еще метров на двадцать, наверху каменного строения получался отличный наблюдательный пункт, с которого просматривались весь город и порт. Потому Яровой и вытребовал у Пангерана этот храм себе. Расчистив с помощью своих морских пехотинцев дозорную площадку на самом верху от птичьего помета и прочего мусора, он приказал водрузить там красное знамя, объявив тем самым всему населению столицы султаната Таракан с одноименным названием, что город находится под защитой советской власти.
Пулеметчики Григорий Петров и Илья Доренко, получив приказ установить пулемет наверху старинного сооружения, рассматривали необычный город, который распростерся вокруг них. В отдалении виднелся порт. В его гавани и у причалов стояли корабли разных форм и расцветок: небольшие катамараны, галеры с многочисленными веслами и парусники. Между ними по акватории сновали маленькие весельные лодчонки. А прямо вокруг того места, где находились Петров и Доренко, расположился на небольшой возвышенности городской центр.
Кроме главной площади, вымощенной булыжниками, с большими деревянными строениями, с дворцом, огороженным стеной с довольно высокими башенками, и с мечетью с высоким минаретом, все остальное городское пространство до порта выглядело просто большой деревней. Повсюду торчали островерхие посеревшие за годы двускатные крыши, покрытые пальмовыми листьями, выгоревшими от времени, но переплетенными так плотно, что, будучи намазанными глиной достаточно тщательно, они много лет подряд защищали жителей от тропических ливней, которые случались в этих краях в сезон дождей постоянно. А ради защиты от бурных потоков воды, которая при особенно обильных атмосферных осадках, каковые тоже бывали раз или два в году, смывала все на своем пути, здешние дома строили приподнятыми на сваях метра на полтора, а то и на два. Поскольку тропический климат позволял обходиться без отопления круглый год, то даже стен в жилищах здесь не делали. Их успешно заменяла та же плетенка из листьев пальм, а сами дома поэтому напоминали одни лишь мансарды, поставленные на сваи.
Какие-то более солидные постройки, чем дома горожан, находились только возле порта. Там виднелось нечто вроде длинных складов тоже под пальмовыми крышами и даже торчали несколько каменных строений разных форм, которые представляли собой посольства соседних стран. Самым большим сооружением из них, похожим на маленький замок, выглядела резиденция посла Сулу. Впрочем, ни Петрову, ни Доренко никто не докладывал о том, что это за сооружения. Просто им нужно было определить секторы для стрельбы своего пулемета, потому и задавали вопросы самому Яровому, который поднялся наверх вместе с ними.
Командир рассматривал местность в бинокль с дальномерной сеткой, сверяясь с компасом и делая пометки карандашом по линейке. Ведь та распечатка карты из будущего, которой его снабдил Яков Соловьев, на территории города Таракана совсем не соответствовала реалиям шестнадцатого века. Даже массивный каменный храм Ганеши не сохранился до будущих времен, не говоря уже про остальные строения, которые были гораздо менее прочными. Потому все значимые объекты вместе с расположением городских улиц и площадей приходилось наносить на карту заново.
— С сегодняшнего дня будете нести службу здесь. Отсюда простреливается весь город, — сказал Яровой пулеметному расчету, сделав очередную пометку на своей карте.
Приглашенный в главную мечеть Буансы на торжественный молебен вместе с другими высшими чиновниками Сулу по случаю провозглашения нового завоевательного похода, Сабах Саравак понимал, что своим нынешним положением обязан Буддиману, который возвысил его из капитана пиратов, назначив адмиралом всего своего флота. И теперь не только сам Саравак, но и весь его клан, вся родня и все старшие сыновья были назначены капитанами на боевые корабли. В благодарность адмирал прилюдно при всяком удобном случае клялся умереть за своего повелителя. Сказал он так и на этот раз. И Сабах на самом деле был полон решимости погибнуть в бою, если понадобится.
Когда после молитвы и провозглашения цели похода, состоявшей в том, чтобы захватить остров Таракан, адмирал торжественно попрощался с султаном, направившись в своих носилках в сторону порта, ветер совсем стих. Шторма словно и не бывало. И корабли лишь слегка покачивались на воде успокоившегося моря. А на верфях, примыкающих к порту, смолили борта новых кораблей. И густой дым поднимался в ясное небо, застилая темной пеленой яркое солнце, словно бы предвещая грядущие события предстоящей войны. В порту было многолюдно. Корабли загружались всем необходимым: оружием, провиантом, водой и солдатами со всем вооружением, которые должны будут высадиться на вражеском острове для атаки.
Выйдя из носилок возле главного пирса, Саравак рассматривал свои военно-морские силы. Прямо перед ним находилась гордость флота, ланонги. Направо у пирса стояла «Длань султана» с двумя рядами весел и двумя высокими мачтами. За ней виднелась «Принцесса Буансы». Дальше находилась «Морская звезда». Напротив нее ошвартовалась «Железная лань». А позади выглядывал «Свирепый слон». И адмирал направился именно к этому кораблю, потому что он был не только самым новым, но и самым большим из всех ланонгов, оснащенным тремя рядами весел и множеством парусов на трех мачтах. Да и гребцами на этом корабле сидели пленные испанцы, которые умели грести очень мощно.
Капитаном «Свирепого слона» был назначен младший сын адмирала Саравака Сурден. Парню едва исполнилось девятнадцать лет, а он уже командовал сотней бывалых моряков, мастеров ловли ветра с помощью парусов, и еще тремя сотнями рабов, которые работали веслами, повинуясь плеткам надсмотрщиков. Адмирал специально назначил своего младшего сына именно на тот корабль, на котором собирался идти сам, чтобы одновременно присматривать за неопытным юношей и обучать его. Расчет Сабаха был и на то, что собственный сын будет подчиняться отцу беспрекословно.
Сурен вырос паинькой. Он во всем старался подражать своему родителю, пиратствуя с двенадцати лет. Начав с обязанностей простого юнги, Сурден к девятнадцати годам уже кое-что смыслил в морском деле, но недостаточно. Потому учить его тонкостям навигации Сабах Саравак решил самостоятельно. Другие его сыновья опыта имели побольше и владели знаниями получше. Все трое братьев, которые были старше Сурдена, уже были неплохо обучены не только отцом, но и его многочисленными родственниками, которые тоже были мореходами и сейчас вместе с сыновьями адмирала возглавляли флот в качестве капитанов кораблей. За короткое время клан Сараваков прочно захватил власть над флотом Сулу. И теперь настало время показать, на что способны члены этой большой пиратской семьи.
На верхней палубе «Свирепого слона», как и на других кораблях эскадры, было тесно от того, что на ней расселись пехотинцы султана, которых нужно было высадить на Таракане, поддержав их высадку огнем пушек, установленных на вертлюгах. А до этого все эти бойцы оставались лишь бесполезными пассажирами. Всю дорогу они будут мешаться под ногами у матросов, даром поедать судовые запасы и выпивать пресную воду, бочки с которой загрузили накануне, как и бочки с едой.