Она приняла душ, позволив воде и мылу смыть последствия встречи в женском туалете, вытерлась, надела свежую одежду и руками привела в порядок волосы.
Когда Пайн зашла на кухню, она обнаружила, что Блюм жарит овощи в масле.
– Что вы делаете? – спросила Этли.
– Нам обеим требуется домашняя еда. А ваш приятель оставил полный холодильник продуктов. Я полагаю, мы можем их использовать?
– Он так сказал. Я оставлю ему чек за продукты, которые мы съедим. Значит, вы готовите?
– Мне приходилось кормить шестерых детей. Так что я научилась. Хотя на самом деле в большинстве случаев это были гамбургеры, сэндвичи и сыр. Когда у тебя шестеро детей, приготовить нормальную еду довольно сложно. Кроме того, я ходила на работу. Ваша мать готовила?
Пайн не стала отвечать на вопрос. Вместо этого села на кухонный стол и взяла лэптоп.
– Продолжаете работать? – сказала Блюм, посыпая перцем овощи. – Мы только что проехали почти через всю страну. Вы могли бы часок отдохнуть.
Этли напечатала несколько слов и теперь ждала, когда закончится поиск.
– Если честно, я давно уже не спала так хорошо, пока вы вели машину, – призналась она.
– У вас замечательная машина. У моего бывшего была похожая. Но до вашей ей далеко. К несчастью, он ничего не понимал в автомобилях. В конце концов ее пришлось отправить на свалку.
– Человек, который владел этим «Мустангом», был особенным. Он очень много помогал мне, когда я начинала работать в Бюро. Если б не он, я не стала бы такой общительной.
По губам Пайн промелькнула быстрая улыбка, словно чтобы превратить в факт то, что было лишь предположением для большинства людей, которые знали ее.
– Аллилуйя за друзей, – сказала Блюм.
– Что вы готовите?
– Курицу по-милански. У меня очень неплохо получается, и не важно, что я это сама говорю. Я нашла булочки чиабатта, которые намерена разогреть в духовке. Хотите сделать салат? Все нужное лежит в холодильнике. Только не берите рукколу, она для курицы.
Этли встала, вымыла руки и вытерла их кухонным полотенцем. Потом достала из шкафчика большую миску, распахнула дверцу холодильника и взяла все, что нужно для салата.
– Должна признаться, я даже представить не могла, что мы будем готовить себе ужин на Восточном побережье или в любом другом месте.
– Жизнь непредсказуема, – ответила Пайн, разрезая помидоры и огурцы на доске, взятой в шкафчике.
Блюм подготовила котлеты из куриных грудок, которые сначала смазала простым греческим йогуртом, а потом обваляла в панировочных сухарях с майораном, базиликом и тимьяном. Затем полила сковороду оливковым маслом первого отжима и поджарила котлеты по три минуты с каждой стороны.
Закончив делать салат, Пайн накрыла на стол и поставила тарелку с зеленью.
Блюм выжала лимон на готовые котлеты и выложила их на рукколу. Затем достала из духовки булочки и отправила их в корзинку, в которую предварительно постелила салфетку.
– Я заметила, что у вашего друга есть винный шкаф, – сказала она, махнув рукой в сторону кухонной стойки. – Я предпочитаю красное вино, но «Шардонне» или, еще того лучше, «Пино Гриджио» больше подойдут к курице. Хотите проверить, пока я все разложу по тарелкам?
Через минуту Пайн принесла откупоренную бутылку «Пино» и бокал в одной руке, а бельгийский эль – в другой.
– Вот лучшее белое вино для меня, – сказала она, показывая пиво.
Налила вино в бокал для Блюм и поставила его перед ней, после чего села за стол.
Секретарша чокнулась своим бокалом с бутылкой пива Этли.
Некоторое время они ели молча.
– Очень вкусно, – наконец сказала Пайн.
– Я могу показать вам, как это делается.
Сначала Этли никак не отреагировала на ее предложение.
– Вы знаете, было бы замечательно. Если честно, я не слишком хорошо готовлю.
– Чем проще, тем лучше. И нужны свежие продукты.
– Верно. Думаю, вы могли бы научить меня готовить несколько блюд. – Пайн отвела взгляд и сделала глоток пива.
Блюм внимательно посмотрела на нее.
– Для Сэма Кеттлера?
– Вы о чем?
– О, да бросьте, агент Пайн. Я слишком стара, чтобы мной манипулировать.
Этли улыбнулась.
– Ладно, он мне нравится. Кажется, мы подходим друг другу.
– Ну, благодарение богу; нет такого закона, который это запрещает. Вы сказали, что нравитесь ему, и после того, что рассказали мне, я тоже так думаю. И не важно, считаете вы, что это сложно или нет, – вам следует с ним встретиться, когда вы вернетесь.
– Если мы вернемся, – сказала Пайн, вновь став серьезной.
– Признаю́ свою ошибку. Ну, и каким будет наш следующий шаг?
Пайн положила нож и вилку и взяла бутылку пива.
– Брат Бена Приста дал мне его домашний адрес. Это в Старом городе, в Александрии. Я предполагаю, что за домом следят, поэтому мы будем наблюдать за наблюдателями – и одновременно проведем небольшую разведку.
