Так вот, выхожу я из шокового состояния и, на удивление свое, обнаруживаю на велосипеде обыкновенный спиннинг. Оказывается, все в пределах доступного, и, главное, никакого браконьерства. Фантазия моя начинает рисовать остросюжетные картины. Дожидаюсь героя и вижу ничем не примечательного мужичонку. Завожу разговор. При этом на тайменя не смотрю, словно для меня такой натюрморт – привычное дело. Про погодку, про проходку интересуюсь. Мужичок тоже себе на уме, да не на того нарвался. Словом по слову, палкой по столу, только выложил он мне, и где поймал, и на какую наживку. Правда, я сначала не поверил, что таймень мышами питается, не укладывалось в моем черепке, как может такой благородный красавец кинуться на такую пакость. Думал, разыгрывает рыбачок. Но у ребят с работы спросил, и они подтвердили. Я и в продуктовом подстраховался: все чисто – тайменями там отродясь не торговали, а с хеком этого зверя ни в каком виде не перепутаешь.
И взыграл во мне наследственный азарт. Сами посудите – чем я хуже того мужичка?
Оставалось приобрести снасти и наловить мышей. Магазинишко в поселке хоть и плохонький, но спиннинг для меня нашелся, до кучи и жилку полуторамиллиметровую подобрал, и якорей десяток. А вот мышеловок не оказалось. Ни на прилавке, ни под ним. И у ребят с работы не спросишь – все они общежитьевские, и подобный аппарат им, как зайцу – стоп-сигнал, да и не водилось у нас этой живности, шума, наверно, боялись или еще чего. Короче, наметился острый мышиный дефицит. Другой на моем месте и успокоился бы, а я, сами знаете, упрямый, как все лопоухие, ну и соображаловка иногда функционирует. Вот я и рассудил, что таймени мышей на пропитание тоже не в общаге добывают. А раз так – поймал я на улице кошку, сунул ее в рюкзачок и отправился на речку. Животные мне, как Есенину, доверяют, чувствуют старшего брата. И Мурка моя поначалу себя прилично вела, и на руках помурлыкала и в рюкзак без возражений улеглась, но, когда из поселка вышли, засомневалась в моей порядочности и подняла крик. Кошачья психика наукой не изучена, но чем дальше в лес, тем больше крику, а потом и царапаться принялась. Когтищи острые, сквозь рюкзак до спины достают. А я мужчина пусть и холостой, но и мне понапрасну разрисованная спина и двусмысленные намеки ни к чему. Пришлось ее на руки брать. Пока развлекал, запнулся за корневище и носом в землю. Мало того, что сам ушибся, так и помощницу чуть не раздавил.
С горем пополам добрался до места. Огляделся и затосковал: чудо-рыбы таймешки не про эти ручейки, которые перепрыгнуть можно, если хороший разбег возьмешь, только вот разбегаться негде, все берега валунами завалены. Без беготни того и гляди ноги поломаешь, да тут еще кошка на руках.
Протащился я километра полтора вдоль этой таежной красавицы и сок дал. А впереди ничего, кроме неизвестности. Дотянул до первого мало-мальского плесишка и решил начать. Выпустил Мурку на галечник и науськиваю – ищи, мол, шевели усами, бери след, а я уж постараюсь, чтобы за мной дело не встало. Подбадриваю, по спинке глажу, однако смотрю – растерялась моя киска, даже намека на энтузиазм не проглядывается. А потом и вовсе на руки ко мне забралась, прижалась и дрожит. Испугалась бедняжка. Я ее снова ссадил, встал на четвереньки и показываю, что принюхиваться надо. А она смотрит мне в лицо и мяукает слабеньким голоском, жалобно так, словно ее не мышей ловить заставляют, а хотят в качестве наживки употребить. А что? Хороший таймень заглотил бы и не поморщился. И только я о таймене подумал, как под берегом плеснулся кто-то. Может, шишка с дерева упала, может, лягушка обыкновенная прыгнула – врать не буду – я не видел, но сердечко-то ек-ек. Тут и впрямь хоть Мурку на якоря цепляй. И нацепил бы, да характером я слабоват, жалостливый шибко. Но делать-то что-то надо было. И тогда выбрал я камешек половчей и сам мышковать отправился. Шныряю вдоль берега, кустами шебуршу, да где там, хоть бы одна паразитка выскочила. Да еще и прислушиваюсь, может, снова мой красавчик сыграет. Все без толку: ни мышей, ни тайменей – мертвый час. Я уже совсем было скис, как молоко на солнышке, да вдруг бочажок заметил. После большой воды остался. Присмотрелся получше и вижу – пескаришки по дну ползают. Снял быстренько майку, соорудил из нее сак и полез воду мутить. Устряпался по самые уши, но пяток сорванцов вытащил. Завернул их в мокрую майку, и вприпрыжку к рюкзаку – на мыша не получилось, так почему бы на живца не попробовать? Собрал быстренько спиннинг. Наживил на якорь сразу трех пескарей и – к берегу. Ну держись! Размахнулся и… вдруг за спиной душераздирающий крик.
Я аж спиннинг выронил и сам чуть не сел. В глазах от жути потемнело. А когда проморгался – смотрю, вокруг катушки бородища накручена, а Мурка моя на полусогнутых удаляется в сторону кустов, и жилка за ней тащится. Клюнула, дуреха. Удивляюсь, как таймень не всплыл от такой сирены.
О рыбалке, конечно, не могло быть и речи. Мне пришлось срочно переквалифицироваться в ветеринара и вырезать крючок из кошачьей лапы. Хорошо еще, на заглот не взяла.