– Хорошо.
– Затем – семья Эда Приста. Мне нужно войти с ними в контакт так, чтобы никто не узнал.
– Но разве они не находятся сейчас под охраной?
– Я не знаю. У меня не получилось поселить их на настоящей конспиративной квартире. Но мне сообщили, что ФБР за ними следит. Возможно, охрану отозвали после того, как заместитель директора позвонил Доббсу.
– Кроме того, есть еще люди из вертолета, которые забрали братьев Прист. Как вы думаете, где они могут сейчас находиться?
– Ну, я могу выдвинуть кое-какие предположения…
Блюм сделала глоток вина и задумчиво посмотрела на своего босса.
– Кто они такие? И, что еще важнее, где их база?
– Я узнала тип вертолета.
– И?..
– «UH-72A Лакота». Мне доводилось на них летать.
– А кто их использует? – спросила Блюм.
– Главным образом армия Соединенных Штатов.
Глава 27
Курт Феррис также оставил для Пайн свой автомобиль – «Киа Соул». Перед тем как перебраться в округ Колумбия из дикого Форт-Брэгга, в штате Техас, он ездил на «Додже Рэм» с открытым кузовом и двойными задними колесами. Однако «Рэм» оказался слишком большим для улиц и парковок Болстона, и Курт сменил его на «Киа». Пайн знала, что ему это не нравилось, потому что он сам рассказал ей об этом. Он говорил, что чувствует себя слабаком на колесах.
Она припарковалась на обочине Ли-стрит в Старом городе Александрии, штат Вирджиния, в пяти коттеджах от дома Бена Приста, построенного в девятнадцатом веке. Это был престижный исторический район, растянувшийся вдоль берега реки Потомак.
С помощью «Гугла» Пайн узнала, что дом Приста стоил более двух миллионов долларов. Интересно, какого рода работой он занимался, чтобы обеспечить себя таким жилищем? Например, позволил другому человеку занять его место и спуститься на муле на дно Гранд-Кэньон, а потом исчезнуть? Прист говорил про «отмывание» людей, но она ему не поверила. Быть может, ей следует еще подумать над теми его словами.
Прист сказал ей, что служил в американской разведке до того, как завести собственное дело. Если бы Пайн могла использовать возможности Бюро, она сумела бы заглянуть поглубже в прошлое этого человека, отыскать, на какое агентство он работал и какого рода задания выполнял. Однако сейчас Этли делала то, чего делать не следовало, поэтому официальные ресурсы были ей недоступны.
Некоторое время она наблюдала за домом – и вскоре поняла, что никто, кроме них, им не интересуется.
И тут у нее появилась возможность сделать следующий ход.
Пайн уже видела эту женщину раньше, когда та выходила из своего дома. Она была соседкой Приста, и не просто соседкой – их дома стояли совсем рядом. Этли проверила их со стороны заднего входа и обнаружила, что дворы разделяет лишь невысокая ограда. Возможно, Прист и эта женщина общались друг с другом.
Женщине было за шестьдесят; редеющие седые волосы уложены так, что сразу становилось понятно: у нее есть деньги и она любит себя побаловать. Такой же вывод Пайн сделала, глядя на ее одежду от дорогих дизайнеров, туфли и солнечные очки. Загорелая кожа и хорошая физическая форма; еще она производила впечатление человека, привыкшего отдавать приказы, а не выполнять их. Ее наблюдения подтвердила горничная или домоправительница в форме, которая относила в дом многочисленные сумки из бордового «Ягуара» последней модели, с опускающимся верхом.
Со своего наблюдательного пункта Пайн в бинокль сумела прочитать названия магазинов на сумках и пакетах: «Гуччи», «Диор», «Луи Виттон» и «Эрмес». Зал славы моды.
У Пайн не было ни одной вещи прославленных брендов. Ее выбором скорее был «Андер армор»[20], но даже если б у нее и появилось желание приобрести что-то в этих магазинах, она не могла бы позволить себе ничего из того, чем они торговали. Этли сомневалась, что ей по карману даже пакеты, в которые они складывали покупки. Ко всему прочему ее размеры не подходили под стандарты высокой моды. Она была большой в тех местах, которые по общественным нормам должны быть маленькими, и маленькой там, где следовало быть большой.
Когда женщина повернулась и зашагала по улице, осторожно переставляя ноги в туфлях на очень высоких каблуках по неровно уложенным плиткам тротуара и одновременно проверяя свой телефон, Пайн выбралась из «Киа» и пошла по улице параллельно женщине. Она рассчитала все так, чтобы встретиться с ней в начале следующего квартала.
– Прошу меня простить, мэм…
Женщина остановилась и неодобрительно посмотрела на Пайн, одетую в джинсы, ветровку и сапоги.
– Мне не нужно то, что вы продаете, – тут же заявила она низким, хорошо поставленным голосом.
– Дело не в этом.
– И у меня нет наличных, если вы просите милостыню.
Женщина двинулась дальше, и Этли последовала за ней.
Та остановилась и достала телефон в золотом футляре.
– Я позвоню в полицию, если вы не оставите меня в покое.
– Я и есть полиция, – сказала Пайн, доставая значок ФБР.