Вы думаете, этим все и кончилось? Если бы. Не мог же я бросить калеку на произвол судьбы. Ноги-то не только волка кормят. Так что до восстановления трудоспособности пришлось ее у себя в комнате держать. А выздоравливала Мурка медленно. Может, по причине малой стерильности моих хирургических инструментов? Может, на нервной почве? Ну, а я вынужден был каждый день вставать на час раньше, чтобы успеть до работы купить молока. Есть же у нас в законодательстве статья, по которой виновный обязан содержать пострадавшего. Долг совести. Короче, те же самые алименты…
А с тайменем мы все-таки встретились. Но чуть попозже и в другом месте.
Двойная уха
Заинтересовал, значит, таймешек? Теперь понимаете мое состояние? Я же не по рассказам, я его живого видел, во всей красе. Тогда слушайте дальше.
По простоте душевной я ребятам с работы открылся. Они меня – на смех. Оказалось, что этого мелкого грызуна не ловить надо, а самому делать из резиновых уплотнений или из шкурки беличьей. К слову, рассказали, как таймень собачонке хвост по самый корешок отхватил, пока она через речку переплывала. Я понимаю, что рыбакам верить опасно, но бегала же по улице бесхвостая Жучка, сам видел. Так что киска моя легко отделалась.
Смастерил я, значит, искусственного мыша, да не поймал, как говорится, ни шиша. Ушел таймешек с моего плеса, на новые угодья смигрировал. Три дня я по берегу пластался, и никакого КПД. Азартец мой, сами понимаете, приостыл. Ему тоже подогревчик нужен, стимул какой-нибудь. Потом аврал на работе начался, не до баловства стало.
Короче, выбрался я на речку только поздней осенью, да и то не на рыбалку, а рябчиков погонять.
К тому времени я уже пообтерся в местных условиях. Фауну от флоры отличать научился. И по прямой тропе тютелька в тютельку к нужному месту вышел. Речка там узенькая, а поперек ее лесина повалена – мостик, так сказать, импровизированный. Правда, без перил. За мостиком-то рябчики меня и поджидали. Но рябчики рябчиками, а кругом красотища такая: возле ног речка журчит, над головой небо без облачка, воздух ядреный, тишина… и ни гнуса тебе, ни клещей – Ницца по-сибирски. Я хоть и азартный человек, но в тайгу хожу не только из берданки лупить, мне и с прекрасным надо пообщаться, к мудрости природы прислушаться. Перекурил я, повздыхал, посетовал на суетность нашу… А потом старательно затоптал окурок, загнал в стволы патроны и направился убивать рябчиков.
Корячусь по лесине, а она скользкая. Я со своей берданкой, как эквилибрист с балансиром, выгибаюсь. Да еще и обломки сучьев под ноги лезут, того и гляди, сапоги порвешь. Речка вроде и узенькая, а к середине переправы спина взмокла, но ничего не поделаешь – охота пуще неволи, да и до берега уже рукой подать. И друг за спиной бултых – рыбина сыграла, смачно так шлепнула, и…
Погодите, ослабьте вожжи – сам во всем сознаюсь.
Представляете картинку – таежная речка, лесина поперек, и на ней зацепленный за сук отворотом болотника человек с ружьем вниз головой висит и покачивается, как маятник Фуко.
Кто оказался в роли маятника, объяснять? По-моему, нескромно.
Покачиваюсь потихоньку. В метре от носа речка студеная бежит. На дне камешки разноцветные. По верхней воде малявки снуют. Чуть в стороне яма чернеет. Выскочил из нее заполошный хариусишка, сглотнул что-то и на меня уставился. В другой ситуации я бы на него так взглянул – вмиг бы, красавчик, просолился. Да не в моем положении было в гляделки играть. Головенка моя чугунной сделалась. Сопельки со всего тела к носу сбежались. И руки вниз опустить охота, прямо невмоготу. Да нельзя. Во-первых, ружье намокнет, во-вторых, рюкзак свалится. А мозги в таком положении работают хоть и быстро, да вхолостую. Пресс брюшной напрягаю, надеюсь к лесине подтянуться, да без толку все. А хариусишка кобенится, вытанцовывает передо мной. И вдруг рядом с моим носом пролетает полутораметровая туша. Хвостищем своим хвать по воде. Бедный хариусишка! А сам я качнулся с перепугу, непонятно каким образом накинул ружейный рамень на сук, и в этот момент нога моя выскользнула из болотника.
И гражданин Петухов превратился в мокрую курицу…
Пока выплывал, чуть о забереги не порезался. А выбрался на сушу, глянул на потерянный сапог: с хозяина в три ручья, а он сухонький висит, как ни в чем не бывало, и смех меня разобрал.
Развел костерок. Поскидал с себя шмотки. Устроил вешала. Пока барахлишко подсыхало, сбегал и насшибал рябчиков. Патроны у меня были в полиэтилен завернуты, так что без добычи не остался. Обжарил парочку птичек, и внутри потеплело. А когда одежда подсохла – совсем хорошо стало. Даже уходить не хотелось. Да коротки осенние денечки.
Упаковал я добычу в рюкзачишко, закурил на дорогу и тронулся. Подхожу к берегу. Глянул в воду. А он, вражина, стоит. Берег там крутой, он сверху как на ладони, да еще солнышко с моей стороны подсвечивает. Хоть фотографируй. А он вытянулся во всю яму и всей позой своей показывает, какой он важный. Плавником шевельнуть ленится. И такая меня злость взяла, вы представить не можете. Стягиваю с плеча ружье. Осторожненько так, чтобы не спугнуть. И в то же время глаз с него не свожу. Не снимая рюкзака, ослабляю шнуровку. Патроны, хорошо помню, сверху лежат. Тянусь к ним. Только нащупал и вдруг – фыр-р-р. Рябчик